- А где?..

   Слава молча мотнул головой в сторону лестницы, и Эша обнаружила там Михаила, по-прежнему вооруженного английским палашом. Водитель быстро адаптировался к ситуации и уже занимался привычным делом, заключавшемся в отлавливании всех, кто находился поблизости, приведении их в бессознательное состояние и складывании на пол. Говорящая с огнем и грязное дите вновь ревели, обнявшись и сидя на первой ступеньке, к ним присоединился мальчишка-Домовой, повсюду бродили люди с дикими глазами, натыкаясь на вещи и друг на друга. Из-за стойки выползла желтокостюмная администраторша настоящей гостиницы и жалобно вопросила:

   - Господи, что случилось?!

   - Землетрясение! - сообщил Михаил, сердито роняя на ступеньки экскаваторщика-Домового. - Всем сохранять спокойствие!

   - Но зачем вы бьете этих людей?

   - На всякий случай, - пояснил водитель. Девица округлила глаза и спряталась обратно за стойку. - Славка, займись делом! Тащи сюда наших, как хочешь! Нельзя, чтобы все эти разбежались! Раз дом заражал, ты представляешь, что может быть?

   Слава развернулся, кинулся к входной двери, перебрался через пианино и канул в ночь, после чего Михаил обратил свое внимание на Шталь.

   - А ты возьми что-нибудь тяжелое и осмотри второй этаж! Времени почти нет!

   - Ты мне не начальник! - возмутилась Эша.

   - Здесь нет Яны! - Михаил сунул ей палаш, оказавшийся не таким уж легким. - Просто погляди и тут же возвращайся, к ней не лезь. Возможно, она все еще с пушкой.

   - Так сам и сходи!

   - Я занят!

   Ругнувшись, Эша переступила через Леонида Игоревича, который на четвереньках полз вверх по лестнице, и мигом взлетела на второй этаж, где царил еще больший разгром. Из ближайшей комнаты выглянул какой-то человек, но, увидев Шталь, поспешно захлопнул дверь. Эша осторожно пробралась через кресельно-диванный завал, от которого исходило знакомо-успокаивающее раздраженное ощущение. Палаш мешал идти, цепляясь за все на свете, и она держала его обеими руками, точно букет цветов. Палашу было очень стыдно. Хризолит ободряюще ворчал, что идти туда, куда Эша собралась, вообще не стоит. Старые добрые вещи, обретшие голос. Как приятно было снова их слышать! Как прия...

   - Стой!

   Вот черт!

   Она даже не пряталась. Сидела прямо посередине коридора на перевернутом диване и, повернув голову, смотрела невидящими глазами в распахнутый номер - туда, где в окне колыхались занавески. А вот пистолет в ее руке смотрел точнехонько Эше в живот, отчего Эше немедленно захотелось уйти.

   - Сережа решил, что ты Охотник. Или ты, или кто-то из двоих друзей. Но я знаю, что это не так, - Яна криво улыбнулась, и ветер перечеркнул эту улыбку рыжей прядью. - Охотник убивает таких, как мы. Тот, кто послал вас, делает хуже. Он сажает нас в клетку...

   - Это неправда! - возмутилась Эша.

   - А я ведь знаю твой голос, - задумчиво сказала Яна. - Я точно его слышала... раньше. Как и голос твоего приятеля. Я слышала его в том поезде.

   - Каком еще поезде? - удивилась Шталь, и ей отчего-то вспомнился повторяющийся дурацкий сон с искроглазым призраком.

   - Мы все где-то были... - пробормотала Яна, и ее рука чуть дрогнула. - Вот почему мы такие. Но я не против. Думаю, никто из нас не против.

   - Какой поезд?!

   - Никто ничего не помнит. Я тоже не помню. Помню только, что был поезд, и там были люди - очень много людей! Помню, что там было страшно! А еще... - она вдруг сорвалась на крик, - я помню, что до этого поезда я прекрасно видела, как и все вы! А после поезда перестала, и никто не знает, почему!

   - Поэтому ты сделала тот темный дом-лабиринт?

   - Я злилась, - просто ответила Яна. - Я и сейчас злюсь. Все видят, я - нет, и даже не знаю, почему это произошло? Думаешь, легко жить в темноте? Но я точно знаю только одно - к темноте привыкнуть можно. А вот к клетке я даже и не стану пытаться привыкать!

   Пистолет развернулся и ткнулся дулом в рыжий висок.

