Он нащупал маленькие пуговки на блузке и начал лихорадочно расстегивать их. Она задрожала и подалась к нему, желая еще большей близости, еще более интимных ласк. Он погладил ее грудь, и она застонала, прогнулась и обхватила его руками за плечи. Теперь он целовал лицо, шею, тихо постанывая и продолжая ласкать ее грудь, ставшую, казалось, больше от этих прикосновений.

Распахнув блузку, он расстегнул бюстгальтер, наклонился и припал губами к груди. У Анны захватило дух. Она тянулась к нему каждой клеточкой своего тела. Ощущения были столь сильными, необычными, что она совершенно теряла над собой контроль, будто растворялась в ласках. Они становились все более смелыми, требовательными, и Анна была готова лишиться чувств.

Эдвин чуть-чуть отстранился и взглянул на нее, и ее молнией пронзило: что же она делает?! И вслед за этим — ощущение беспомощности и унизительности положения, в котором оказалась.

— Теперь я верю, что Роберто ничего не значит для тебя, — прошептал он ей на ухо. — Ему отвечала голова, а не тело.

Анна вспыхнула, и тут же румянец схлынул со щек. Полная отвращения к себе, она резко отстранилась. Эдвин не понял ее жеста и не обратил на него внимания. Но она высвободилась и дрожащими руками начала с трудом приводить в порядок одежду. Он, еще весь во власти чувств, пробормотал:

— Не надо. Не уходи.

— Я не смогу работать сегодня, — невнятно буркнула она.

— Черт возьми! Я же вижу, что ты пытаешься скрыть под внешним спокойствием. Я тебя хочу. Прямо здесь и прямо сейчас. И ты тоже меня хочешь.

Она попятилась, судорожно застегивая блузку и глядя на него так, словно он был опасным зверем, способным наброситься на нее в любой момент.

Она ненавидела себя, понимая, что он действительно возбудил ее. А разве это могло у него не получиться? Наверняка любая женщина, каждая его любовница возбуждалась от одного его взгляда.

— Я совершила ошибку, — слова все еще давались с большим трудом. — Оставь меня. Я не хочу ни тебя, ни какого-либо другого мужчину.

Он шагнул к ней и схватил за плечи.

— Чего ты так испугалась?

— Оставь меня! — она почти кричала, наконец как-то совладав со своим голосом.

— Нет.

Она выскользнула и ринулась к двери, бросив через плечо:

— Не хочу, чтобы ты еще раз прикасался ко мне.

Он не успел ответить, как она захлопнула дверь и побежала в свою комнату, благодаря Бога за то, что Джулиуса нет дома.

Столкнись сейчас Анна с кем-нибудь на лестнице, она, скорее всего, промчалась бы мимо, не заметив. Кровь стучала в висках, в ушах шумело. Она ничего не видела и не слышала.

Она закрыла за собой дверь и бросилась на кровать. Ее охватило чувство безнадежности и отчаяния. Она прикрыла глаза. Обхватила голову руками и попыталась собраться с мыслями. Какую глупость она совершила, поддавшись чувству. Насколько безрассудной нужно быть, чтобы влюбиться в такого человека, как Эдвин Коллард. Она так устала от напряжения последних дней, от необходимости постоянно контролировать себя, что в какой-то момент осторожность покинула ее, и здравый смысл уступил место чувству. Только теперь она до конца поняла, насколько Эдвин завладел и ее мыслями, и ее чувствами. В сущности, с момента его появления она и не переставала о нем думать.

Пребывание в Брайдвуд-хаусе, который так долго был для нее убежищем, маленьким оазисом тишины в этом беспокойном мире, теперь превратилось в настоящий кошмар. Она не могла ни двигаться, ни дышать, не думая одновременно о том, что в любую минуту вдруг появится Эдвин, этот темноволосый, красивый человек, при одном виде которого у нее путались мысли и подгибались колени.

А тут еще приезд Марии. Нет, она не боялась ее, это было какое-то другое, трудно определимое чувство. Во всяком случае, пребывание в доме этой женщины доставляло массу неудобств.

