Оглушительный треск рушащихся стен, суетливые фигурки среди раскаленного ада.

Знакомые очертания разрушенной резиденции КетоМира, обгорелые скрюченные пальцы.

Рыжие отблески, лежащие на закопченных боках догорающего истребителя.

Скай услышал, как дыхание Арина прервалось, развернулся, закрывая спиной монитор:

Дальше лучше не смотри.

Он молча взялся руками за плечи Арина, притянул к себе.

Арин не стал сопротивляться, склонил голову на его грудь, задышал тяжело, через силу.

Конечно, факты подтасованы, — проговорил Скай. — На "КетоМир" навешали все, что могли. Питомники им не принадлежали, например. Просто не смогли удержаться, не использовать такой компромат в свою пользу.

Арин отстранился, отвел его рукой в сторону, дотронулся пальцами до мышки, перематывая видео чуть назад.

Личность террориста пока не установлена, результаты генетического анализа будут готовы через несколько часов, высказывается предположение, что искать нужно среди жертв преступной деятельности организации.

Выгнувшееся в агонии тело, голова — обгорелый черный комочек с провалами глазниц, раскинуты руки, обнажившиеся дуги ребер.

Арин долго смотрел на экран, видя не жалкие останки, а человека, живого, того, что был с ним рядом долгое время.

"Останься со мной. Мне без тебя жить невыносимо" "Мне не нужна помощь таких, как ты" Макс, — беспомощно сказал Арин. — Я…

Он не договорил, бессильно опустился на колени, прижавшись лбом к срезу столешницы, поднял руки, положив их на стол.

Скай посмотрел на него, нажал на кнопку выключения монитора.

Дальше пришлось поднять Арина на руки и перенести на кровать. Он не сопротивлялся, вытянулся, тихонько всхлипнув, глядя прямо перед собой широко раскрытыми, заблестевшими глазами.

Сможешь заснуть? — спросил Скай, но не дождался ответа.

Развернулся, взял со стола пульт, выключил неяркий свет, стянул через голову плотную, стального цвета футболку. В наступившей тишине отчетливо было слышно глубокое, прерывистое дыхание Арина. Но он не шевелился. Не двинулся он и тогда, когда Скай лег рядом, сомкнув руки вокруг прохладных плеч.

Скай был уверен, что введенные препараты сломят нервное напряжение парнишки, и он сможет все-таки заснуть, но ошибся. Спустя полтора часа Арин повернулся набок, прижался головой к его груди, и Скай почувствовал частые, теплые капельки слез на своей коже. Он приподнял руку и успокаивающе провел пальцами по спине Арина, по выступающим, словно округлые камешки на поверхности горного ручья, позвонкам:

Это того стоило.

Я теперь не смогу сказать ему, что мне тоже было тяжело.

Если бы ты сегодня спрыгнул, то не смог бы услышать то, что я хочу сказать тебе.

И не увидел бы того, что я могу тебе показать.

Я понял… Я теперь все понял.

Скай прижал его крепче, думая о том, во что вылился обычный, на первый взгляд, заказ на поиск сбежавшего питомца. О том, что таилось за красивой оболочкой дерзкого мальчишки, о той силе, что поставила его на перекрестье судеб стольких людей. О том, что будет дальше. О том, что он теперь выберет. О том, что новостей на сегодня ему хватит.

Арин вдруг проговорил шепотом:

Что ты хотел мне сказать?

Скай чуть улыбнулся, опустил глаза и встретил настороженный взгляд искристых, карих глаз.

Я тебе уже говорил, но можно повторить. Я тебя люблю.

Некоторое время Арин молчал, потом, неловко поднявшись, прижав к груди искалеченную руку, поднял голову и провел губами по лицу Ская, ища его губы.

Впервые Скай не ощутил в его поцелуе желания вызвать возбуждение. Это была ласка, осознанная, искренняя. Часть тепла обнаженной в своем страдании души.

Тщательно сдерживаемое дыхание, вкус слез и томительные минуты откровенной нежности.

Через некоторое время Арин проговорил тихо:

Вкатай мне что-нибудь, чтобы я вырубился и ни о чем не думал. Я устал.

Скай вышел из подъезда позже Арина, задержавшись у компьютера, по привычке меняя пароли, и теперь остановился у дверей, глядя на подростка.

