Около 10 час. Е.Вюртембергский получил лично от Барклая приказ отбить захваченную французами батарею Раевского. Принц повел вперед бригаду Д.И.Пышницкого (Кременчугский и Минский полки). Но когда неприятельские ядра стали уже долетать до этих полков, вырывая из фронта целые ряды, вновь подъехал Барклай и объявил, что батарея уже отбита Ермоловым. Адъютант Ермолова П.Х.Граббе вспоминал, что произошло это в 11-м часу. Е.Вюртембергский получил приказ занять позицию слева от курганной батареи, двинувшись навстречу сильной колонне французской пехоты, выдвигавшейся между батареей и дер. Семеновское. Около 11 -ти часов, - пишет Барклай, - "я сам прибыл к 2-й армии для узнания позиции ее, я нашел оную в жарком деле и войски ее в расстройстве. Все резервы были уже в деле". Барклай поспешил возвратиться, чтобы привести с правого фланга 4-й корпус. А.П.Ермолов рассказывает, что когда пронесся слух о смерти Багратиона
"войск не можно было удержать от замешательства...
В одиннадцать часов утра вся 2-я армия была в таком состоянии, что
удаленные вне выстрела войска ее едва могли быть приведены в какой-либо порядок и резерв ее уже участвовал в сражении и также потерпел урон". "Как Багратиона ранило, -
вспоминал Тихонов,
-переводить нас за овраг начал Коновницын, этак около полудня... Пехота французская за овраг не переходила, а отлеживалась за шанцами и за кустиками". По словам Сен-При,
"оборона флешей стоила нам уже очень дорого, а превосходство в численности и калибре французской артиллерии причинило много вреда, и при последней атаке французов мы были вынуждены очистить флеши и отступить
на батарею у деревни". Как видим, войска обеих армий, дравшиеся за Семеновские укрепления, в ранние утренние часы расшиблись друг о друга, понесли огромные потери и не могли вести бой с прежней интенсивностью. Требовались свежие силы.
"Этот центр, - писал Ф.Глинка, -
истончавший, протертый требовал надежной подкладки!". В 10-м часу Кутузов принимает два важных решения. Уварову с Платовым приказано осуществить диверсию на левом фланге французов с целью отвлечения их сил от центра и левого фланга русской позиции. Милорадовичу с 4-м пехотным и 2-м кавалерийским корпусами велено сблизиться к центру позиции[21].
Бой за сожженную деревню
В 10 часов Наполеон отдает приказ двинуть в сражение резервы. Несколько человек приписывают себе честь передачи этого приказа. Сокольницкий рассказывал Солтыку, что после сообщения императору о положении дел у Нея он получил повеление вести в дело дивизию Фриана, что и было исполнено. Полковник Л.Ф.Лежен уверяет, что именно он доставил Фриану приказ взять Семеновскую, а Мюрату - поддержать генерала кавалерией. Дедем утверждает, что
"император сам велел мне, как и всей дивизии Фриана, двинуться направо. Мы оставались несколько минут в колоннах, подвергаясь артиллерийскому обстрелу. Два моих адъютанта, сын генерала Фриана и многие офицеры штаба были ранены. Вскоре нас выдвинули в центр, чтобы прикрыть
Семеновское, переходившее несколько раз из рук в руки".
По свидетельствам саксонцев, в 10 часов утра дивизия Фриана справа от них двинулась в наступление против Семеновской , тогда же и Латур-Мобур получил задание поддержать эту атаку. Мюрат пишет, что сразу после занятия флешей 4-й кавалерийский корпус
"получил приказ выдвинуться,
перейти овраг и атаковать артиллерию и пехоту,
которые находились в деревне".
Подробности принятия этого решения сообщает Ж. Рапп.
"Мы слишком усилили свой правый фланг,
и король Неаполитанский один подвергался губительному огню
батарей Семеновского.
У него были лишь конные войска; глубокий овраг отделял его от деревни, и овладеть ею было нелегко: тем не менее это было необходимо, чтобы не быть в конце концов разгромленным картечным огнем".
