Несколькими минутами позже она открыла дверь, наклонилась к земле и сплюнула. Пальцы Романа расцепились и его руки опустились вниз и так же есте- ственно, как они легли на нижнюю часть е спины, так же естественно и погладили ее. В этом нет ничего странного, равно как и в мыслях об этом, ты гладишь спину девуш- ки, потому что она тут. Но от ощущения его прикосновений она резко выпрямилась и отшатнулась. Роман смутился.

Тебе это не нравится? – спросил он.

О, нет, милый, – ответила она. – Это очень приятно.

Но она лгала, и лгала, заметил он, с самого начала, и об игле и сосании его чле- на, и о том, о чем он спросил ее в лифте, и, о ее ненависти к человеческим прикоснове- ниям в конце. Внезапно его захватила депрессия и подавленность от незащищенности жизни перед этой лживой шлюхой, он хотел, чтобы сейчас она ушла, чтобы наконец-то покинуть этот ебаный торговый центр.

Мне понадобится насос, чтобы выкачать этот пролетарский запах из моих ноздрей, – произнес он.

Бедный малыш, – сказала она, даже не зная и не стараясь понять, что он имел в

виду.

Он залез рукой в куртку и, достав пачку наличных, протянул ей. Пачка выглядела

неправильной, и она пересчитала купюры. В ней было на 500 долларов больше огово- ренной суммы. Она взглянула на него.

-Знаешь мое имя? – спросил он.

- Да – ответила она. Было бессмысленно говорить иначе, все знали его имя. Он посмотрел на нее:

-Нет, не знаешь.

Болезненное любопытство

Подробности появились на следующий день. Покойной оказалась Брук Блюбелл, девушка из Пенроуз, соседнего городка. То есть, найденная ее часть. Подкожные раны и укусы соответствовали следам от нападений диких животных, но судмедэксперт не мог определить каких именно – койотов, медведей, горных львов. Убийство не рассма- тривалось, но слухи не были столь однозначными. Изнасилование, сатанинский обряд, и ряд других, таких же безумных… Во время урока физкультуры, Алекс Финстер, зная, что Питер в радиусе слышимости, сказал, что слышал, якобы это были цыгане, ебаные цыганские каннибалы, для которых она была как курица по вкусу.

-Вообще-то, человеческое мясо больше похоже на бекон, – сказал Питер.

Эшли Валентайн посмотрела на него с отвращением.

-То есть, так говорят, – добавил Питер.

В главном корпусе Питер столкнулся с проректором Спирсом, выходящим из уборной факультета. Проректору Спирсу никогда не было что сказать Питеру. Он был счастлив претворяться, что Питера и вовсе не существует, пока Питер не давал ему ни- каких оснований для обратного. Ни один из них не был против этого соглашения. Но этим утром, он многозначительно посмотрел на Питера и сказал:

Это просто ужасно, не так ли? Питер кивнул:

Просто ужасно.

В такой день и в таком возрасте. Питер покачал головой:

Такой день. Такой возраст.

-Подобные вещи заставляют задуматься, – сказал проректор Спирс.

Скорее всего, это был медведь, – ответил Питер. – Бьюсь об заклад, это мед-

ведь.

Идя дальше по коридору, Питер чувствовал глаза мужчины меж своих лопаток,

словно это были уколы булавкой.

Он подошел к своему шкафчику. На другой стороне секций было некое подобие разговора. Он остановился, словно не мог сопротивляться, быть вовлеченным не в свое дело, и прислушался.

Ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их, и водить их на живые источники вод… –

Он продолжил свой путь, пройдя мимо двух девушек и миссис МакКоллум, сто- явших со склоненными головами. Глаза миссис МакКоллум были открыты, готовые к преследованию за это смешение церкви и государства, и направлены на Питера, полы- хая возмущением. Смутившись, Питер поднял большой палец вверх. Миссис МакКол- лум закрыла свои глаза, раздраженная предполагаемым Сатанинским благословением подростка.

… и отрет Бог всякую слезу с очей их.

За три недели, предшествовавшие обнаружению останков Брук Блюбелл из Пен- роуз, Питер так и не завел друзей, умудрившись потерять одного.

