Это было полным безумием.

   Григорий, пошатываясь, уже вставал, разворачивался, и она настигла его на этом развороте коротким злым ударом в живот, а когда он, охнув, согнулся, добавила еще один - каблуком в колено, почти одновременно ударив здоровой рукой в лицо, с каким-то садистским наслаждением ощутив на костяшках чужую кровь. Холодильники снова яростно захлопали дверцами, но Шталь, пригнувшись, проскочила мимо, подтолкнув менеджера, и без того со стоном клонящегося в сторону одного из холодильников, кинулась вперед и выскочила из рядов, тяжело дыша. Смахнув кровь и встряхнув ушибленной рукой, обернулась - Григорий, согнувшись, медленно шел вперед, его искаженное, залитое кровью лицо то выплывало в полоски света, вырывавшегося из нутра холодильников, то пропадало в полумраке. Глаза казались потускневшими, и уже не вызывали никакого страха, а упорство менеджера вызывало исключительно раздражение. Она просто обязана была с ним поговорить - и сделать это до того, как примчится охрана.

   Эша огляделась, подскочила к соседним рядам, где плиты злобно хлопали дверцами духовок и поддуховочными отсеками и сорвала одну из решеток. Крышка плиты брякнула в неудачной попытке прищемить ей пальцы, Шталь развернулась и, скользнув в сторону, встретила менеджера размашистым ударом по голове. Решетка, соприкоснувшись с черепом Григория, издала неожиданно мелодичный звук, и тот, вяло взмахнув руками, рухнул на колени. Эша оттолкнула его в сторону, подальше от приборов, отчего он повалился на спину, вцепилась в запястья и отволокла к стене возле освещенного коридорчика, хрипло дыша и роняя капли крови на его запрокинутое лицо. Бросила там, бегом вернулась за решеткой, косясь на негодующую на весь зал технику, аккуратно сложила руки слабо шевелящегося менеджера вдоль туловища и уселась ему на грудь, коленями прижав руки к бокам. Григорий закашлявшись, завозился, и она крепче свела колени.

   - Не надо, - сказала Эша, утирая нос свободной рукой, - мои аманты всегда говорили, что у меня очень крепкая хватка бедер.

   Склонившись, она прижала ребро решетки к шее менеджера, чуть надавив, и тот хрипло пробормотал:

   - Ты что делаешь?

   - Я? Собираюсь тебя придушить.

   - С ума сошла?! - испуганно возмутился он, глядя угасающими глазами уже совершенно по-человечески. Шталь фыркнула и чуть ослабила давление.

   - Вот как?! Ты обещал меня поджарить на электроплите, забыл? Или это в вашем кругу посвященных считается домашней шуткой?

   - Да я просто пугал!

   - И тебе удалось. Угомони сейчас же своих электротехнических друзей! Они перебудят весь квартал. И где охранник? Что ты с ним сделал?

   - Он спит, - прохрипел Григорий. - Последний вечер... я не хотел, чтобы мне мешали. Магазин закрыт. Никто не придет. Я... - он закрыл глаза, и в зале вдруг мгновенно воцарилась тишина - такая густая, что у Эши заложило уши. Григорий под ней длинно вздохнул, и по его телу пробежала крупная дрожь.

   - Значит, они наняли тебя, чтобы находить и убивать...

   - Кого-чего кто нанял?

   - Ты же только что сказала, что задушишь...

   - При таких обстоятельствах реакция вполне естественная, тебе не кажется? - грубовато осведомилась Эша, чуть усилила давление, но тут же убрала решетку, увидев на лице менеджера панику. - Господи, Гриша, ты еще глупее, чем твой несостоявшийся ученик! Ты даже глупее, чем я!

   Она отбросила решетку в сторону и переползла через него, по пути вдавив колено ему в живот, отчего менеджер ойкнул. Перевернувшись, села, прислонившись к стене, вытащила из кармана платок и вытерла нос. Кровь уже почти не шла, но нос ощутимо распух. Краем глаза Шталь увидела, как Григорий завозился и сел, потом, перевернувшись, по-собачьи подполз к стене по другую сторону проема, привалился к ней, издав легкий стон, и принялся ощупывать свое колено. Спрятав платок, она достала смятую пачку сигарет и закурила, глядя на неподвижные мертвые ряды приборов и пытаясь понять, что произошло - не с Григорием - с ней самой.

