Его ум был занят реакцией Леты, когда он бросил лампу, и последним взглядом в глаза Роману, прежде чем он отвернулся от него и луной, которая теперь находилась на дру- гой стороне земли, но все еще могла оказывать громадное напряжение на его блуждаю- щие мысли.

После завтрака Оливия поднялась отвезти Шелли в школу. Линда взяла ее за

руку.

Твоя кухня, просто мечта, – сказала она.

Оливия, скромно:

Это зависит от того, кто готовит на ней.

Когда Питер и Линда остались одни, Линда отправилась к бару. Она вынула бу- тылку виски и приправила им свой кофе.

До фермы Тома и Кристал меньше дня пути, – сказала она. – Мы можем быть там до твоего превращения.

На его кружке была трещина, и он провел по ней ногтем.

А что если она следующая? – спросил он.

Они смотрели друг на друга: больше нечего сказать.

Питер отхлебнул из кружки. Когда он глотнул, его горло было, как угольное

ушко. Линда встала и подошла к нему, он обвил свои руки вокруг нее и зарылся лицом в складки ее живота и плакал и плакал и плакал.

К черту все эти убийства, – произнес он.

Кто-то вошел в столовую и Линда обернулась. Это был Роман. Он, казалось, не выражал удивления вторжению Руманчеков в его столовую в той же мере, как и люди, проявляющие глупость после пересыпания.

Который час? – спросил он.

ЧАСТЬ III

ВЕЧНЫЙ ВОЙ

Изгородь

Питер и Роман сидели на капоте «Ягуара», солнце было розовым сквозь деревья и тень от электрической подстанции медленно, тянулась к ним, напоминая формой локоть.

Я смогу идти следом? – спросил Роман.

Нет, – ответил Питер.

Роман выбросил окурок, в уже образовавшуюся кучу бычков и зажег еще одну сигарету.

Прости, что был такой занозой в заднице, – сказал он.

Не переживай насчет этого.

Роман посмотрел на пересечения путей на сортировочной станции и, расправив руки, рассматривал сплетения вен у локтей. Пути передачи железа.

Ты ее любишь? – спросил Роман.

Питер наклонился вперед, опершись локтями на колени.

Да, – ответил он. – Или типа того.

Бля-я, – сказал Роман.

Бля-я, – повторил Питер.

Они замолчали. Питер полез в карман, вынул отрывок «Базара Гоблинов» и вру- чил ему.

Что это? – поинтересовался Роман.

Я нашел это тут в прошлый раз, – сказал Питер.

Как думаешь, что это значит?

Питер не ответил. Он был занят попытками решения волчьей проблемы своими людскими навыками.

Зачем ты дал мне это? – спросил Роман.

Питер не сказал этого. Но если сегодня все пойдет через задницу, Роман будет единственным, кто пойдет дальше по следу. Боже, помоги нам. Он сменил тему.

Помнишь хоть что-нибудь, пока был в коме?

Нет, – ответил Роман. – Только чувства. У меня было чувство. Словно дежавю, но не оно. Как… что-то должно случиться, но я забыл что именно. Думаю, я узнаю это, когда увижу.

Он посмотрел на Дракона и теперь знал, ах, если бы он знал раньше. Что оно стоит для чего-то более могущественного и более важного, нежели что-либо связанное с именем Годфри, и смеяться над ним было бы огромной ошибкой.

Они молчали.

Бля- я, – сказал Питер.

Бля- я, – повторил Роман.

А затем, Питер почувствовал это. Услышал, что вот оно. Все начинается, ког- да ты слышишь его, в камнях и деревьях и небе. Слышишь, как называют тебя твоим тайным именем. Он сполз с капота машины и разделся. Распустил конский хвостик

и встал на четвереньки. Когда мудрый волк перестал отряхиваться и красный туман осел, он посмотрел на Романа. Вид он имел поплотнее, чем в прошлую луну; это поя- вился зимний мех.

Питер? – позвал Роман.

