— Не двигайся, сука, — отчеканила она.

Кэм направил карабин на двух мальчишек. Из головы колонны раздались новые крики, но он не отводил взгляда от их лиц. Ожоги вызвала радиация. Они оказались так близко к вспышке, что им опалило кожу. Теперь на этих лицах залегли вечные тени, словно потрескавшаяся бурая краска. Где их мать? Погибла? Или пряталась где-то? Эта семья успела дважды повидать конец света и все же у них хватало упорства, чтобы пробиваться к северу. Кэму не хотелось причинять им вред. Похожее чувство посещало его и раньше — он словно смотрелся в зеркало. Лишь невероятная цепочка случайных обстоятельств привела к тому, что он стоял по другую сторону стекла, сытый, в форме и с оружием в руках.

— Просто уходите. Пожалуйста.

Кэм уже почти готов был взять из багажника пару банок консервов, но тут Фоштоми добавила:

— Считайте, вам повезло, что не получили пулю в кишки.

Капрал продолжала яростно смотреть вслед семейству даже после того, как они ушли. Но при этом она дрожала. Кэм улыбнулся себе под нос. Эта дерзкая маленькая девушка-рейнджер нравилась ему больше всех достойных мужчин и женщин, вызвавшихся добровольцами. В характере Фоштоми ясно проступали те же черты, что у лучших выживальщиков. Будучи единственной женщиной в своем отделении, она временами вела себя резко, даже бессердечно, словно компенсируя свой маленький рост, — но одновременно отличалась смелостью, стойкостью и жизнелюбием. Она часто напоминала Кэму Рут, как, в определенном смысле, и Эллисон — только их общая история с Сарой Фоштоми была короткой и незамысловатой.

Отношения с Эллисон изменили Кэма. Он еще не разобрался в себе, но его уверенность росла. Он уже не испытывал прежней горечи или страха, хотя, возможно, и зря. Он предпринял первые робкие шаги, налаживая нормальную жизнь в Гранд-Лейк — и лишь затем, чтобы снова все бросить. Эллисон осталась в лагере, и Кэм ее за это не винил. У нее были другие обязанности. А Кэм понял, что его место здесь.

Тем вечером он специально подошел к Рут на стоянке. Она подняла голову от карты, и Кэм оглянулся по сторонам, чувствуя себя как на сцене. Три джипа выстроились разомкнутым треугольником с огневыми позициями на всех углах. Они остановились посреди длинного пологого склона, заросшего кустарником и засыпанного валунами. В самом широком месте внутри лагеря было не больше десяти метров. Двенадцать человек вполне сошли бы за толпу зрителей, но большинство либо дежурили у пулеметов, либо растянулись на земле в спальниках. Кэм заметил, что капитан Парк и еще один мужчина наблюдают за ними.

Рейнджеров мучило любопытство. Ради Рут они поставили на кон свои жизни, но так и не поняли толком, какие у нее отношения с Кэмом. То, что он с Рут, не вызывало сомнений, хотя юноша произнес присягу и облачился в армейскую униформу. Кэм был рейнджером только номинально. Он все еще учился разбирать и чистить свое оружие, 5,56-миллиметровый автоматический карабин М4. Старые М16, которые солдаты вроде Ньюкама вынесли из Лидвилла, Кэм видел чаще — но хотя эти две модели не особо отличались, опыта обращения ни с одной у него не было. Да и вообще, это различие оказалось для него неожиданностью. Он знал, что год чумы заставил военных взяться за старые запасы оружия и снаряжения, однако Кэма удивило то, что солдаты повстанцев вооружены лучше, чем войска в столице, — по крайней мере, здесь.

Большинство рейнджеров вело себя дружелюбно, как Фоштоми. Они готовы были учить новичка, но хотели знать, как Кэм вписывается в общую картину. Да и сам он хотел.

Рут взглянула на него настороженно, хотя попыталась скрыть это за улыбкой.

— Привет, — сказала она.

— Как дела?

Кэм остановился рядом с разложенными на земле записями, а потом присел у дальнего края истрепавшейся бумажной карты.

— Пока мы еще ничего не нашли, — ответила Рут.

Он спрашивал не об этом, однако кивнул.

Рут покачала головой.

— Если честно, я ничего и не ожидала. Мы еще не охватили достаточную территорию.

