— Не иначе готовится воздушный десант, и наверняка направлен он на штурм аэродрома и штаба 9-й авиадивизии. Это как же наши "соколы" должны были достать немчуру, что они днём, на открытом месте решили выбросить десант. Тут же со всех сторон полным-полно наших частей, подавят этих козлов на хрен, да и всё.

Но эта моя уверенность была поколеблена, когда я увидел две ракеты, выпущенные с земли. Наверное, заброшенные сюда ещё раньше диверсанты, указывали безопасное место для десантирования следующих. И это было совсем недалеко от нас, примерно в километре. Наверняка эти диверсанты разведали, что вблизи боеспособных частей нет, а наш автобус они не посчитали помехой для десанта. Мой мыслительный процесс ускорился, в результате быстро возник план наших действий:

— В десанте, наверное, собраны одни "волкодавы". Каждый стоит целого взвода первогодок. Если они благополучно приземлятся и сгруппируются, то через два часа просто размажут всю охрану штаба и аэродрома. А там сидят салаги, которые и стреляли то только на полигоне. И если даже я появлюсь там на полтора часа раньше и предупрежу охрану, это мало что изменит. Вроде бы Ю-52 берёт на борт четырнадцать парашютистов, а у Черных практически нет бронетехники, то эти семьдесят бойцов там всё покромсают минут за тридцать. Взорвут находящиеся на земле самолёты, сожгут запасы топлива, и тогда нам на земле будет совсем труба. Нет, надо постараться хоть как-то тормознуть немчуру. Наверняка, наши десант заметили и сообщат, куда следует. Максимум, часа через два сюда пришлют какую-нибудь боеспособную часть. Отсюда вывод — нужно подольше помотать гадов и постараться как можно больше отстрелять этих сволочей в воздухе. Больше это сделать некому — опять, Юрка, ты оказываешься крайним!

Заметив ракеты, самолёты начали делать круг, а я, вскочив, заорал:

— Боевая тревога, все в автобус!

После этого бросился к нашему транспорту, но там я оказался не первым. Ребята, толкаясь, спешно влезали в салон. К кабине подбежал и Ежи. Я его тормознул и, указав рукой на самолёты, приказал:

— Топеха, двигаем к ним. Нужно оказаться под Юнкерсами в тот момент, когда они начнут сбрасывать десант.

Подтолкнув его к кабине автобуса, крикнул:

— Ну, поляк, не подведи своих братьев-славян!

Сам я, забравшись в салон, быстро обрисовал ситуацию и начал раздавать приказания:

— Так, ребята, сейчас мы подъедем к тому месту, где немцы сбрасывают десант. Там, по одному начинаем выпрыгивать из автобуса. Каждый должен занять удобную позицию, и те, у кого есть винтовки, немедленно открывают огонь по парашютистам. Бить в первую очередь по немцам, у которых уже открылся парашют. Сектора обстрела ограничены соседом слева. Автоматчикам открывать огонь только тогда, когда противник окажется на расстоянии не дальше, чем сто метров. После приземления десанта, группироваться возле автоматчиков и отходить в сторону автобуса. Понятно?

Дождавшись утвердительных возгласов, я спросил у бойцов из авиадивизии:

— Ребята, кто из вас хуже всех стреляет из винтовки?

Оказалось, что это был бывший водитель бронеавтомобиля. Ему я и приказал:

— Панов, держи тогда автомат и запасные диски, а мне давай винтовку и патронташ. Автоматом умеешь пользоваться?

Красноармеец утвердительно кивнул.

— Хорошо, только смотри, экономь патроны. Помни, у тебя только два запасных диска, а надеяться на подвоз патронов мы не можем.

Автобус уже вовсю болтало по стерне. Я почувствовал, что вот-вот мы окажемся под юнкерсами, поэтому, забрав самозарядку и патроны, затароторил:

— Якут, давай пять своих обойм! И найди в своём сидоре какой-нибудь мешок, чтобы их туда положить.

— Так нет у меня никаких мешков!

— Возьми вон, оторви штанину у своих кальсон, завяжи конец и сгодится под патронташ.

Он потянулся к своему сидору, а я, уже возбуждённо крича во всё горло, продолжил:

— Первым из автобуса выпрыгиваешь ты, Якут, потом Панов, затем, по одному вооруженные винтовками, за ними Шерхан, я буду последним.

