22 мая, понедельник.
ВОЛЬВОКС ГЛОБАТОР.
Приперся я в Вольвокс Глобатор. Толстого неприветливого издателя не было. Не присутствовал видите ли в своем сранном издательстве... Что позволило пани редактору не помню фамилии высказать мне все, что у ней наболело на душе.
-Понимаете пан Борода, ваша книга просто великолепна! И с коммерческой точки зрения и с литературной!.. Если бы я была издателем – я бы немедленно заключила бы с вами договор! Но... увы... я всего лишь редактор, а не издатель, а вот он...
Выходил я из этого сранного издательства почему-то с таким тяжелым расположением духа, что аж сам удивился... Не первый раз мне наплевали в душу, не в первый раз отказали, так какого хера, Борода?! Плакать естественно не хотелось, не гимназистка, а вот набить морду кому-нибудь с большим удовольствием... Жаль этой суки волосатой не было, я бы ему гаду жирному все бы высказал... Почему-то мне захотелось швырнуть рукопись вверх, в давно не беленный потолок пролета винтовой лестницы, пусть бы листья моей души кружились бы и медленно падали вниз на захарканный пол подъезда и под порывом почему-то холодного ветра вылетали бы в зассаную подворотню... И эта сволочь сочувствующая, а какого не уходит с поганой работы, держится за своего жирнюгу? А?! А такого – сама мою книгу похоронила со своим издателем херовым, а мне давай напевать – если б я была бы рыбой – я бы плавала в тумане... Приеду домой, там П. рисует, я как оплеванный после этих отказов, только она и верит в меня, поставлю Умку на маг и пусть тянет жилы с души – если б я была бы кошкой, я б с людьми бы жить не стала...
23 мая, вторник.
ПАСЕКА.
На следующий день, еще не отошедший от ласкового издательства Вольвокс Глобатор, не позвонив из будки окруженной собачками засранцами, поехал я в Пасеку. Сколько можно, какого хера, пусть колются – будут или не будут печатать мою книгу, мой песок из Калифорнии. П. осталась дома, договорились с ней встретиться на Кампе, поваляться на травке, молодых хипят и хипушек посмотреть да с френдами поболтать. Морды, морды, морды... Чехи углубленно смотрят в себя, если едут одни, иностранцы одни не ездят, а потому гомон и крик на весь вагон метро... Лето уже пришло считай, у меня ни каких же перспектив, об азиле не слыхать, печатать ни кто не хочет, Матя на рекламу не дал – книга продается средне. Интересно – он сракой думал – придет покупатель в магазин, увидит незнакомую книгу неизвестного автора, перевернет, прочитает аннотацию на обложке и сразу купит десять штук, раз на обложке мое фото с замазанными глазами?.. Захожу в магазин, прошу продавщицу позвонить пани Криснеровой. Звонит. Откровенно ей сообщает – мол приперся незваный пан Борода, пол топтать, что? а! сейчас поднимется из своего творческо-бизнесменского андеграунда... Последнее адресовано уже мне. В переводе с чешского на мой русско-хипповый стебово-злой язык. Киваю башкой, отваливаю к полкам заставленным говном счастливчиков, неизвестно за какие взятки пробившиеся сквозь издателей в магазин. Шарю глазами по названиям на чешском, голова автоматически переводит – Война в далеких мирах, Мой папа доктор, История России... Наконец-то я вижу свою пани редактора, ведет меня в закрома, в подвал, в андеграунд, неужели что-то сдвинулось?!.. -Пан Борода, издатель ознакомился с рецензией консультанта на вашу книгу, пролистал сам и... Торжественная пауза для подчеркивания важности момента – какого хера! давай дальше, я привычный, меня в лагере и сапогами не раз конвой молотил!!! ...- и просил вам передать, что наше издательство, издательство Пасека, согласно напечатать вашу книгу...
Кривлю рот в улыбке, не веря своим ушам... Неужели срослось, маму вашу за ногу, наконец-то...До меня доносятся слова редактора:
-Пан издатель перед заключением договора хочет еще более подробно ознакомиться с вашей книгой, к сожалению по-русски он читает медленно, так как давно не пользовался этим языком, значит так давайте мы с вами договоримся... Конечно мы договоримся, я даже согласен почитать пану издателю вслух, медленно и с выражением, что бы он лучше усвоил, и было бы совсем хорошо, если бы пан издатель был привязан к металлическому креслу, в глаза бы ему светила сильная, очень сильная лампа, а мой голос, усиленный микрофоном, вливался бы ему через огромнейшие репродукторы прямо в уши... ...- 12 июня я вас жду, договорились? Вас устраивает это число?
