Они договорились, и Ренно ушел тем же путем, что и пришел. По пути в лагерь гуронов Ренно размышлял о том, что им будет очень нелегко пробраться назад в земли сенеков и английские колонии.

Ему не хотелось думать о предстоящих трудностях. Как настоящий индеец, он решил, что всему свое время. Спал он этой ночью крепким и здоровым сном.

Утром после завтрака он прошел туда, где готовили пищу, и легко наполнил один мешок сушеным маисом, второй – вяленой говядиной. Потом раздобыл рожок с порохом и пули для мушкета, который ему выдали французы. Индейское оружие тоже было при нем, но мушкет не помешает.

Вечером он вместе с остальными старшими воинами гуронов сидел у костра. Он плотно поел, больше, чем обычно. Когда он поднялся, никто не спрашивал его, куда он собирается идти. Ренно незаметно взял кусок говяжьего жира и аккуратно натер все тело. Теперь холод ему нипочем. Потом нанес боевую раскраску гуронов, а сверху надел рубашку из оленьей кожи.

Ренно опасался, чтобы кто-нибудь из гуронов не позвал его с собой в город, и потому быстро пошел прочь от форта. Он боялся, что караульные у ворот могут что-то заподозрить – зачем гурону, идущему вечером в город, нести с собой лук со стрелами и мушкет? Но, на его счастье, караульные даже не смотрели в его сторону, они были заняты; разговором и беспрепятственно пропустили его.

Ренно вздохнул с облегчением. Он медленно прошел до поворота дороги, но стоило ему исчезнуть из поля зрения караульных, как он тут же шмыгнул в придорожные кусты. Он хотел избежать встречи с кем-либо из знакомых.

Сделав большой крюк, он подошел к маленькой церкви сзади. В это время колокола большой церкви в городке пробили восемь.

Оставался час. Небо затянуло тучами. Ренно сидел, прислонившись к задней стене церкви, и молился маниту. Он просил их помочь Филиппу беспрепятственно выбраться из Луисберга.