Беглецы поднялись на полтора километра по склону следующей горы и уснули как убитые. Они настолько устали, что Ньюкам задремал во время дежурства — такого на памяти Кэма еще не случалось. Открыв глаза, юноша увидел над собой черное небо, полное звезд. Действие аспирина кончилось, Кэм замерз и хотел пить. А возможно, его подсознание забило тревогу при звуках глубокого дыхания двух спящих людей, хотя спать должен был только один.

Они забились в щель гранитного холма, опасаясь новых ядерных взрывов. Усевшись, Кэм опрокинул пустую консервную банку и полную канистру с водой.

«Проклятье», — подумал он.

У них почти закончилась вода. Им встретился один пруд, но вся его поверхность кишела насекомыми. Еда тоже подходила к концу. Эти основные потребности никуда не исчезли. Кэм нахмурился в темноте, подсчитывая, сколько километров им осталось до барьера. На рассвете он отправится искать ручей, пока Рут и Ньюкам будут завтракать и упаковывать вещи. Еще надо заняться ногой Рут — сменить носки и смазать последними остатками мази, если она снова натерла волдырь. Кэм прикинул, что даже если они немного вздремнут в районе полудня, то все равно поднимутся на вершину до заката.

Но в сумерках послышался вой самолетов. Задремывая в своем спальнике, Кэм поначалу решил, что ему померещилось. Слишком многое из пережитого смахивало на ночные кошмары.

Зловещий гул сделался громче.

«Проснись», — велел он себе. Затем, оторвав ноющее тело от камня и потянув сержанта за ногу, Кэм сказал уже вслух:

— Ньюкам. Проснись.

Оба его спутника зашевелились. Рут вздохнула: мягкий, печальный звук. Ньюкам перевернулся на спину, ощупал маску и закашлялся. В следующий миг солдат резко сел и поднял лицо к серому небу. Долина все еще была темной — восходящее солнце пряталось за горой у них над головами. Кэм заметил, что Ньюкам тоже перевел взгляд на запад. Поначалу юноша решил, что горы сыграли с ними шутку, отражая звук, однако самолеты определенно приближались с запада.

— Что будем делать?

— Оставайтесь на месте, — сказал сержант.

Их нора в скале не была идеальным укрытием, но пришлось довольствоваться этим. Ньюкам нашарил и включил рацию, затем вытащил бинокль. Кэм пожалел, что отдал свой Майку. Оба мужчины уставились на горизонт, в то время как Рут, лежавшая между ними, пыталась сесть. На ее щеке отпечатались красные полоски от рюкзака.

— Ты в порядке? — тихо спросил Кэм.

Она кивнула и прижалась к нему. Тепло ее тела было по-родственному приятным, и в кои-то веки Кэм позволил себе расслабиться.

В долину ворвался шум двигателей: низкий монотонный рев. Секундой позже над юго-западными вершинами вспыхнули новые яркие звезды. Звезды из металла. Самолеты загорались, как огоньки, мягко выныривая из ночи и летя навстречу восходу. Кэм насчитал пять, прежде чем над горами появилась новая партия. Затем, намного дальше к югу, ночь расцветила третья группа огоньков. Все они вырывались из темного западного неба.

«Они не имеют к нам никакого отношения», — с тупым изумлением осознал Кэм. Уже очень долгое время все, кого беглецы замечали в небе, вели охоту на них. Но тут было что-то другое. Кэм не знал что, однако по масштабу это событие не уступало землетрясениям и ударной волне — было слишком громадным для немедленного осмысления.

Ньюкам осмотрел еще и северный горизонт, после чего развернулся в другую сторону.

— Запиши для меня кое-что, ладно?

Не опуская бинокль, он второй рукой зарылся в нагрудный карман.

— Хорошо.

Кэм взял ручку и блокнот.

— У них американские опознавательные знаки, — сказал Ньюкам. — Транспортники С-17. Восемь, девять, десять. С ними самолет огневой поддержки АС-130. На фюзеляже следы починки. Еще я вижу пассажирский Боинг 737, «Юнайтед Эйрлайнс». Но с ними шесть Мигов.

Он сказал это в одно слово, «мигов», и Кэм переспросил:

— Что это?

