Ему казалось, что в каком-то смысле дело того стоило. Например, стоило видеть лицо Клемитиуса, когда они встали и вышли, — даже кончики ушей у того буквально побагровели. Христофор представил себе, как его коллега говорит Кевину: «Что ж, Кевин, какие чувства у вас вызвал тот факт, что все покинули нас… то есть вас?» На этот вопрос, как надеялся Христофор, Кевин отвечал: «Собственно говоря, мне кажется, что они покинули именно вас, Клем».

— Как действует эта просмотровая комната? — спросила Джули.

— Ну, это что-то вроде телевидения, — ответил Христофор.

— Вот как? Множество каналов — и ничего интересного, что можно было бы посмотреть? — отозвался Габриель.

— Иногда, конечно, может появиться и такое ощущение, но если учесть, что вы собираетесь увидеть людей, которых любите и жизнь которых вам небезразлична, то, думаю, смотреть это будет несколько интереснее, чем передачи третьего канала Ай-ти-ви. А к тому же вы сами выбираете, на что хотите взглянуть. По телевизору вы видите то, что показывает камера. Здесь камера — это вы. Так что если, например, Майкл захочет покинуть место, на просмотр которого вы настроились, то вы, если захотите, можете последовать за ним, чтобы увидеть, чем он занимается.

— Майкл?

— Что-то я сегодня разболтался, — заметил Христофор. — Да, Майкл сейчас дежурит в палате у Джули.

— Правда? Как мило с его стороны, — обрадовалась Джули, немного покраснев.

— Кто такой Майкл? — спросил Габриель. — Твой бойфренд, которого ты бросила?

— Нет-нет, того звали Джеймс. Майкл просто друг. Он играл в одной группе с Джеймсом.

— Тогда где Джеймс?

— Понятия не имею, — пожала плечами Джули.

— Он носится словно угорелый, пытаясь снова собрать свою старую группу, — пояснил Христофор.

— Откуда вы это знаете? — спросил Габриель.

— Вот именно, — подхватила Ивонна, разглядывая оранжевый светильник у них над головой. — Откуда вы знаете?

— Это входит в мои обязанности, — пробормотал ангел. — Пока еще.

Габриель больше не мог сдерживаться. Возможность увидеть Элли, даже и с расстояния, значила для него слишком много.

— Можно, я буду первым? — спросил он.

— Я не против, — согласилась Джули.

— И я, — сказала Ивонна. — Должна признаться, что немного нервничаю.

Просмотровый экран, размером примерно шесть футов на четыре, висел посреди стены напротив двери. Перед ним стояло несколько небольших кожаных кресел.

— Хорошо, как начать просмотр? — спросил Габриель.

— Просто посмотрите на экран и подумайте об Элли, — пояснил Христофор.

— Я о ней думаю постоянно, — произнес Габриель… и увидел Элли, только что прибывшую в Центр лечения бесплодия. Она садилась в лифт. На ней были черные легинсы и синее платье, темные волосы были зачесаны назад.

— Симпатичная, — заметила Джули.

— У нее такой усталый вид! — проговорил Габриель.

— Ей через многое пришлось пройти в последнее время, — пояснил Христофор.

— На экране та больница, в которой ты лежишь? — спросила Джули.

— Нет, это Центр лечения бесплодия. Куда мы обратились, пытаясь завести малыша… Наверное, именно за этим она сюда и пришла?

Христофор кивнул:

— Думаю, вам лучше просто смотреть.

Габриель так и поступил. Он скорчился в кресле, обняв руками колени, и стал наблюдать за тем, как Элли пытается зачать ребенка.

— Доброе утро, Элли, как ваши дела? — произнес доктор Самани, прежде никогда не выходивший ее встречать.

Собственно, она до сих пор вообще не видела, чтобы он разговаривал с кем-либо за пределами своего кабинета. Тем не менее у него был обычный самоуверенный вид, и в его присутствии она почувствовала себя особо важной персоной, хотя и немного встревожилась.

— У меня все в порядке, хотя, знаете ли, я немножко волнуюсь.

— Это естественно, но волноваться не стоит: мы на верном пути, все снимки показывают, что у вас, по всей видимости, имеется сразу двенадцать яйцеклеток, и это очень хорошо, потому что дает вам очень высокие шансы забеременеть. Понятно?

