— И кого же вы ожидали увидеть?

— Более сексуальную женщину, — лениво проговорил он, — более, так сказать, опытную. И, конечно же, брюнетку. Разве тебе не известно, что отца всегда привлекали темноволосые женщины? Это, наверное, станет пикантным дополнением к твоим наблюдениям.

В этом голосе и серых стальных глазах было что-то опасно гипнотическое.

— Откуда вы это знаете? — спокойно спросила Анна и отвела взгляд, боясь поддаться чарам.

— Он поделился со мной давным-давно в порыве откровенности. Мимолетная фраза, отложившаяся у меня в голове на долгие годы.

Вдруг где-то здесь лежит причина размолвки сына с отцом. Что же произошло тогда? Но она никогда не спросит об этом никого из них, хотя, скорее всего, само по себе это никогда не выяснится.

Взгляд стал пристальнее, и Анна почувствовала себя еще более неловко.

— И какие же у вас планы? — Она решила сменить тему и тон разговора.

— Тебе уже известны мои планы. Помимо всего прочего, у меня здесь работа.

— Прекрасно, — кивнула она. — Теперь я могу идти? Для вас, видимо, нормально обращаться со мной подобным варварским образом, но я бы предпочла, чтобы вы не распускали руки.

— Как скажешь. — Он отпустил ее руку, но не успела она сделать и шага, как услышала: — Но сначала… — резким быстрым движением он вытащил заколку из ее волос, и они, длинные, прямые, струящиеся, как шелк, упали каскадом ей на спину, — хочу посмотреть, так ли ты холодна и недоступна с распущенными волосами.

Анну бросило в жар, сердце бешено заколотилось, и впервые за все это время она не нашлась, что ответить. Молча повернулась и пошла прочь.

— Хочешь узнать мое мнение на этот счет? — услышала за спиной веселый голос.

Черт бы его побрал! Неужели он всерьез думает, будто его слова и поступки приятны ей? Шея до сих пор горела в том месте, где прикасались его пальцы, и хотя она не хотела себе в этом признаться, сердце стучало от опасного, постыдного волнения.

Весь день Джулиус не выходил из комнаты. Лишь к следующему утру ему удалось обуздать свой буйный нрав. Во всяком случае, войдя утром в его спальню, Анна решила, что кризис позади. Она положила одежду ему на кровать, и полчаса спустя он вышел одетый, несколько изменив свой обычный каждодневный костюм. На шее был повязан синий шелковый шарф, а удобные кожаные мягкие туфли, которые он обычно носил дома, были заменены светло-коричневыми ботинками, слишком нарядными, чтобы носить их каждый день.

Анна удивленно посмотрела на него, и он нахмурился.

— Что-нибудь не так? — проворчал он, но позволил взять себя под руку, когда они стали спускаться по лестнице.

— Вы выглядите франтом, — серьезно сказала Анна. — Куда-то собрались?

— Разве нельзя человеку одеваться дома хоть немного элегантно? Или это повод для саркастических замечаний?

— Я говорила серьезно.

— Однако я воспринял твои слова как насмешку, — продолжал он брюзжать, но вдруг улыбнулся. — Так где же он?

— Значит, вы хотели произвести впечатление на него?

— Вовсе нет, — чересчур энергично запротестовал старик. — Зачем? Я и видеть его не хочу.

— Я не знаю, где он.

Они пришли на кухню, и Анна стала накрывать стол к завтраку. Копченая рыба, бутерброды, кофе, сок. Джулиус сел за стол и внимательно посмотрел на нее.

— Ты тоже слегка изменила внешность, — лукаво сказал он. — И, вероятно, по той же самой причине.

Анна покраснела и отвернулась. Действительно, она подкрасилась больше, чем обычно, и надела темно-розовую блузку вместо обычной одежды светлых тонов. Но это вовсе ничего не означает. Во всяком случае, у нее нет никакого желания производить впечатление на Эдвина Колларда.

Она не видела его после той нелепой выходки и поняла, что питает к этому человеку просто отвращение. Ей не нравилась его гипертрофированная самоуверенность, граничащая с откровенной надменностью, не нравилась его поразительная внешность, его обаяние, и больше всего не нравились его манеры, то, что он все время досаждал ей, нарушал ее покой. А она была по характеру спокойной и хотела оставаться такой всегда. Подобные мужчины пугали. Они были слишком сильны, слишком умны, слишком самоуверенны. Она же хотела быть всегда в безопасности.