Прокричав это, я суетливо снял с себя планшетку и фуражку, нервно бросив их на сиденье. Потом начал пристегивать патронташ. Только я его одел, Якут протянул мне запасные обоймы для самозарядки, они лежали в мешке из его многострадальных кальсон. Я, положив туда ещё две лимонки, начал пристраивать этот мешок к своему ремню. Приладив этот своеобразный патронташ, я посмотрел на Якута. Он и себе сделал подобный и сейчас вид его, с болтающимся сбоку голубоватым мешком, был донельзя потешным. Несмотря на серьёзность ситуации, я едва не прыснул со смеху. Но это моё нездоровое веселье остановил тревожный выкрик с водительского места:

— Пан полковник, мы под самолётами!

Я сразу опомнился, подтолкнул Якута и крикнул:

— Давай, сержант, с Богом!

И так, мы высадили свой десант, бойцы которого распределились на расстоянии метров восьмидесяти друг от друга.

Оказавшись на земле, я сразу же посмотрел наверх и с облегчением вздохнул. Немцы только-только начали выбрасывать десант, ещё не было ни одного раскрывшегося купола. Кроме того выбросили десант пока только два Юнкерса. Остальные немного отстали, видно у них было задание сбрасывать парашютистов в один квадрат.

— Кучность фраеров сгубила, — подумал я про себя.

Но радоваться тому, что парашютисты выброшены не одновременно не стоило, высота десантирования не превышала 120 метров. И время, которое нам даровала судьба для прицельной стрельбы, было очень ограниченно. Хотя у нас и был один большой плюс, это наше расположение. Проследив за траекторией полёта десантников, я похвалил про себя Ежи. Он доставил нас просто в идеальное место для отстрела десантуры.

Наконец парашюты начали раскрываться, и я приступил к "работе". Так скорострельно я не палил даже на тренировках в Эскадроне. Когда я уже вставил последнюю обойму из мешка Якута, в небе ещё виднелись парашюты. Патронташ уже давно был пуст. Отстреляв последние патроны, я отбросил винтовку и достал ТТ. Куполов в небе уже не было, а вокруг трещали автоматные очереди, и только изредка бухали отдельные винтовочные выстрелы. Нет, не удалось отстрелять в воздухе всех парашютистов, многие всё-таки добрались до земли и сейчас ожесточённо прессовали моих ребят.

Сдёрнув уже бесполезный мешок из кальсон Якута, и переложив гранаты в пустой патронташ, я направился чуть в сторону от звуков, издаваемых ППШ Шерхана. Чувствовалось, что патронов у него в обрез, а своим пистолетом я ничем не мог ему помочь. Нужно было раздобыть какое-нибудь оружие поприличнее. И его вокруг должно быть полно. Только в поле обзора моего зрения лежало не менее десяти тел убитых парашютистов. Они неприятно и даже где-то страшно подрагивали, когда перемещались под порывами ветра, раздувающего непогашенные парашюты. Вот к такому, бывшему грозному десантнику, пригибаясь, я и направился. Он лежал метрах в двадцати от меня, и когда я до него добрался, то был очень неприятно удивлён. Оружия при нём не было, вернее того, что я считал за оружие. Пистолет меня не интересовал, у самого кроме ТТ, под гимнастёркой был замаскирован "Вальтер". Вся моя досада длилась доли секунды, я сразу же сообразил, что оружие немцы скидывают отдельно в специальных контейнерах. И в этом тоже был для нас громадный плюс. Время, за которое вооружилась первая партия уцелевших парашютистов, дало нам возможность продолжать огонь по второй волне десанта.

Всё бы хорошо, но количество вступающих в перестрелку автоматов увеличивалось, значит, выжившие немцы продолжали вооружаться и скоро возьмутся за нас по-настоящему. А я практически безоружен! Срочно искать немецкий контейнер! Я выпрямился во весь рост и начал осматриваться. Действительно метрах в сорока заметил зацепившийся за кусты парашют с прикреплённым к его стропам контейнером. Пригнувшись, кинулся туда.

Я почти добрался до своей цели, когда всем своим естеством почувствовал неладное. Не рассуждая, я перекатом бросился вправо. И сделал это очень вовремя. Место, где я только что был, пронзила автоматная очередь. Второй я дожидаться не стал, а опять перекатом кинул своё тело в сторону замеченной ещё ранее ложбинки. Там, лёжа на спине, сунул пистолет в кобуру, достал гранаты и одну за другой с силой кинул в ту сторону, откуда по мне стреляли. После взрывов, на четвереньках, быстро посеменил по ложбинке, стараясь забраться прямо в тыл к обстрелявшему меня парашютисту. Первоначально эта ложбинка вела в ту сторону, куда мне было нужно, но потом она изменила своё направление. Приостановившись, я опять достал свой ТТ, мысленно перекрестился и рывком выбросил своё тело из этой неглубокой канавки.