— Я переживаю не за себя, а за Габа.

— Все в наших руках, простите за каламбур. Я уже говорил вам, Элли, что вам следует больше думать о себе и сконцентрироваться именно на этом. Вы храбрая женщина, очень храбрая, но нам нужна уверенность в том, что вы останетесь здоровы. А теперь, если вы не возражаете, ступайте переодеваться… Кстати, ваша подруга знакома с графиком, которого мы будем сегодня придерживаться?

— О да, она знакома, и сейчас она уже должна быть в больнице.

— Хорошо-хорошо, в таком случае начнем? Ведь мы же не хотим преждевременной эякуляции? — И он засмеялся, пожалуй чересчур громко.

— Могу я увидеть самого себя? — спросил Габриель, бледный и смущенный.

— Можете, если хотите, Габриель, но если вы позволите мне высказать свое мнение, то я посоветовал бы пока с этим подождать, — сказал Христофор.

— Как… как мне увидеть себя?

— Просто подумайте о себе.

Габриель на секунду прикрыл глаза и, когда открыл, увидел свое тело, неподвижно лежащее на кровати в маленькой палате. От него шли провода к двум аппаратам, и в горло была вставлена трубка. Джули зажала рот руками и сдавленно вскрикнула.

Христофор увидел, как Габриель отвернулся от экрана. Именно для этого и существовала просмотровая комната — показывать их подопечным, что они оставили на земле, и доказывать им реальность происходящего. В случае с Габриелем это сработало. «Только во сне можно увидеть себя со стороны», — подумал он. Но происходящее совсем не походило на сон. На сей раз все выглядело совершенно иначе. Ему казалось, что он перестал быть самим собой.

Потом они все вместе увидели, как в палату тихонько вошла Мойра, закрыла за собой дверь и осмотрелась по сторонам, проверяя, не остался ли здесь кто-нибудь из медперсонала. Никого не было. Она сняла жакет, перчатки и потерла руки, согреваясь. Затем она вынула из сумочки маленький стерильный контейнер и поставила на постель рядом с Габриелем.

— Кто это? — спросила Джули.

— Мойра, подруга Элли, точнее, младшая сестра ее лучшей подруги. Очень хорошая девушка, мы с ней всегда находили общий язык.

— Тогда ладно, — пробормотала Джули, пока они смотрели, как Мойра снимает простыни с распростертого на кровати тела Габриеля и расстегивает пуговицы на пижамных брюках.

— О черт! — произнесла Мойра. — Черт, черт, черт…

— Ей не нравится то, что она видит, — предположила Джули.

— Что происходит? — спросил Габриель.

— О черт, черт! — продолжала твердить Мойра, уставившись на катетерную трубку, которая выходила из пениса Габриеля и шла к резиновому мочесборнику, свисающему с консоли у изножья кровати. — О черт! Ладно, только сохраняй спокойствие. Думай.

Она тихонько потянула за катетер. Ничего не произошло. Она потянула немного сильнее — опять ничего. Она посмотрела по сторонам, ища какую-нибудь кнопку или что-нибудь в этом роде.

— Господи, да я же сама не знаю, что ищу, — пробормотала Мойра.

Затем она взяла мобильный телефон и начала было набирать номер, но тут ее взгляд упал на монитор, к которому был подключен Габриель. Табличка на нем гласила: «Пользоваться мобильными телефонами запрещается». Тогда она побежала к кофейным автоматам и оттуда позвонила Иззи. Иззи не взяла трубку, и, когда включился автоответчик, Мойра затараторила:

— Иззи, если ты дома, то ответь, черт возьми, это важно. Я в больнице. У Габриеля стоит катетер, а я не знаю, как его вытащить. Иззи, Иззи, черт, перезвони же мне!

Потом она попыталась позвонить Иззи на мобильник, но тот был отключен. Тем не менее она оставила сообщение.

Элли сейчас в своей клинике, и ей звонить нельзя. Мойра никак не могла вспомнить, кто еще разбирается в катетерах. Сара, старшая медицинская сестра отделения, конечно же разбирается, но ее нельзя спрашивать, не объяснив, зачем это. Мойре требовалась помощь кого-нибудь не из числа медперсонала этой больницы. Увы, она не знала никого… кроме Майкла.