— Охватим, — сказал Кэм.

Закат не угасал долго, как бывает только в горах. Волосы Рут блестели в этом сумеречном свете, а когда она подняла голову, карие глаза, глубокие и прекрасные, взглянули очень серьезно.

Она заслуживала лучшего. Ей следовало остаться в Гранд-Лейк. Кэм не мог понять, почему Руг так упорно настаивала, что никто другой не сможет проверить пробы крови на наличие наночастиц. Она все еще казнила себя. За что?

Поездка оказалась не из легких. У них появилась возможность спускаться за барьер, но нужно было встречаться с людьми — а вакцина пока не распространилась к югу от Гранд-Лейк, если не считать той, что привезли они сами. Ниже трех тысяч метров над уровнем моря беженцев не было. Кроме того, на дорогах постоянно встречались пробки из заглохших машин. В основном они двигались по бездорожью. За три дня они одолели всего тридцать восемь километров, причем путь их был извилистым, как змеиный след. Однажды им пришлось спускать джипы с обрыва. Пару раз они возвращались и искали другой путь. У них не хватало людей, чтобы послать кого-нибудь вперед на разведку. Лучшие карты стали ненадежны из-за селевых потоков или лагерей беженцев, перекрывших путь.

Самых крупных групп они избегали. Дважды спасались за барьером, внезапно наткнувшись на барачные городки. Рут хотелось получить как можно больше проб, но они опасались, что их просто сомнут. Кроме карабинов, в отряде было четыре ручных пулемета М60 и два короткоствольных Mac-10, которые Фоштоми называла «мясорубками», — однако двенадцать человек никогда бы не справились с тысячей. Припасы делали их желанной добычей. К счастью, они опережали молву. Машины давали огромное преимущество, так что почти все, с кем они сталкивались, узнавали о них при встрече.

Группа была невелика по нескольким причинам. Во-первых, чтобы не приходилось искать лишнюю пищу и горючее. Также важно было не привлекать внимание русских и китайских самолетов и спутников. Многочисленный эскорт легче было заметить, а небо представляло собой куда большую опасность, чем любые изголодавшиеся беженцы.

Как и во время экспедиции в Сакраменто, этот отряд состоял сплошь из командиров при недостатке солдат. Фоштоми и Баллард были единственными капралами. Остальные — сержанты различных рангов, а Джон Парк и Дебра оба были капитанами, хотя участникам экспедиции ясно дали понять, что командует Парк.

Дебра оставалась среди них чужой, как и Кэм с Рут. Она никогда не отходила далеко от подруги. Сейчас блондинка была занята записями, но встала, прошла четыре шага и опустилась на землю рядом с Рут.

— Можно с тобой сегодня поговорить о второй группе? — спросила она, помешав Кэму завершить разговор.

«Это нарочно», — подумал он.

Дебра сидела в сторонке и тихо писала что-то битых двадцать минут. Она включилась в беседу только после того, как подошел Кэм. Может, он пропустил какой-то сигнал? Рут могла оглянуться через плечо и встретиться глазами с Деброй… Нет. Рут кивком ответила подруге, однако обернулась к Кэму и виновато на него посмотрела. Она искала возможность поговорить с ним, хотя это и заставляло ее нервничать. Кэм нахмурился, глядя на двух женщин. Его соперничество с Деброй в последнее время только усилилось.

— Четверо из этих беженцев тоже утверждают, что пришли с востока, — сказала Дебра, теребя свою записную книжку. — Хочешь, чтобы я присоединила их пробы к первой группе?

— Ни в коем случае. Но давай сделаем отдельную подгруппу. А потом сверим их с другими.

— Хорошо. А все, что с юга, проверить в первую очередь?

— Да.

Работа Дебры стала еще сложнее после того, как они поспешно собрались и ретировались сегодня после обеда. Для их миссии было жизненно важно хранить образцы в порядке, и все же вмешалась она не поэтому.

Они двое напоминали мотыльков, соперничающих за источник света. Кэм заметил тот же поляризующий эффект на себе и Ньюкаме. Дебра поехала с ними, чтобы защитить Рут. Ее мотивы не особенно отличались от его собственных. Общество Рут давало шанс проникнуться тем же невероятным чувством целеустремленности.