На линии воцарилось молчание, почти тут же сменившееся приглушенным смехом.

— ООН сильно заблуждается насчет вас, — проговорил Андраш. — Вы — безжалостный человек. Африке не хватает людей вашего склада. Между тем, пока вы в игре, и я при деле. Смотрите, не потратьте все деньги, как об этом пишут в газетах. Не хотелось бы выбивать из вас гонорар не самыми приятными способами.

Эти двое понимали друг друга. Нож не боялся Джеммы Гарана, хотя вроде бы и следовало. Он не боялся ничего. Потому-то диктатор его и выбрал.

— Отправляйся на Санта-Марию, — распорядился президент. — Дальнейшие инструкции получишь по прибытии.

— Как насчет «Киндзара-мару»? — спросил Андраш. — Что если кто-то пожелает на нее взглянуть?

— На такой случай у меня есть свои планы.

Андраш снова рассмеялся.

— На все планы, — саркастично заметил он. — До чего ж с вами весело, Гаран. Ладно, удачи с вашими безумными планами, бесстрашный вождь. Буду следить за публикациями в прессе и держать за вас кулаки.

Раздался щелчок, разговор окончился, и Джемма опустил трубку на рычаг телефона. Отпил воды из изящного хрустального бокала. Посмотрел на внезапно открывшуюся дверь кабинета.

Вернулся отосланный им советник. Его сопровождали двое личных телохранителей Джеммы, втолкнувших в комнату белого мужчину, который явно не был рад здесь находиться.

Охранники и советник вышли. Высокие, двенадцатифутовые двери закрылись за ними с глухим стуком. Гаран и белый мужчина встретились взглядами.

— Мистер Кокрейн, — официозно произнес Джемма. — Ваше оружие дало осечку… снова.

Александр Кокрейн походил на нашкодившего мальчугана, с дерзостью глядящего на журящего его отца. Джемме было на это наплевать. Следующие испытания должны пройти удачно, не то последуют выводы.

К столу Джеммы Александр Кокрейн шел с нехорошим предчувствием. Вот уже семнадцать месяцев, как он пытался создать невероятно мощное энергетическое оружие направленного действия.

Это оружие должно было использовать сверхпроводящие магниты, вроде тех, что были сконструированы Кокрейном для Большого адронного коллайдера, — сейчас ему казалось, что с тех пор прошла вечность. Благодаря магнитам оружие разгоняло и выстреливало заряженные частицы почти со скоростью света и плотным пучком, который можно было быстро навести на цель, выводя из строя электронику, компьютеры и прочее подобное оборудование.

При правильной настройке такое оружие могло действовать как гигантский микроволновый луч, нагревая органические вещества, поджаривая цели изнутри, поджигая их даже за железобетонными стенами.

Направленное в небо, оружие Кокрейна могло сбивать атакующие самолеты в радиусе до двухсот миль и более или уничтожать приближающиеся армии, разбрасывая их по всему полю боя, словно шланг, нацеленный на покинувших муравейник муравьев.

На последней стадии разработки оружие Кокрейна могло разрушить город, но не как атомная бомба, не за счет теплового излучения или взрывной волны, а с точностью вырезая то одно, то другое, будто хирургическим скальпелем, превращая квартал за кварталом в пустыню.

Оно могло убить жителей или оставить их в живых, как того пожелал бы сам Кокрейн — или Джемма. Но даже настроенное всего лишь на вывод из строя электроники и систем, оно могло всего за несколько секунд сделать город непригодным для жизни за счет уничтожения в нем современной технологической инфраструктуры. Без компьютеров, телефонов, энергетической системы или водопровода современный, целиком зависящий от технологии город стал бы территорией анархии или городом-призраком вскоре после того, как Кокрейн (или Джемма) выбрал бы его в качестве цели.

Но для всего этого оружие должно было работать, а пока результаты оставались неубедительными.

— Я говорил вам, что необходимы еще испытания, — пробормотал Кокрейн.

— Предполагалось, что это будет последний тест, — сказал Джемма.

— Что случилось с лодкой?

— Вы имеете в виду — с кораблем, — уточнил Джемма.

— Корабль, лодка, — сказал Кокрейн, — для меня это одно и то же.

