– Он очень близко!

Мораг отскочила на шаг назад, поглядывая на оставшееся белье. Между ней и кустом стоял Роджер, мимо которого надо было пройти, чтобы забрать нижние юбки и чулки.

Вдруг осознав, что она его боится, Роджер поспешно схватил наугад какие-то вещи.

– Простите. Ваша стирка…

Роджер сунул ей одежду, Мораг машинально ее схватила. Что-то упало – детская рубашка, – и они оба наклонились, звонко столкнувшись лбами.

– Ай! Святая дева! – Мораг схватилась за голову, не забывая одной рукой прижимать к себе чистые вещи.

– Боже, все в порядке? Мораг… миссис Маккензи, с вами все в порядке? Простите!

Роджер коснулся ее плеча, прищурившись от боли, затем наклонился за маленькой рубашечкой и тщетно попытался отряхнуть ее от грязи. Удивленно моргнув, Мораг невольно рассмеялась.

Столкновение каким-то образом разрушило напряженность. Мораг хоть и отступила, но уже не боялась.

– Ничего. – Она шмыгнула носом, вытирая глаза, а потом осторожно коснулась назревающей шишки. – У меня крепкий череп, как всегда говорила мама. А вы как?

– Нормально. – Роджер дотронулся до своего лба и вдруг остро осознал, что он повторяет изгиб лба напротив. – И у меня крепкий череп, – улыбнулся Роджер, чувствуя себя нелепо счастливым. – Семейная черта.

Он осторожно протянул Мораг испачканную рубашечку.

– Простите, – снова извинился он. – Ваш муж. Я спросил о нем потому, что… он ведь из регуляторов?

Мораг вскинула бровь:

– А вы разве нет?

Конечно. Кто же еще мог быть на этой стороне Аламанса? Войска Триона в полном боевом порядке заняли луг на другом берегу, а здесь, словно пчелы, роились регуляторы, без предводителя и без управления, гудящая от гнева масса, готовая к насилию.

– Нет, – ответил Роджер. – Я с ополчением.

Он махнул в сторону дыма от костров армии Триона, за рекой. В глазах Мораг вновь отразилась тревога.

– Об этом я и хотел вам сказать. Предупредить вас и вашего мужа. Губернатор настроен серьезно, он привел организованную и вооруженную армию, у него пушки.

Роджер наклонился к Мораг, передавая ей оставшиеся чулки. Она протянула руку, не сводя с него выжидающего взгляда.

– Он собирается подавить мятеж любой ценой. Отдан приказ убивать в случае сопротивления. Понимаете? Вы должны передать мужу, заставить его уйти, прежде… прежде, чем что-нибудь случится.

Мораг побледнела и невольно прижала руку к животу. Влага от стираных вещей промочила ее муслиновое платье, и Роджер заметил под ним небольшую выпуклость, круглую и гладкую, как дыня. Он ощутил укол страха, будто мокрые чулки в руках Мораг проводили электричество.

«Жили… ну, теперь это не важно», – сказала она. Мораг могла иметь в виду лишь то, что они переехали, но… она стирала и детские вещи, значит, сын с ней. А муж где-то в бурлящей толпе.

Одинокий мужчина вполне мог взять ружье и присоединиться к мятежу просто из скуки или на пьяную голову. Женатый и с ребенком так не поступил бы. Подобное говорило о серьезном недовольстве, последовавших за ним лишениях и обидах. А раз он привел и жену, и ребенка, значит, не сумел найти для них безопасного места.

Роджер подумал, что, скорее всего, у Мораг с мужем и вовсе не осталось дома. Если мужа покалечат или убьют, как она вырастит Джемми и еще не рожденного малыша? У нее здесь больше никого нет.

Вернее, есть, но она об этом не знает.

Роджер схватил ее за руку, притягивая к себе, преисполненный желанием защитить Мораг и ее детей. Он уже однажды их спас и спасет снова.

– Мораг, – произнес он. – Выслушайте меня. Если что-то случится, что угодно, найдите меня. Если вам что-нибудь понадобится. Я о вас позабочусь.

Она всмотрелась в его лицо, и меж ее бровей залегла небольшая морщинка. Роджера охватило непреодолимое желание установить с Мораг физическую связь – не только ради него самого, но и ради нее. Он наклонился и очень нежно ее поцеловал.

А затем, открыв глаза и подняв голову, понял, что смотрит через плечо Мораг на изумленное лицо еще одного своего предка.

– А ну отошел от моей жены!