   ты ведь можешь говорить... ты могла бы меня полюбить?..

   - Можно и мне? - попросили с другой стороны проема. Не глядя, она бросила ему пачку, и через несколько секунд ее осторожно пододвинули обратно. Григорий щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.

   - Ты мне чуть коленную чашечку не разбила, - пожаловался он.

   - А ты мне чуть нос не сломал своим холодильником!

   - Справедливо, - менеджер невесело усмехнулся. - Я... я правда ничего бы не сделал. Я ничего плохого не хотел. Никому. Просто... я хотел, чтобы они работали максимально хорошо. Чтобы они любили своих хозяев. Больше ничего. Я... я их просто улучшал. И люди были довольны. Всегда были довольны.

   - Но не в этот раз, - заметила Эша. - Ты создал бракованную партию. Только вот гарантией такие дефекты не предусматриваются.

   - Я здорово простудился в ту неделю, - кисло произнес Григорий. - Да еще куча всяких неприятностей... Все как-то сошлось, и... Я ошибся.

   - Ты научил их не тому, да? Не тому и не так? - она повернула голову. - Не приносить пользу, не помогать... Ты научил их только любить? Любить хозяина. Кого-то одного. Из полезной техники ты превратил их в ревнивых собственников.

   - Я не знаю, как это вышло. Когда я понял... было слишком поздно. Все продали. Я ничего не мог исправить. Я пробовал... те вещи, которые удалось вернуть, но они... они меня не слушают. Я перестарался... похоже. И все стало слишком заметно. Это нужно было спрятать, я... я просто испугался. Растерялся. А тут и Гоша, и это повышение...

   - Я думала, на это нужно много времени, - Эша кивнула на приборы, и менеджер покачал головой, тряся пепел на пол.

   - Для привязанностей... для любви нужно много времени. Для злости времени почти не требуется.

   - Ясно, - пробормотала Шталь, которой абсолютно ничего не было ясно. Тотчас Григорий повернул голову и внимательно посмотрел на нее, как-то воровато утирая кровь, струящуюся из разбитой губы.

   - А как ты это сделала?

   - Что сделала?

   - Ну... с холодильником. Который меня ударил.

   - Это не я, - ответила она внезапно осипшим голосом. - Наверное, это ты опять что-то устроил... что-то не...

   - Нет, ты, - упрямо заявил менеджер. - Я знаю, я почувствовал... Ты тоже говоришь?

   - Говорю?

   - Мы так это называем, - пояснил он как-то стыдливо. - Но ты не одна из нас, я бы тебя обязательно почувствовал... особенно так близко. Тебя кто-то обучил?

   - А этому можно обучить?! - ошеломленно спросила Эша. Григорий пожал плечами.

   - Я не знаю. Я никогда не пробовал. Я не... - он осекся, прижимая ладонь к лицу, и Эша с трудом удержалась, чтобы не вскочить.

   - Господи, вас что - много?!

   - Ну, - угрюмо произнес Григорий, - если б нас было много, ты представляешь, что бы тогда творилось с этим миром?

   - Но сколько вас?! где, откуда?!.. - она невольно начала тараторить, испытывая желание вцепиться ему в свитер и трясти до тех пор, пока менеджер все не расскажет. - Вы...

   - Извини, - Григорий отвернулся, - я не имею права. Я вообще... дурака свалял!..

   - Черт! - Шталь, все-таки, вскочила и, подойдя к нему, с размаху плюхнулась на пол, позабыв и про изящество, и про манеры, и про собственное оскорбленное достоинство, - даже про разбитый нос. Подогнув ноги и уперевшись ладонями в холодные плиты, она жадно посмотрела на менеджера, и тот почему-то улыбнулся - наверное, смотреть на нее со стороны было сейчас очень потешно. - Гриша, ты... ваши кодексы, конечно... но... это что же получается, есть определенное количество народу, который умеет такое делать?! - Эша мотнула головой в сторону зала. - Как ты?!

   Григорий молча докурил сигарету, так же молча затушил ее о пол и поднял на нее усталый взгляд. Он смотрел так долго, что Шталь стало не по себе, она подалась назад, отодвигаясь, и в тот же момент менеджер сказал: