Повернувшись к застывшему и побледневшему Сидорову, нервно косящемуся на труп только что расстрелянного паникёра, я, как ни в чём не бывало, спросил:

— Капитан, ты долго будешь за мной ходить с выпученными глазами? Разве ещё не понял — началась война? Делать теперь всё нужно быстро и не рассуждать. Немедленно начинайте выполнять все мои приказания.

Сидоров вздрогнул, приходя в себя, вытянулся, развернулся по-уставному и, сопровождаемый лейтенантом, скрылся в здании вокзала. А мы с Шерханом направились к ожидавшим нас бойцам.

Подойдя к ребятам, я выслушал их рассказ о том, как они скрывались от авианалёта. В это время Наиль принёс мою фуражку, которая валялась в пыли, метрах в шестидесяти от нашей сгоревшей эмки. Он её успел отряхнуть и вручил мне практически чистой. Обретя этот уставной элемент формы, я почувствовал себя уверенней. По-командирски оглядев бойцов из авиадивизии, произнёс:

— Ладно, ребята, теперь, пока не вернётесь к себе в дивизию, вы — пехота. За оружие, которое осталось в броневике, не переживайте, на первый случай, возьмите мой ППШ.

Я вручил свой автомат командиру бронеавтомобиля, после чего продолжил:

— Временно переходите под мою команду. Когда доберёмся до штаба бригады, я вас отправлю обратно в вашу авиадивизию. Сейчас пойдём к разгружающемуся эшелону, там должны выгрузить полуторки. Одну из них поведёт ваш водитель. Когда перебросим эту часть в Сураж, то на этой же машине поедем в мою бригаду. А оттуда я вас переброшу в штаб авиадивизии. Понятно?

Дождавшись утвердительных, "так точно", я повернулся и быстрым шагом направился в сторону запасных путей, где стоял воинский эшелон.

Разгрузка там была в полном разгаре. Никого не нужно было подгонять, все понимали опасность нового авианалёта. Две имевшиеся в эшелоне 37-мм зенитные пушки были уже сняты с платформ и сейчас стояли немного в отдалении, полностью готовые к отражению воздушного налёта. Полуторки тоже были сняты и сейчас их загружали боеприпасами из двух товарных вагонов, находящихся в хвосте этого длинного ряда теплушек и открытых платформ.

Через некоторое время появился сияющий Симонов. И было с чего. Лейтенант приехал во главе целой колонны автотранспорта, в которой было четыре полуторки и два автобуса. Оказывается, они с Сидоровым уговорили зенитчиков выделить нам четыре из своих шести грузовиков. В добавок к этому капитан, проявив недюжинную смекалку, реквизировал у гражданских четыре автобуса. Два он передал лейтенанту, а на оставшихся собирался перевозить отпускников до их частей. Эшелон, кроме платформ с полуторками и орудиями, перевозил ещё два уровских танка МС-1 и два тягача "Комсомолец". Вся эта гусеничная техника, буксируя 76-мм пушки, должна была двигаться к Суражу отдельной колонной. Скорость у техники была небольшой, а занять узел обороны нужно было побыстрее.

К семи часам утра мы закончили формировать нашу автомобильную колонну. Немецкие бомбардировщики так над станцией и не появились. Значит, не так уж хорошо обстоят дела у немцев, видно, самолётов не хватает, чтобы направить на повторную бомбардировку такой важной станции, как Белосток. Хотя налёты на пригороды Белостока продолжались. Периодически были слышны звуки бомбёжек. А один раз я даже видел воздушный бой. Несколько наших истребителей дрались с мессершмиттами. И опять победителями вышли немцы. Правда, в том бою, сбив все наши МиГи, они потеряли три своих истребителя.

Тронулись мы в 7-05. Передовую полуторку вёл Шерхан, рядом сидел я и лейтенант Симонов, замыкала колонну полуторка с бывшим экипажем бронеавтомобиля. В кузовах наших восьми грузовиков были уложены боеприпасы для двух 37-мм и шести 76-мм пушек. Сами орудия были прицеплены к фаркопам полуторок. Кроме снарядов, в кузовах были размещены четыре станковых пулемёта и четыре 82-мм миномёта с запасом мин, там же сидели и их расчёты. Полуторки были, конечно, сильно перегружены, но я думал, — ехать не очень далеко, дорога хорошая, а русская техника выдерживала и не такие нагрузки.