— Истребители. Российские истребители. Похоже на американские самолеты с российским сопровождением, но там еще DC-10 с маркировкой на арабском, как мне кажется.

— Дай посмотреть, — попросила Рут.

— Нет.

Ньюкам снова развернулся к северу и продолжил изучать небо над долиной, одновременно пытаясь настроить рацию. Но из нее раздавался только треск статики. Кэм не знал почему-то ли из-за атмосферных возмущений, то ли потому, что передатчики работали только на армейских частотах, которые не использовали летчики… или потому, что самолеты сохраняли радиомолчание.

— Я немного понимаю по-арабски, — сказала Рут.

Она тронула Ньюкама за плечо, но сержант отмахнулся от нее. В результате только Кэм заметил, как две или три группы изменили курс. Солнце вспыхнуло на брюхах самолетов, когда машины развернулись к югу.

— Теперь они и к северу от нас, — отрапортовал сержант. — Старый советский заправщик. Три транспортника. Два истребителя неизвестной мне модели.

— Флот беженцев, — предположила Рут. — Собрали все, что смогли найти. Но что там по другую сторону Тихого океана? Япония? Еще Корея. Там были военные базы США. Может, оттуда и появились наши самолеты.

— По-моему, они идут на посадку, — сказал Кэм.

Он указал на юг, где две самые дальние группы уже превратились в точки. Некоторые из этих сверкающих искорок продолжали кружить в небе, сохраняя высоту, тогда как другие исчезали, сливаясь с землей. Но как? В трех километрах над уровнем моря почти не было дорог. Несколько дней назад Ньюкам объяснил, что С-17 может сесть с минимальным пробегом, но Боингу 737 и истребителям нужны посадочные полосы.

Намного ближе третья группа, тоже заложив длинный плавный вираж, развернулась к северу. Очень скоро они должны были пролететь над головами беглецов. Низкий вибрирующий рев двигателей несся впереди самолетов, как землетрясение, раскачивая скалы и лес. Кэм смотрел вверх, на машины. Потом его посетила еще одна мысль. Может, они приземлялись ниже барьера, там, где были дороги, как можно ближе к безопасной зоне. Если они заходили на посадку, поддерживая в кабинах низкое давление, экипажи и пассажиры могли выстроится у дверей, затем разгерметизировать салон и бегом кинуться в горы.

— Мне это совершенно не нравится, — сказал Ньюкам.

Он отдал бинокль Рут и тут же начал выбираться из спальника. Взяв спальный мешок за капюшон, сержант быстро скатал его, готовясь к выходу.

— Это могут быть американцы, — заметила Рут. — С иностранных военных баз.

— Нет. Не может быть. Мы отозвали всех наших обратно.

Ньюкам скатал спальник в плотный комок и пристегнул к рюкзаку.

— Это скоординировано со взрывом. Неужели не понимаете? Электромагнитный импульс ослепил наши радары и коммуникационные системы по всему полушарию, что дало им отличный шанс проскользнуть незамеченными. Они выждали ровно столько, чтобы ЭМИ не повредил им самим. А теперь они здесь. Черт.

— Разве японцы не на нашей стороне? — спросил Кэм.

Кажется, у Японии не было ядерного оружия, как и у Кореи, а вот у китайцев точно было — и к тому же неизвестно, кто мог прибрать его к рукам в нынешней неразберихе.

Ньюкам только буркнул: «Ага».

— Может, это кто-то из европейцев. У нас там тоже было много баз, и я знаю, что чума распространилась до того, как мы успели все вывезти.

Сержант начал упаковывать для Рут ее рюкзак, запихнув туда открывалку, грязную вилку, полупустую флягу.

Над вершиной на юге расцвел крошечный огненный цветок.

— Они разбились, — сказала Рут.

Затем последовала еще одна вспышка, и еще. Кэму показалось, что второй взрыв произошел в небе. Ракета? Кто-то стрелял по новым врагам.

— Передовая база Лидвилла, — сказал он.

— Ага.

Ньюкам продолжил сборы, но Кэм смотрел на далекий бой, не зная, стоит ли торжествовать. Странное чувство. Они целыми неделями пытались укрыться от самолетов и вертолетов с передовой базы Лидвилла, но сейчас Кэм был рад, что в Сьерре сохранилось американское военное присутствие.