— Так как же? — в обычной для себя манере спросил Джулиус. Эта манера передалась, как теперь увидела Анна, его сыну. — Почему ты оделась в розовое? Этот цвет, по-моему, идет тебе больше всего.

— Просто так, — ответила Анна. Налила себе кофе и села за стол. — Если вам кажется, что это неспроста, значит у вас разыгралось воображение.

— Равно как и у тебя минуту назад, — спокойно сказал он, откусив бутерброд.

Она взглянула на него со скрытым раздражением.

— Ладно, теперь, когда мы квиты, давайте решим, чем займемся сегодня. Пойдем гулять, а затем вы, как всегда, немного поработаете, или у вас другие планы? Можем сходить в библиотеку. Вы говорили, что вам нужны книги, которых нет в вашей библиотеке.

— И почему же их нет в доме? — глубокий низкий голос заставил их обоих вздрогнуть. Они смутились, и Анна, подняв голову, встретилась взглядом с Эдвином.

С каждым разом, подумала она, он выглядит все более привлекательным. Сейчас он явно собирался куда-то: в темно-сером двубортном костюме, который очень шел ему, вид был необыкновенно элегантный.

Тут же в памяти вспыхнуло — «красивым мужчинам нельзя доверять» — совет, который с горечью дала ей мать много лет назад, засевший в голове как мелодия модной песенки.

Джулиус перестал есть и посмотрел на сына. В глазах вспыхнул вчерашний гнев, и Анна поняла, что он так и не смог перебороть себя. Однако Эдвин держался, как ни в чем не бывало. Сел во главе стола и посмотрел на них.

— Я думаю, тебе лучше прогуляться, — сказал он спокойно, и Джулиус взорвался:

— Кто ты такой? Думаешь, можешь советовать мне?! Сначала помимо моей воли врываешься в дом, а теперь учишь меня жить?! Будешь указывать, какие книги я должен читать или что мне носить?!

Эдвин плотно сжал губы, было видно, каких усилий ему стоит оставаться спокойным. Анна посмотрела на него в ужасе.

— И тем не менее, я здесь, — тихо сказал он. — Давай лучше перестанем кидаться друг на друга и поговорим, как взрослые люди.

— Нет, не будет этого. — Джулиус швырнул салфетку, вскочил и вдруг медленно осел. Глаза наполнились болью. — Боже! У меня снова будет сердечный приступ, — простонал он, схватившись за грудь, и Анна вскочила в тревоге.

— Сядь на место, — скомандовал Эдвин. — Ничего не случится. Это его обычный способ уйти от неизбежного.

Джулиус ударил кулаком по столу и закричал:

— Перестанешь ты кричать в моем доме?!

Эдвин глубоко вздохнул как раздраженный взрослый, которому не удается справиться с неразумным ребенком. Это разозлило его отца еще сильнее.

— Просто нужно тренировать ноги, и прогулка пойдет тебе на пользу. Это лучше, чем сидеть взаперти. Ничего другого я не имел в виду.

— А позволь спросить, как ты в Италии узнал, что у меня больные ноги?

— Мак-Брайт…

— Предатель, — обреченно проговорил Джулиус. — Шпион. Иуда.

Вспыхнула ли усмешка в холодных серых глазах, или это только показалось? Анна не поняла, Эдвин не выдавал своих чувств.

— А что за труд ты пишешь?

Джулиус посмотрел на сына, затем отвел взгляд и ненадолго задумался.

— Исторические заметки о Брайдвуде, — надменно ответил он. — Если это тебя интересует. Я, наверное, должен быть польщен. Это первая подробность моей жизни, о которой ты спросил. Впрочем, ты не успеешь выйти отсюда, как забудешь об этом. Нет, — тем же надменным тоном он обратился к Анне, — сегодня мы не пойдем в библиотеку. Мне нездоровится. — Он поднялся и направился к двери.

Анна встала вслед за ним.

— Так, значит, ты боишься меня? — проговорил Эдвин, и она замерла на месте.

— Прекрати смеяться надо мной, — резко ответила она.

— Тогда сядь и допей кофе.