Конечно устраивает, куда же я денусь с этой подводной лодки, уважаемая редактор...
На улице светит яркое солнце на безоблачном голубом небе, счастье распирает мне грудь и растягивает губы в улыбке, ноги сами несут в сторону далекой Малостранки и Кампы, скорей бы, скорей бы добежать, поделиться с П. радостью, скорей бы...
ИЮНЬ.
12 июня, понедельник.
ПАСЕКА!!!
...Влетаю вперед собственного дыхания в книжный магазин, сразу требую мою пани редактора, продавщица слегка ошарашена моим испанским темпераментом, звонит в подвал и... и передает мне трубку. Беру ее слегка ошизевший – что за херня, прижимаю, нет, не к сердцу, а к уху, и слышу: -Добрый пан Борода, это пан Михачек, мы с вами контактировали в Младе Фронте, я теперь работаю здесь, в Пасеке. Ваш редактор отъехала на книжную ярмарку в Германию. Как только она вернется, это примерно через месяц, так как она должна кое-что еще там после ярмарки сделать, ну договора, то-се, так сразу сконтактируется с вами. У вас есть телефон?
Да, лежу на Кампе или в сушарне, а рядом валяется телефонная будка... А от мобиля мозги сохнут, я своими собственными глазами видел – разговаривает по мобильнику стриженный урод в галстуке, а морда дебильная-дебильная...
-Жаль. Ну тогда давайте договоримся с вами, ну скажем на 10 июля, это будет понедельник, вы нам позвоните, хорошо?..
16 июня, четверг.
ВЫШЕГРАД.
К четвергу я одыбался, отошел, хотя с чего мне отходить – не отказали, не послали в жопу, книгу не вернули, просто попросили заглянуть через месяц, а что такое месяц в длинной-длинной человеческой жизни? Да ни хера, раз и все, я помню в ШИЗО месяц на пониженке оттянул, это когда через день жратву дают половины нормы, а в другой день только хлеба фунт, ну четыреста грамм и кипяток, так тот месяц в том ШИЗО пролетел как мгновение... Я тех блядей советских, в форме доблестных внутренних войск, на всю оставшуюся жизнь запомнил... И жратву их, и все остальное тоже... Надоела мне та сволочь с Бартоломейской число дома 9, издательство Вышеград, пани Валкова, что ни шатко, ни валко один листок аннотации на Звезды для Командора вот уже полгода мусолит, с января месяца. Решил заглянуть туда, под настроение соответствующее, пусть честно скажет – читала уже или нет, будут печатать или пошел я в жопу... Иду по центру, клеша батикованые, старая итальянская рубаха – рукава тоже клеш, на шеи связка бус, распихиваю толпы туристов плечом, пылю в на Бартоломейску. Сверху солнце жарит, от автомобилей дышать тяжело, смог сплошной, одним словом лето в Праге, девки-герлы обнажились – дальше некуда, тетки потом воняют и губы на герл поджимают. Мы хипповый журнальчик за между прочим тиснули, тираж пятьдесят экземпляров в двадцать восемь страниц на ксероксе и все на хипповую тематику, вроде бы детишки хайрастые радовались... Знакомые до ужаса двери и как всегда на замке, эта особенность почти всех пражских издательств, и я конечно их понимаю – ходют понимаете эти, ну с рукописями, пол топчут, а какой ништяк без них!.. Издавай давно сдохших, стриги прайса, не плати гонорары, и жалоб на оформление ни от кого, кайф и только!.. Суки. Звоню, открывают, прошу пани Валкову – в отпуске. Кто ее замещает? Ни кто. Двери захлопываются перед носом, вот и поговорили. Вот так и надо встречать авторов, какого хера мешают занятым людям ковать прайса, рубить капусту, делать деньги?! Пошел в жопу, придурок – сообщила мне закрытая дверь своим блеском... И я пошел. Снова на Кампу. А завтра вновь за машинку, потом махнем на один малюсенький фестиваль-нефестиваль, ну соберутся молодые волосатые люди обоего пола на пару недель на свежем воздухе для совместного ничегонеделания. В Совке это хипповые лагеря назывались, спонтанные, но на традиционных местах, здесь заранее оговоренные и на определенном месте, тоже заранее оговоренном. Цивилизация...