Генерал А.Д.Бельяр предложил оттеснить русских
"и, повернув налево, ударить на
редут. "Скачи к Латур-Мобуру, - отвечает ему Мюрат, - прикажи ему взять бригаду кирасир французских и саксонских, перейти овраг, изрубить всех, галопом влететь с задней стороны на редут и заклепать орудия... У тебя в распоряжении будет батарея в сорок орудий и часть резерва"[22].В это же время выдвигается вперед и дивизия М.Клапареда.
"Часов в 10, - вспоминал Брандт, -
прискакал ординарец императора. Мы тотчас же взялись за ружья и двинулись, ...сделав налево-кругом. Таким образом мы пересекли порядочную часть поля боя, следуя по заливному лугу, по которому струился небольшой ручей. Справа от нас кипел бой, слева
стояли длинные ряды кавалерии в линиях, в которых неприятельский огонь пробивал большие бреши. Мы также потеряли нескольких людей от ядер, которые иногда ударяли в колонну. Мы продолжали наше движение вдоль склона возвышенности, справа под нами вился медленнотекущий ручей - должно быть Каменка, — вскоре затем вступили на широкую луговую долину, ...где вновь сделали привал".
Упомянутая Брандтом кавалерия - это кавалерийский корпус Л.П.Монбрена, жестоко страдавший от огня русских орудий.
"Желая избавить своих солдат от этого бесполезного истребления, Пажель отправил своего второго адъютанта капитана Био для разведки в направлении Колочи менее открытой позиции, где ему можно было бы развернуть дивизию. В тот самый момент, когда этот офицер приблизился к месту, указанному генералом, он увидел приближение Висленского легиона, который генерал Клапаред размещал тут для образования стыка между Неем и принцем Евгением". "Мы были совершенно незащищенными, -
вспоминал сам Био. -
Генерал послал меня влево, чтобы осмотреть место, которое казалось свободным, в тот же самый момент, что и я, туда прибыл Висленский легион... Это сделало для нас невозможным сделать ни малейшего движения". Итак, в 10 - начале 11-го часа Био встретил дивизию Клапареда и доложил об этом своему генералу. Несколько минут спустя к правому флангу дивизии подъехал генерал Монбрен и направился к Пажелю. Био дословно передает их разговор.
"Ну, Пажель, как ты себя чувствуешь? - "Не очень хорошо, - ответил мой генерал, - Я настолько открыт, что не пропускаю ни одного выстрела". - "Что же ты не переместишься влево? Мне кажется, там виднеется складка местности; которая может тебя немного прикрыть". - "Я уже посылал разведать", - ответил Пажель. - "Висленский легион и Итальянская армия заняли эту позицию, так что мне невозможно сделать ни шагу". - "Кого ты посылал?" - "Био исполнил, мой генерал". - "Ну, хорошо, - прибавил Монбрен, - Поедем все-таки посмотрим ".И вот мы последовали вдоль нашей линии. Генерал Монбрен держался справа, подставив бок неприятелю, генерал Пажель - посередине, а я был слева; так мы двигались втроем вдоль фронта. Позади нас ехал эскорт, но ни одного адъютанта генерала Монбрена не оказалось у него по бокам. Внезапно я услышал глухой звук... В тот же момент генерал Монбрен повалился вниз со своей лошади".
Тогда Монбрен
"проезжал шагом как раз вдоль фронта прусского уланского полка и, будучи поражен в правый бок ядром, успел очень спокойно произнести: "хороший выстрел" и безжизненный упал с лошади". Хирург вюртембергского полка Х.Роос находился в это время в овраге, где протекал небольшой ручей, поросший кустами.
"На расстоянии примерно в 30 шагов слева от себя,- пишет он, -
я увидел, как уважаемый и любимый нами генерал Монбрен внезапно побледнел и, покачнувшись, упал с лошади. Я поспешил к нему на помощь, но меня опередили французские врачи. Осколок гранаты смертельно ранил его в область живота". Так в самом начале 11-го часа французская кавалерия лишилась одного из прославленных своих командиров. Для всех войск корпуса незабываемым останется момент, когда один из адъютантов павшего генерала проехал вдоль их фронта, чтобы объявить им весть о понесенной потере. Монбрен был чрезвычайно храбрым и честным человеком, который не знал страха в опасности и во всей армии пользовался высшим почетом.