   - Подожди! - поспешно сказала Эша. Господи, да что ж за день сегодня такой! - Нет никакой клетки, все это ерунда! До сих пор только ты создавала клетки! Вот что - знаешь, Яна, я не собираюсь трагически кидаться к тебе и отнимать твой глупый пистолет! Охота застрелиться - да на здоровье!

  Шталь, вообще-то так не разговаривают с самоубийцами. Их гладят по головке и говорят что жизнь прекрасна...

  Ты злишься из-за того, что живешь в темноте?! Я живу на свету, и что с того?! Я видела твоего Сережу, он и правда ничего, но не в этом дело! Я слышала, как он о тебе говорил, и видела, как он на тебя смотрел! Тебя и в твоей темноте любят! А я вот вся такая замечательная, а меня никому не надо - это, между прочим, тоже несправедливо! Может мне тоже стоит...

   К облегчению Эши пистолет вновь опустился, потом уставился на нее, и облегчение кончилось.

   - Чудесная речь! Может, на пару сядем, поплачем, пива выпьем?..

   - Не поняла.

   - Ты меня бесишь, - спокойно пояснила Яна, так и не повернув головы.

   - А, теперь понятно. Но...

   Эша не только успела увидеть, как Говорящая с домами нажимает на курок. Она даже успела подумать, что Яна делает это вполне профессионально. Еще Эша хотела зажмуриться, но сделать этого уже не успела.

   Ей уже доводилось слышать звук выстрела. Это было похоже на сухой хлопок, а в кино пистолеты обычно бабахали.

   Но звук, который издал Янин пистолет, не был похож ни на то, ни на другое. Больше всего он был похож на очень громкое "Апчхи!" очень простуженного человека. Дуло пистолета чуть дернулось, что-то выскользнуло из него и звякнуло о пол. Яна, изумленно раскрыв рот, наконец-то повернула голову, и тут что-то проскочило мимо Шталь, невежливо оттолкнув ее к стене, и смело Яну с дивана.

   - Я же сказал просто посмотреть где она! - свирепо сказал водитель, держа в одной руке пистолет, а другой перебрасывая через плечо Говорящую с домами, которая повисла на нем, как белье на заборе. - Отдай сюда, - он потянулся и забрал палаш.

   - А-а... - Эша непонимающе посмотрела на него, на пистолет, потом развернулась и увидела Леонида Игоревича. Тот стоял, привалившись к стене, и довольно глупо улыбался. - Это вы сделали?

   - Ничего я не делал, - сказал Леонид Игоревич, - а стрелять в общественных местах ваще нельзя!

   Он сполз на пол и умиротворенно захрапел. Михаил пожал одним плечом.

   - Я уже не в силах удивляться. Похоже, мы накрыли тут целую колонию! Редкая удача.

   - Или судьба, - пробормотала Эша. - А что...

   - Иди и собирай свои манатки, ежели, конечно, найдешь их в этом завале. Наши уже внизу и... - Михаил замялся, потом резко развернулся и пошел к лестнице.

  * * *

   К своему удивлению и радости Эша нашла не только свои вещи, но и Бонни, которая то ли со страху, то ли будучи благоразумной вернулась в террариум, который в результате домокатастрофы рухнул на чью-то кровать. Комната оказалась пустой, и Эша так и не узнала, был ли в ней кто-нибудь в этот момент.

   Сейчас она сидела на скамеечке в беседке, поставив на гравий сумку и террариум, и смотрела сквозь рассвет на изящное зеленокрышное здание со множеством террас. Его, скорее всего, снесут. Утратил ли дом Говорящих свои свойства временно или навсегда, да и утратил ли вообще, сказать точно было нельзя, и Эша знала, что Ейщаров рисковать не захочет. Все ли потерявшиеся сегодня вышли оттуда или кто-то еще бродит по несуществующим коридорам? Знает ли сам дом, сколько в нем комнат и знает ли обо всех, живущих в них?

   Во двор постоянно въезжали и уезжали машины, везде было полно незнакомого народа, но никто не обращал на Эшу никакого внимания. Однажды ей показалось, что она увидела Ольгу Аверченко - злую костромскую официантку - Говорящую с камнями. Но, наверное, ей это только показалось - разве позволит Ейщаров такому чуду расхаживать как вздумается? Зато один раз прибежал Слава, стрельнул сигарету, пожал руку, чмокнул ее же, сказал: "Нет, ну ты видала?!" - и снова убежал. Она заметила, что костяшки пальцев человечка содраны, а нижняя губа слегка припухла - вероятно, он-таки успел выяснить отношения с напарником.