Но почему из всех мужчин на свете именно он? — простонала Анна про себя. Почему ее тело предпочло этого человека, выбрало именно его объектом влечения, неизведанного за двадцать три года? Ведь у него не возникало сложностей с женщинами. Стоило поманить пальцем, и они были у его ног. Боже мой, как ей хотелось надежности, ровных, продолжительных отношений. А теперь! Пожалуй, пойди она в тюрьму и выбери там любого заключенного, результат был бы ничуть не лучше.

Как часто она говорила себе, что в жизни не может, не должно быть неожиданностей, что нельзя ходить по лезвию ножа, что хочется тихой и спокойной жизни. Куда же подевался весь ее здравый смысл? Унесся вдаль, как своенравный конь, оборвав привязь и сорвав дверь сарая. И вряд ли теперь кто-нибудь когда-нибудь эту дверь починит, подумала она с горечью.

Каким образом разобраться в себе, если любая встреча с ним превращается в борьбу с собой? Разум говорил одно, а эмоции диктовали нечто совершенно противоположное. Эта борьба совершенно опустошала.

Может быть, лучше взять расчет и уехать, но при одной мысли о Джулиусе, о том, как он расстроится, почувствовала себя попавшимся в капкан зверем, которому не вырваться. На ее месте многие девушки бросились бы за советом и сочувствием к матери. Но для нее даже это невозможно. Мать, озлобленная на всех мужчин, поощряла их отношения с Тони только потому, что он был тихим и спокойным. Она наверняка возненавидит Эдвина, если узнает его, и никакого сочувствия от нее не дождешься.

Совершенно ушедшая в свои мысли, Анна не почувствовала постороннего присутствия в комнате, пока Эдвин, стоя в дверях, не окликнул ее. Она подскочила и посмотрела на него расширившимися от страха глазами, словно видела в первый раз.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Анна, возвращаясь к действительности. — По какому праву врываешься ко мне в спальню? — Она старалась взять себя в руки, но получалось плохо.

Эдвин медленно вошел, не сводя с нее глаз, но не приблизился. Прошел к окну, держа руки в карманах, и посмотрел в сад. Она же была вынуждена смотреть па него. И это было ужасно.

— Убирайся! — тихо проговорила она.

Эдвин повернулся и присел на подоконник.

— Нет. До тех пор, пока ты не объяснишь, что все это значило.

— Я не хочу разговаривать с тобой об этом.

— А я хочу.

— Тогда разговаривай об этом сам с собой.

Она ответила как-то не так. Он подошел и присел рядом на кровать. Лицо стало злобным, глаза превратились в щелочки.

— Понятно. — Он провел пальцами по волосам и нетерпеливо тряхнул головой. — У тебя была несчастная любовь. Ну, ладно. Но ведь это в прошлом. Почему же сейчас ты ведешь себя так, словно боишься жизни.

— Просто не хочу ни с кем связываться.

— Почему? Он так много для тебя значил? — Анна подняла глаза и постаралась сдержаться.

— Не твое дело, — сказала она упрямо.

— Черт возьми, всякий раз, когда ты чувствуешь себя задетой, выливаешь на меня ушат холодной воды.

— Ах, прости, я не оправдываю твоих ожиданий. Ведь ты, конечно, считаешь, что женщины должны бросаться к тебе на шею. Кстати, ты забыл, что у тебя уже есть девушка.

— Мария не моя девушка, — спокойно ответил он.

— Зачем же скрывать такую важную информацию. Тем более что она сама считает, что это именно так.

— И это вызывает в тебе ревность? — Голос прозвучал сухо. Быть может, ее поведение воспринималось им как призыв?

— Она ждет тебя. А я… я наоборот… не хочу тебя видеть.

Он упрямо сжал губы.

— Однако стоит мне прикоснуться к тебе, как твое тело говорит об обратном.

Отрицать это было невозможно, и Анна разозлилась еще сильнее.

— Секс не интересует меня, — сказала она убежденно и под его пристальным взглядом покраснела от смущения.

— Глупости. Совершенно очевидно, что это не так, черт возьми. Может быть, он не интересовал тебя, пока ты была со своим молодым человеком? Ты именно поэтому порвала с ним? Я прав?

— Перестань говорить от моего имени!

— Тогда отвечай, когда тебя спрашивают. — Он не собирается уходить, не получив ответа. Это не в его стиле. Он хотел ее, но она была против, и он желал знать — почему. Теперь он будет сидеть здесь, пока не добьется того, что ему нужно.