Конечно, Элизабет Гамильтон в юморе тоже не откажешь. Только человек с большим чувством юмора может назвать «великолепной» такую когтистую дрянь, как Аннабел. Или Генри Восьмым — своего лохматого бегемота.

Бен задержал в воздухе руку с бритвой, чтобы улыбка не помешала его занятию.

Однако улыбка недолго продержалась на его лице.

Элизабет Гамильтон, леди Калхолм. Ведь она явно чего-то ждет от Бена. И возможно, ее интересы не ограничиваются только потерянным наследством.

Бен внимательно всмотрелся в свое отражение в зеркале. Сколько морщин на его лице! Одни появились от длительного пребывания на ветру, под палящим солнцем. Другие оставили на память о себе война, боль, постоянная ответственность, ежесекундный риск, хождение по лезвию ножа между жизнью и смертью. Да, ему действительно пора пожить спокойно. Ему и Саре Энн. Они оба заслужили жизнь, в которой нет места неуверенности в завтрашнем дне и горьким потерям.

Правда, Калхолм, похоже, не то местечко, где можно рассчитывать на такую жизнь.

Бен закончил бритье, надел свежую белую рубашку, сменил мягкие брюки на бриджи для верховой езды. Интересно, как тут принято одеваться по утрам, в этой шотландской глубинке? А впрочем, это его не касается. Не будет он с утра упаковывать себя в галстук и тесный сюртук, и неважно, что о нем могут подумать.

Он прошел в комнату Сары Энн. Та, как и обещала, самостоятельно оделась в голубое платье и сейчас, посапывая от усердия, зашнуровывала на ногах свои лучшие башмачки. Платье, если говорить честно, сидело на Саре Энн кривовато, и причиной тому были пуговки, попавшие не в свои петли. Зато поверх воротничка был повязан неизменный шарф.

Сара Энн оторвалась от шнурков и посмотрела на Бена.

— Ты сегодня очень красивый, — торжественно объявила она.

— И вы тоже красавица, леди Сара Энн.

— Я не…

— Не леди, я знаю, — сказал Бен. — Но очень скоро станешь ею.

— Ведь у леди может быть пони, как ты думаешь?

— Я надеюсь, что может.

— Ну, тогда я подумаю, может, мне и взаправду стать леди.

— Подумай, Сара Энн, подумай, — серьезно сказал Бен.

Он расчесал будущей леди волосы, вплел в них голубую ленточку. Сара Энн стояла перед ним гордо и неподвижно, словно солдат в парадном строю. Со всей возможной деликатностью Бен перезастегнул пуговки на платье и восхищенно посмотрел на Сару Энн.

— Ягодка, ты просто принцесса!

— А по мне ягоды лучше, чем леди, — неожиданно заметила она, и Бен с трудом сумел скрыть свое изумление. В последнее время ему приходилось делать это довольно часто, чтобы ненароком не обидеть Сару Энн.

Девочка ждала его ответа, и Бен наконец сказал:

— Мне кажется, я понимаю, почему ты ягоды любишь больше, чем леди.

— А тебе тоже больше нравятся ягоды?

— Э-э… Смотря какие, — смутился он.

— Какие — кто?

Ну и вопросик! А отвечать нужно, не отвертишься. Как можно не ответить, когда твоего ответа ждут, словно откровения!

— Ну-у… Смотря какие ягоды… и какие леди.

— А-а-а… — протянула Сара Энн и, казалось, удовлетворилась его уклончивым ответом.

Бен подумал было, что легко отделался, но рано ему было торжествовать, ой как рано!

— А тебе нравится леди Элизабет? — последовал новый каверзный вопрос.

— М-м, да, — осторожно ответил он.

— Очень?

— Ну-у… Я ее, пожалуй, еще плохо знаю…

— А леди Барбара?

— Не знаю, — ответил он. — А что ты о ней думаешь?

— Она очень красивая, — ответила Сара Энн после недолгого раздумья.

— Согласен.

В этот момент в подол платья Сары Энн вцепилась заскучавшая Аннабел, и мысли девочки мгновенно сменили направление.

— А тебе нравится здесь? — спросила она у кошки. Аннабел ничего не ответила.

— Я думаю, что ей нравится, — заключила Сара Энн.

— Почему ты так думаешь? — решил уточнить Бен.

— Потому что здесь у нее будет пони, с которым можно играть.

Дальнейший разговор был бесполезен. Мысли Сары Энн никакими силами не оторвать теперь от этого проклятого пони.

