— И что из этого следует?

— Из этого следует, что ты относишься к Светлым… По нашей терминологии.

— А ты относишься к Светлым?

— Все Охотники — Светлые. Иначе они просто перестают быть Охотниками… Для нас очень важно вовремя опознать Тьму. Мы… С НЕЙ… ВОЮЕМ!

— Ты говоришь как церковник.

— Странное дело… Хелен — Высшая Оборотень…

Курт почувствовал, как вздрогнул пленник.

— Что, не знал, что она Оборотень из Высших? — тут же спросил Курт, но ответа не дождался.

— Так вот, — продолжил он. — Что странно, но и она нас назвала Церковниками… Видно за дело.

— Вот-вот! — не нашёл ничего лучшего, как ядовито заметить пленник.

— Зря ёрничаешь — у них тоже своя Правда. Они тоже сражаются с Тьмой, накатывающей на Мир… В очередной раз накатывающей.

— Меня не интересуют эти вздорные предсказания пустоголовых гадалок! — фыркнул пленник.

— А зря! Расчет сугубо научный.

— А ты его видел? — с вызовом спросил «трофей».

— Я участвовал в его разработке и расчёте. — Коротко и весомо ответил Курт.

— Я тебе не верю.

— Не верь. Но прогноз слишком тревожный. Сейчас вероятность повторения Кризиса — около восьмидесяти процентов… И всё потому, что Дома лезут в Запретное!!!

Для Охотника эта тема была болезненной. Ведь осознавать, что впереди новая Катастрофа и не иметь серьёзных средств это предотвратить, — очень тяжело. Это всё делает человека излишне резким в суждениях.

— И вы решили поэтому, помочь Обскурантам?

— У нас свои интересы… Но мы, по мере сил сами пытаемся остановить Катастрофу, — уже не так резко ответил Курт.

— Ты хочешь сказать, что ваши интересы часто расходятся с интересами Святой Инквизиции?!

— Да. И это очевидно. Но мы, как и они… всё равно пытаемся остановить сползание мира в Катастрофу.

— Чем и Как?!! — опять с вызовом начал юноша.

— Хотя бы тем, что мешаем собирать Древнее Зло… Мешаем поискам Запретных Технологий.

— …возрождая их сами!

— Бездоказательные обвинения марают Честь… — заметил Курт, — или у вас в Доме Блэр по-другому?

Пленник опять сконфуженно замолчал.

— И что вам даёт это определение на «Тёмный-Светлый»? — после длительного молчания спросил пленник.

— Хотя бы то, что мы решили не отдавать тебя в руки Святейшей Инквизиции… Ну, ты в курсе, что тебя как экзота у них ждал костёр? — подколол Курт юношу.

— А зачем тогда руку отстрелили?

— А что, сам догадаться не можешь?

— Нет, — буркнул спасаемый.

— Новую руку тебе вырастят. Это не мозги, где всё индивидуально. А вот для отчёта перед Инквизицией… что тебя мы якобы спалили… как раз хватит того огрызка.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— Отправить туда, где нет Инквизиции.

— И зачем всё так сложно, если всё равно убить собрались?

— А с чего ты взял… что мы тебя собираемся убить?

— А что, разве не так?

— Конечно, нет!

— А где нет Инквизиции? — усмехнулся спасаемый тоном риторического вопроса.

— Думаешь, они вездесущи?

— А разве нет?

— Конечно, нет!

— И где такой рай находится?

— По ту сторону неба! — последовал ответ.

Быстров влетел в астрогаторскую как всегда по привычке, — вперёд ногами. По пути зацепил ногами фиксаторы возле монитора главного компьютера и окончательно затормозил схватившись за поручни по обе стороны от пульта управления.

На экране чётко нарисовалась уже давно приевшаяся схема. Только круг наибольшей вероятности уже не был таким большим, как в начале их пребывания на Базе. Теперь он съёжился до маленького кружочка почти в самом центре мутного шарика планеты Венера. Что собственно и нужно было.

— Серёга! Как там у тебя? Как движок?

— Да тянет… Работает. И будет работать. Всё нормалёк! Если так, то его ещё на пару комет хватит.

— Дай-то Бог!