Уильям Бакли Маккензи с громким треском выскочил из кустов. На его лице застыло зловещее выражение. Он был высоким, почти как Роджер, на плечах бугрились мышцы. Остальные детали казались неважными, учитывая, что у него, вдобавок, был нож. Все еще в ножнах на поясе, но Уильям многозначительно положил ладонь на рукоять.

Роджер сдержал порыв сказать: «Это не то, что вы думаете». Так и было, однако объяснить свой поступок внятно ему все равно не удалось бы.

– Я не хотел проявить неуважение, – произнес он и медленно выпрямился. Сейчас не следовало действовать резко. – Извините.

– Да? А что же ты этим хотел проявить, черт возьми?

Маккензи властно положил руку на плечо жены. Она вздрогнула – пальцы мужа впились в ее плоть.

– Я встретил вашу жену… и вас на борту «Глорианы», год или два назад. А когда увидел ее здесь, то решил спросить, как дела у вашей семьи. И все.

– Уильям, он не замышлял ничего дурного. – Мораг коснулась руки мужа, и болезненная хватка ослабла. – Он говорит правду. Разве ты его не узнаешь? Это он нашел нас с Джемми, когда мы прятались в трюме… Он принес нам еды и воды.

– Вы попросили меня о них позаботиться, – веско добавил Роджер. – Во время драки, когда моряки выбрасывали больных за борт.

– Да? – Маккензи немного расслабился. – Так это был ты? Не разглядел лица в темноте.

– И я вашего.

Зато сейчас Роджер его увидел. Значит, вот он, непризнанный сын Дугала Маккензи, бывшего военного вождя клана Маккензи из Леоха. Присмотревшись, Роджер легко различил широкие скулы и высокий лоб, которые Джейми Фрейзер унаследовал от клана своей матери. Ну, и рост – Маккензи был выше шести футов, почти вровень с Роджером.

Мужчина слегка повернулся, и в ярких зеленых глазах сверкнуло солнце. Роджеру захотелось прикрыть свои, чтобы Маккензи вдруг не осознал то же самое, что и он.

Впрочем, тот все равно отвлекся. Из кустов появились двое, беспокойные и грязные от долгой лагерной жизни. Один держал ружье, другой был вооружен лишь дубинкой, смастеренной из толстой ветки.

– Кто это, Бак? – спросил мужчина с ружьем, разглядывая Роджера с подозрением.

– Как раз пытаюсь выяснить. – Лицо Маккензи вновь помрачнело. Развернув жену, он подтолкнул ее в сторону реки. – Ступай к женщинам, Мораг. Я с ним разберусь.

– Уильям… – Мораг с беспокойством перевела взгляд с Роджера на мужа. – Он не сделал ничего…

– Ничего, да? Ничего, что он нахальничает с тобой на людях?

Уильям зло на нее глянул, и Мораг зарделась, явно вспомнив поцелуй, однако продолжила:

– Я… в смысле… он был к нам добр, нельзя…

– Я сказал, ступай!

Мораг открыла рот, чтобы возразить, но тут же вздрогнула – Уильям замахнулся на нее кулаком. Не раздумывая, Роджер врезал ему в челюсть – так сильно, что от удара свело руку.

Уильям пошатнулся и рухнул на колено, тряся головой, как оглушенный бык. Аханье Мораг потонуло в изумленных возгласах мужчин. Прежде чем Роджер успел к ним повернуться, он услышал тихий звук, от которого в жилах застыла кровь – холодный щелчок взведенного курка.

Раздалось короткое шипение вспыхнувшего пороха, и ружье с ревом выстрелило, испустив облако черного дыма. Все дернулись, и Роджер вдруг понял, что уже борется с одним из мужчин, кашляя и почти ничего не слыша. Отпихнув врага, Роджер мельком увидел Мораг, стоящую на коленях и вытирающую лицо мужа мокрой одеждой. Уильям грубо оттолкнул жену и, с трудом поднявшись на ноги, с выпученными глазами и покрасневшим от ярости лицом понесся к Роджеру.

Поскользнувшись на листьях, Роджер стряхнул руку мужчины с ружьем и рванул к кустам, ломая ветки, что царапали лицо и руки. Сзади послышался треск и тяжелое дыхание, а затем плечо Роджера стиснула железная ладонь.

Он схватил эту руку и с силой выкрутил. Сустав и кость хрустнули, и владелец руки взвыл, отскочив в сторону. Роджер бросился головой в брешь между кустами, а затем, проломившись сквозь заросли, соскользнул вниз и шлепнулся в воду.