Волк посмотрел на него, но, не узнавая, а затем отвернулся в сторону. Он подо- шел к входу на завод с опущенной головой и принялся царапать дверь, просясь войти. Роман приблизился, впустил его внутрь и отошел назад, как только волк вошел, опу- стив нос к земле. Роман ждал в стороне; он наконец-то принял концепцию, что важной частью доблести является знать, когда ты мешаешься. Через минуту или две волк вер- нулся и, обнюхав выход, повернулся к сортировочной станции.

Есть след? – спросил Роман.

Волк поднял нос.

Нашел его?

Волк помчался через сортировочную станцию для древесины. Тут же стало ясно: ничто на двух ногах не в силах угнаться за ним. Роман наблюдал, как волк пробежал по грязной окраине двора и прыгнул через изгородь. Волоски на руках Романа встали ды- бом от прыжка волка: с чистотой бритвы и непревзойденным изяществом тот пронесся над оградой, его шерсть колыхалась, как ветерок над полем и, если бы его лапы никог- да больше не соприкоснулись бы с землей, Роман был бы также счастлив, как был бы счастлив наблюдая, что его друг научился летать.

Затем, быстрее Роман сумел проследить его путь, все накрылось пиздой. Волк издал болезненный визг и начал подкашиваться еще в воздухе, тело перевернулось ногами вверх и рухнуло в кусты. Скуля он поднялся, спотыкаясь, попытался двинуться к лесу, но его дрожащие ноги выводили пьяные пируэты, ударив его прямо об ствол березы.

Питер! – крикнул Роман, и побежал к изгороди.

Волк тряс головой и старался сделать еще несколько шагов, прежде чем его ноги окончательно сдались и распластались по земле.

Что случилось?! – кричал Роман, паника в его груди была настолько мощной, что он не понимал, что разговаривает с собакой.

Последняя конвульсия пробежала по телу волка, и он неподвижно застыл. Роман снова и снова выкрикивал имя Питера, но волк просто лежал, не шевелился. Его язык вывалился. Ребра поднимались и опускались. Длинный, тонкий шприц, теперь Ро- ман увидел его, торчал из его грудной клетки. Вот эта штука, чем бы она ни была, эта штука ранила его друга. Роман схватился за забор и начал подниматься. Наверху была колючая проволока, но он не думал так далеко. Он просто видел, что его друг беспо- мощно лежит за изгородью с длинным, торчащим из тела шприцом, и этого пока было достаточно для действия.

На землю!

В кустах раздался шорох и из них, несколькими ярдами дальше, появился чело- век, по другую сторону изгороди. Это был Чоссер. Она была одета в камуфляж – тем- ное хаки, пропитанное оленьей мочой, чтобы сбить собственный след – и держала винтовку с прицелом, на ее плечах висел рюкзак, и Роман понял, что ужалило волка: дротик.

Вы не понимаете, – начал он, все еще держась за изгородь.

Она остановилась, уперла приклад в плечо и прицелилась в него.

На землю! – скомандовала Чоссер.

Роман спрыгнул с забора на ноги.

Послушайте меня, – сказал он.

Не смотри мне в глаза! – крикнула она. – Сделай десять шагов назад. Держи руки так, чтобы я их видела. В глаза не смотреть.

Роман отвел взгляд.

Это не он.

Чоссер положила свою винтовку и рюкзак на землю подле Питера. Она не пока- зывала, что услышала сказанное им.

Я же сказал, это не он!

Откуда ты знаешь? – спросила она, меньше, чтобы поддержать беседу и больше для того, чтобы держать его занятым, пока она сделает то, что должна. Она может усыпить и его, если потребуется, но не хотелось бы чтобы дошло до этого. Для глаза, выстрел лишь геометрия, метраж и ветер, но для бьющегося сердца нажать на курок, держа в прицеле другое живое тело и смотреть, как оно бездвижно падает, не самое приятное чувство. Если ты, конечно, не психопат или мужчина.

Потому что… – начал Роман. Откуда он это знает? – Я был с ним в прошлый раз. Всю ночь.

Ты врешь, – сказала она. Расстегнула рюкзак.

Если навредишь ему, тебе конец! – пригрозил Роман. – Слышишь меня? Конец! – под- черкнул он патетически.