— Это ваша недостаточная точность беспокоит меня, — ответил Гаран, и в словах его прозвучал некий подтекст. — Корабль водоизмещением в девяносто тысяч тонн — это вам не лодка.

— Что случилось с кораблем? — повторил свой вопрос инженер, которому до смерти надоел снисходительный тон Джеммы. Африканец вел себя так, словно просил Кокрейна сконструировать телевизор или собрать компьютер из заводских частей.

— «Киндзара-мару» отправился… Как вы, американцы, это называете? Ах, да, к мистеру Дэви Джонсу.

— А груз? — поинтересовался Кокрейн. Без этого груза надежд на улучшение не было.

— Сто метрических тонн активированного титаном оксида иттрия-бария-меди, или ИБМО, — уточнил Джемма Гаран. — Доставлено по вашему указанию.

Инженер вздохнул с облегчением.

— Что ж, это хорошая новость.

— Нет! — отрезал Джемма, ударив стеком по столу. — Вот если бы все случилось, как вы обещали, если бы мне доложили, что ваше оружие сработало, как и было заявлено, — вот это была бы хорошая новость. Вместо этого судно отключилось не полностью, и были выжившие, с которыми пришлось разобраться.

Кокрейн, уже привыкший к дурному настроению диктатора, был ошарашен этим внезапным всплеском гнева — от удара стека по столу он аж подпрыгнул. Однако уверенность в себе осталась при нем.

— Ну и что? — сказал он, наконец.

— А то, что наши люди подверглись опасности, — бросил Джемма. — Группа американцев попыталась вмешаться. Теперь мы привлекли к себе ненужное внимание. А все благодаря вам и вашей недостаточной точности.

Кокрейн беспокойно зашевелился на стуле, и не только оттого, что ощущение дискомфорта в нем переросло в откровенный страх. Гарану достаточно было щелкнуть пальцами, чтобы он стал трупом, но Кокрейн знал, что этого никогда не случится, пока он нужен для работы над оружием.

До сих пор Кокрейн весьма неплохо прикрывал тылы, во всем — начиная с просьбы о том, чтобы его исчезновение было обставлено как похищение (что оставляло ему возможность в один прекрасный день вернуться в индустриальный мир), и заканчивая организацией работы над оружием африканского диктатора.

Последним он занимался лично: составлял планы и на месте контролировал производственный процесс. Он настолько слился с проектом, что Гаран опустился бы до угроз лишь в том случае, если бы решил оставить всяческую надежду на завершение работы и обладание конечной версией оружия.

Помня об этом, Кокрейн заговорил с еще большей уверенностью.

— Точная настройка всех систем требует времени. Или вы полагаете, суперколлайдеры создают с нуля, а затем кто-то просто щелкает переключателем и смотрит, как они работают? Конечно же нет. Нужны месяцы и месяцы тестов и калибровки, прежде чем вы дойдете до самого главного эксперимента.

— У вас были месяцы, — многозначительно заметил Джемма. — И эксперименты мне больше не нужны. Следующий тест будет всеобъемлющим и полномасштабным.

— Оружие не готово, — продолжал стоять на своем Кокрейн.

Президент наградил его еще более свирепым взглядом.

— Уж лучше бы ему быть готовым, — предупредил он. — Иначе, когда за нами придут, вы сгорите вместе со мной.

Кокрейн ответил не сразу. Слова Джеммы смутили его. Почему это они должны сгореть? До сих пор Гаран заявлял, что собирается продать оружие, и не какой-нибудь одной мировой державе, а всем сразу. Пусть наведут друг на друга «пушку» Кокрейна, как в последние полвека наводили друг на друга ядерные ракеты. Они никогда бы им не воспользовались, а Джемма и Кокрейн стали бы богачами. Никакой реальной опасности. И спешить никуда не надо.

— О чем вы говорите? — спросил инженер.

— Я задумал нечто отличное от того, что сказал вам, — пояснил Джемма. — Уж простите, что обманул такого достойного человека.

Сарказм в голосе правителя Сьерра-Леоне ясно указал изобретателю, в каком качестве рассматривает его Гаран, и, несмотря на всю соблазнительность денег и даже тайной славы, ему вдруг стало так нехорошо, как никогда не было в ЦЕРНе.