Питер и Линда Руманчек переехали в Хемлок Гроув в середине лета. Двоюрод- ный брат Линды, Винс, погиб от алкогольного отравления и оставил свой трейлер на отшибе города другой двоюродной сестре, Руби. Но, Руби только вышла замуж за вла- дельца ломбарда, который посещала, и не нуждалась в использовании настолько пле- бейского жилья. Итак, она передала его Линде в обмен ан пол пачки сигарет и массаж. Руманчеки предпочитают благотворительность торговле, к тому же Линда мастерски делает массаж. Время было достаточно благоприятным. Линда и Питер жили в малю- сенькой квартирке в городе около двух лет и уже устали от этого. Два года, неестест- венно долгий срок – находиться на одном месте – для Руманчеков; это дает косность мышления.

Хемлок Гроув, на момент написания этого, был меняющимся городом. Его про- шлое: Замок Годфри, долгое время это было разговорным названием среди металлур- гов, для располагающегося на берегу реки, забитого ставнями и полуразрушенного завода в поле, испещренном золотыми и белыми Анютиными глазками. Сталелитейная Компания Годфри, основанная в 1873 году Джейкобом Годфри, в свой расцвет рас- полагала нарядами на сталь, охватывающими 640 акров и требующими найма 10,000 рабочих для усилий по постройке страны в двух осях – вертикальной, в Манхэттане

и Чикаго, с высококачественной сталью из мартеновских печей, и горизонтальной, на западе с его железной дорогой из Бессемерских преобразователей: мембраной, об- разовавшейся между небом и землей, окутавшей солнце в облака черной пыли, что заставляла жен сталеваров развешивать белое белье внутри дома и покрывала зубы скота стальными опилками на многие мили вперед. Но теперь это старое, мертвое здание, мешающее расти цветам. Его будущее: здравоохранение и биотехнологии, два крупнейших работодателя в Долине Пасхи теперь – Больница Хемлок, ведущее пси- хиатрическое учреждение региональной системы университетов, и следующее – част- ный Институт Медико-биологических Технологий, управляемый Годфри. Последнее

– ублюдок сталелитейного искусства, 480 футов несоответствия из стали и стекла, чей пик, самая высокая точка в округе. В разговорах его зовут Белой Башней, поскольку за двадцать лет своей работы он ни разу не потемнел. Итак, спустя столетнее наследие промышленного города, большинство в Хэмлок Гроув превратились в безупречных представителей среднего класса. Но, в то время как кровь индустрии могла высохнуть, шелуха, как Замок Годфри, стояла по-прежнему. Сортировочные станции, шахты и выброшенные на берег угольные баржи: все демонстрировали степень заброшенности и распада, с прожилками слез ржавчины, они контрастировали с лесопосадками, де- ревьями и реками и холмами, день ото дня выделяясь на фоне гниющего экзоскелета империи Годфри, трухлявых церквей, ушедших тем же путем, что и сгинувший рабо- чий класс.

Так почему бы и нет? Смена обстановки. Трейлер Винса Руманчека располагал- ся в лесистом тупике в конце Киммел Лэйн, вниз по холму от Килдерри парка и прямо за дорогой – традиционным разделителем между служащими и управляющими, по сей день говорящим о социально-экономическом статусе. Но, тем не менее, все же лучше выбраться из города и дать своим мыслям некий простор. Ближайшими соседями была пожилая пала, Вендаллы, живущие полумилей выше в доме над прудом, в котором Пи- тер иногда плавал голым поздно ночью. Вендаллы были довольно любезными. Прино-

сили приветственные бисквиты и осыпали Винса эвфемистической похвалой – чуть ли не присвистывая – и скрывали свой дискомфорт от татуировок Руманчеков. По край- ней мере, тех, что они видели. Они оставались спокойны даже к толерантности Линды, касательно семантических диспутов ее сына с определением Содружества здравоох- ранения Пенсильвании о «незначительном» количестве алкоголя – он выражался в количестве Будвайзеров, приконченных им за время их короткого визита – и к тому, как мало провокационной лености Питера, было достаточно ей, чтобы начать осыпать его проклятиями на старинном языке, или к удушающе близким объятиям, которыми она наградила каждого из них перед их отъездом. (Впервые, когда я ощутил на себе объя- тия Линды, мне на ум пришло чувство, словно она пытается выдавить остатки зубной пасты через колпачок моей головы.)