Арин стоял, прислонившись к бамперу машины, сунув руки в карманы короткой куртки, и смотрел вверх, туда, где все еще догорало ало-желтое зарево.

Четкий, красивый профиль, разметавшиеся по шее яркие пряди сиреневых волос.

Небрежно-уверенная поза, туго обтянувшие линию бедра черные джинсы, перехваченные над коленом латексными ремнями. Округлые изгибы стройного тела.

Арин почувствовал его взгляд, повернул голову, улыбнулся:

Я начинаю понимать наркоманов. Все чувства вымывает напрочь.

Лучше пей, — посоветовал Скай, подходя ближе, открывая ключом дверцу машины. — Наркотиками я тебя снабжать не намерен.

Да ладно, — ответил Арин, забираясь в салон. — За восемь дней ты особо на них не растратишься.

Скай не стал отвечать, но потом, когда автомобиль набрал скорость и понесся по прямым, как стрелы, улицам, забитым рекламными щитами, сказал спокойно:

Прежде чем орать и возникать, подумай хорошенько. У тебя есть шанс. У тебя есть кеторазамин.

Опять? — рассмеялся Арин. — Откуда вы его берете?

Не твое дело, — резко сказал Скай. — Думай своей башкой, время еще есть.

Подумаю, — легко согласился Арин. — Дай хоть посмотреть.

Скай отвел рукой стенку выдвижной панели, кинул на колени Арину плотно запаянную ампулу с белесой жидкостью.

Дрянь какая-то, — проговорил Арин, рассматривая ампулу на свет. — Я бы сказал, на что это похоже…

Заткнись, а? — не выдержал Скай. — У тебя с головой все в порядке?

Не знаю, — честно признался Арин, пряча ампулу в карман. — Вряд ли. Мы… на аэродромы?

Да.

Арин прикусил губу, откинулся назад, закрыл глаза:

С них все началось.

Скай вспомнил первую их встречу, рефлекторно тронул ладонью когда-то пробитое стальным стилетом колено.

"Пежо" вывернул на бескрайние взлетно-посадочные полосы, пронесся по шуршащему под колесами бетону. Скай помедлил, прежде чем остановить машину, сдал чуть назад и заглушил мотор.

Выходи.

Он вышел первый, остановился, кивнул в сторону:

Смотри.

Арин обвел взглядом пыльный бетон, задержался глазами на ярком, зеленеющем пятне на серой поверхности.

Медленными шагами прошел вперед, присел на корточки.

Левой, — коротко сказал Скай, наблюдая за ним.

Арин поменял руку и коснулся пальцами тугих, ярких травинок. Нежная зелень чуть качнулась и снова распрямилась, расправив яркие непокорные стрелочки.

Сквозь душный, грязный воздух вдруг пробился тонкий, весенний аромат. Повеяло легкой, едва уловимой свежестью.

Арин повернул голову, и Скай увидел в его глазах что-то такое, что заставило сердце биться сильнее — что-то, чему нет названия. Не благодарность, не осознание, а то, от чего в голове всплыла только одна ассоциация — освобождение.

Вот так вот, Арин. Трава всегда пробьется сквозь бетон, сколько бы времени на это не понадобилось, чтобы не случилось в мире над ледяной могильной толщей. Она всегда пробьется. Пусть пока и хрупкая, пусть она и обречена, но тот, кто увидит ее раз и коснется пальцами, впитав ее нежность, уколовшись сначала об острые лучики, но не сдавшись, слизнув кровь, тот запомнит ее навсегда.

Пусть тот, кто почувствует ее запах, обречен сам, пусть тот, кто прольет слезы над ее хрупкими, но такими сильными стебельками, сможет лишь оставить в памяти ее образ. Пусть будет так. Просто трава всегда пробьется сквозь бетон. Для этого нужно немного любви, кровь и надежда.

Даже под проклятым лопнувшим куполом, даже в удушливом смоге умирающего города есть места, где можно найти жизнь. Настоящую жизнь, упорную, ту, от которой кружится голова, ту, с которой хочется быть рядом.

Арин выпрямился, опустил голову:

Настоящая.

Настоящей некуда.

Арин вдруг повернул голову, улыбнулся:

Как думаешь, кеторазамин действует на все живое?

Не знаю. Думаю, да, — ответил Скай, не успев понять, к чему был задан этот вопрос.