Когда мы уже подъезжали к бывшим позициям Сомовской мехгруппы, из облаков выскочили два мессершмитта. Я даже не успел испугаться, когда они на бреющем полёте пронеслись над колонной. Шерхан резко затормозил, а я с тоской подумал:

— Ну, всё, Юрка, попали мы как "кур в ощип"! Сейчас сделают круг и отделают нас так, что — мама, не горюй.

Соскочив на подножку, я проследил глазами за "мессерами", за траекторией их движения, решая, куда лучше бежать, чтобы не попасть под пулемётные очереди. Но, что это? Самолёты не собирались возвращаться, они набирали высоту и удалялись в сторону госграницы.

— У, гады, — подумал я, — наверное, боезапас кончился, так они просто решили нас шугануть!

Несмотря на то, что по колонне не было сделано ни одного выстрела, этот налёт не прошёл для нас даром. Три грузовика съехали в кювет, а автобус протаранил буксируемую 76-мм пушку и повредил себе радиатор. Я не стал ждать, пока будут ликвидированы все эти коллизии, а приказал оставшимся на дороге грузовикам и неповреждённому автобусу двигаться дальше. И так, мы ехали очень медленно, дорога была забита разбитой техникой, повозками и лежащими повсюду трупами людей. В основном, это были гражданские. Несмотря на ранний час, тысячи людей бросились подальше от неумолимо надвигающегося на них коричневого молоха. Ну и, естественно, попали под удары немецких стервятников. Слава Богу, военной техники было немного, значит, войска ещё до бомбардировок были выведены в места сосредоточения. Приказав оставшимся бойцам вытаскивать застрявшие автомобили вручную, рассадив часть красноармейцев из повреждённого автобуса в уцелевший, а так же по двое в кузова полуторок, мы тронулись дальше. И вот, в 8-50 мы въехали в лесок, где находились блиндажи, построенные две недели назад красноармейцами моей бригады.

Когда прибыли на место, не дожидаясь разгрузки машин, я сразу повёл Симонова к оборудованным позициям этого узла обороны. В течение получаса втолковывал лейтенанту задачи его роты. Только после того, как он всё уяснил, мы направились обратно к нашим грузовикам. Все остальные полуторки уже прибыли. Ещё в дороге я решил полуторку у роты лейтенанта не забирать, а для своего перемещения воспользоваться автобусом. Лейтенанту, после того, как он отдаст обратно зенитчикам четыре полуторки, предстоит сделать ещё несколько рейсов, чтобы вывезти людей, боеприпасы и оставшиеся пушки. А мы впятером прекрасно доберёмся до Заблудок и на этом, бывшем рейсовом автобусе.

Не дожидаясь подхода гусеничной колонны, я распрощался с лейтенантом, сел в автобус, к ожидавшим меня ребятам, и мы тронулись по направлению к Заблудову. На прощанье я ещё раз пообещал лейтенанту Симонову, что ещё до обеда к нему прибудет кто-нибудь из штаба Сомова, привезёт карты и необходимые в его теперешнем положении распоряжения и приказы. Ещё я ему посоветовал, следующим рейсом из Белостока вывезти полевую кухню и захватить с собою продукты.

Ехали мы медленно, двери у автобуса были распахнуты настежь, чтобы, в случае появления немецких самолётов успеть выпрыгнуть из него. На подножке я поставил красноармейца из авиадивизии, чтобы он постоянно наблюдал за воздухом и вовремя объявлял воздушную тревогу. За время движения это случалось дважды, и оба раза, лежа в пыльном кювете, я с яростью провожал взглядом немецкие бомбардировщики, пролетающие мимо столь незначительной цели. Конечно, кого интересовал какой-то жалкий автобусишко, когда впереди их ждали такие жирные цели. Города, набитые мирными людьми, беззащитные пассажирские поезда, бесконечные вереницы беженцев. Там, особо не прицеливаясь, сбросив всего одну бомбу, можно было убить сотню недочеловеков.

— Суки, гнусные кровопийцы, — думал я, — ну погодите, будет и на нашей улице праздник! Вот только доберусь до своих ребят, и мы вам устроим конвейерную поставку трупов "истинных арийцев".