— Да ты не дрейфь! Всё ведь уже почти завершено. Или разве за последнее время «киска» с курса сбивалась? Или круг вероятности за пределы лимба выходит?

— Да нет, всё нормально…. Даже если сейчас вырубить двигатель комета всё равно на Венеру лязгнется. Не в центре лимба, но с краю.

— Так в чём дело? Чего мандражируешь?

— Да вот всё тот шальной метеорит не даёт покоя. Слишком уж он какой-то странный был.

— А чем он-то тебе такой странный? — удивился Соколов.

— Да всё параметры столкновения, что вычислитель мне тут нарисовал, покоя не дают. Получается, что у него была аномально высокая скорость.

— А вот с этого места поподробнее… чой-то ты мне этого не говорил. И что за расчет?

— Ну по нему получается, что у этого метеорита была скорость не меньше чем в двести километров в секунду.

— А ты со вводными не ошибся?

— Не. Всё перепроверил. Даже слегка поварьировал их. Скорость даже больше получается.

— Нифигассе!

— Вот и я о том же.

— Не думаю, что оно так… фатально, — сказал Соколов, стараясь не отставать от Круглова.

Микрогравитация мало помогала в ходьбе по полу, так что приходилось забывать о ней и применять в полной мере привычки, полученные в невесомости. Толчок ногами — полёт до переборки, новый толчок и так далее, до дверей отсека. По пути ощущаешь себя как дельфин эдакий. Носом вперёд. Вытянулся. Только перед переборкой группируешься, чтобы шишек не набить и правильно ноги поставить для следующего «прыжка».

Всё-таки микрогравитация действовала, заставляя на длинных дистанциях летящее тело отклоняться от прямой траектории на ближайшие переборки. Это добавляло экзотики положению, заставляя экипаж постоянно пересчитывать в уме все свои кульбиты внутри корабля. Впрочем, быстро передвигаться по коридорам помогала отработанная за столетия, прошедшие с первых орбитальных станций, архитектура невесомости. Везде есть за что уцепиться или от чего оттолкнуться.

— Но мрачновато! — продолжил Круглов. — Ведь если продолжить в будущее траекторию мысли лидеров Инквизиции, то мы оказываемся за пределами их понимания Добра. Вообще вся эта дискуссия в Мировом Правительстве весьма дурно пахнет.

— Согласен.

— Но, думаю, что надо бы всё это выставить на обсуждение сегодня вечером.

— Ну… можно. Надо бы и посмотреть, что там придёт сегодня пакетом через меркурианский ретранслятор.

— Может, я тогда посмотрю?

— Не. Подожди. Я тут гляну на состояние… и пойдём вместе. А то весь кайф только тебе достанется.

Круглов ухмыльнулся и ухватился за поручень рядом с одним из контрольных сенсорных экранов. Соколов же повис прямо перед ним.

— Ладно. Посмотрим, что у нас тут, — сказал Соколов и ткнул в сенсорный экран пальцем. — Вот, всё в норме. Комета тает. Центр масс потихоньку смещается. Вектор тяги соответственно изменяется. Всё работает…. Кстати, док, что ты мне вчера не…

Договорить он не успел. Сильный толчок бросил его лицом на экран. Он еле успел выставить руки, чтобы не расквасить себе нос. Но так как ухватиться за что-либо не успел, отдача его швырнула на противоположную переборку. Док Круглов только проводил его взглядом, потому что, держась за поручень, он уберёгся от таких эффектов отдачи в невесомости, но ухватить улетающего бортинженера не успел. Ему только и оставалось наблюдать, как матерящийся на всю катушку Соколов, со всего маху приложившийся спиной о стену, хватается за поручни и принимается активно почёсывать ушибленные места.

Неожиданно для обоих появляется весьма существенное дополнительное ускорение.

— Что происходит? — обеспокоился Круглов.

— Не беспокойся. Тягач жив, здоров и среагировал. Иначе бы тут уже выла аварийная сирена…. А вот это дополнительное ускорение, мне не нравится. Очень! Давай к Быстрову.

Бортинженер прекратил почёсываться и, преодолевая дополнительное ускорение, перепрыгнул к своему монитору. Мельком глянув на высветившуюся информацию, он погасил его и решительно направился в сторону люка. Круглов немедленно последовал за ним.