— Пойдем, Ягодка.

— И возьмем с собой Аннабел.

— А я думаю, пусть лучше остается здесь. Поиграешь с ней после завтрака. А сейчас ей, наверное, хочется поспать. У нее была тяжелая ночка.

— А у тебя была тяжелая ночка?

— Очень тяжелая, — сказал он. — Ну ладно, пойдем.

Бен подхватил кошку и посадил ее в корзину. Правда, с тех пор как Аннабел научилась открывать крышку, это была, в общем-то, бесполезная мера.

— А что значит — тяжелая?

— Тяжелая — это когда ты спишь, а на тебя вдруг набрасывается дикая кошка.

Не то чтобы правда, но отчасти похоже на правду. Аннабел и в самом деле может кому угодно испортить ночь — и даже без посторонней помощи.

— А-а, — понимающе протянула Сара Энн. — Значит, Аннабел плохо себя вела?

— Аннабел — это Аннабел, и этим все сказано, — подытожил Бен. — Пойдем завтракать.

Сару Энн его ответ не удовлетворил, но она решила больше ни о чем не расспрашивать, а обдумать все наедине. Она вложила свою ручку в ладонь Бена, и они пошли в столовую.

Рано утром Элизабет отнесла блюдечко сливок для Аннабел, полюбовалась на спящую Сару Энн, а затем пошла с Генри на прогулку. Теперь они вдвоем появились в столовой, хозяйка впереди, пес сзади.

К немалому удивлению Элизабет, в столовой уже была Барбара: великолепная в своем элегантном лиловом платье, с тщательно уложенными блестящими темными волосами. Строгая прическа, с которой Элизабет выглядела бы просто чудовищно, очень шла к правильному, красивому лицу Барбары. На какой-то миг Элизабет сама себе показалась нелепой вороной в своем черном простом платье.

— Раненько ты сегодня встала, — заметила Элизабет. — Или на это есть причины?

Барбара с подозрением покосилась на нее.

— Просто хотела, чтобы наши… э-э… гости поскорее почувствовали себя как дома.

— А Хью?

— Он по утрам всегда спит как медведь, — пожала плечами Барбара.

Элизабет замолчала и принялась накладывать в свою тарелку еду со стоящих на столе блюд. Сегодня на завтрак она заказала всего с запасом, не зная еще, каков по утрам аппетит у Бена Мастерса и Сары Энн. Себе она положила бекон, горячие лепешки и яйца. Покосившись на тарелку Барбары, заметила на ней одинокий ломтик поджаренного хлеба.

А Элизабет любила поесть. К тому же, она весь день проводила в движении, так что растолстеть не боялась.

— Ты ешь словно крестьянка, — неприязненно заметила Барбара, наблюдая за тем, как Элизабет густо поливает лепешку взбитыми сливками.

— Угу, — охотно согласилась Элизабет. — Ты, бедняжка, даже не знаешь, какого удовольствия лишаешь себя.

— Не понимаю, как вообще можно что-нибудь есть с утра.

— Где спокойный сон, там и хороший аппетит, — парировала Элизабет.

Сегодняшнюю ночь спокойной не назовешь, конечно, но в принципе…

— Великолепно! — раздался за спиной низкий мужской голос, при звуке которого Элизабет невольно покраснела.

Собственно говоря, краснеть она начала еще до того, как услышала голос. Всей кожей, всеми нервами она ощутила присутствие американца, едва он только появился в дверях.

— Доброе утро. — Голос Бена звучал так уверенно. Незваная, нежеланная мысль молнией промелькнула в мозгу, и в памяти живо возникло видение из вчерашней ночи: обнаженное, мускулистое мужское тело. Элизабет почувствовала, как запылали ее щеки. Господи, ну почему мы непременно думаем о том, о чем никак не должны думать в эту минуту?

— Доброе утро, мистер Мастерс, — приветливо улыбнулась Барбара. — И тебе тоже, Сара Энн. Я думаю, мы сегодня могли бы прогуляться в деревню. Там есть магазин и хорошая портниха. Мы могли бы заказать новое платье для Сары Энн. И купить ей новый шарф.

При последних словах она не смогла скрыть отвращения.

— Я не хочу новый шарф, — ответила Сара Энн. Она подошла к Генри, опустилась перед ним на коленки, прижалась головой к его огромной лохматой морде. В ответ он дружески лизнул ее в лицо своим шершавым влажным языком. Сара Энн радостно засмеялась и поднялась на ноги, совершенно игнорируя Барбару.