Заметил Арин и тонкий шрам на виске, и следы швов чуть выше, почти под самыми волосами, а самого шрама от зашитой раны не видно, он скрыт отливающим сталью густым коротким ежиком.

Странно, подумалось Арину. Я инстинктивно вижу в лицах людей даже самые неуловимые признаки тщательно скрываемого уродства души. Оно проступает сквозь самые красивые черты, сочится грязной желчью из самых красивых глаз, оно пропитывает человеческий облик, я улавливаю его моментально… А здесь я его не вижу. Почему-то не задумывался об этом раньше, надеялся, что этот человек станет незначительным эпизодом моей жизни, о котором будет легко забыть, но нас вновь что-то столкнуло, и теперь он еще и не хочет меня отпускать, не объясняя, зачем я ему нужен:

Давай быстрее.

Скай наклонил голову:

На этот раз я не могу торопиться, потому что знаю, как это делается.

Не понял. А что было в прошлый раз?

Русская рулетка.

Забавно, — улыбнулся Арин и сжал коленями бока Ская. — ребра тебе бы за это переломать.

Ты придурок или как? — злобно сказал Скай, — какого хера ты дергаешься? Хочешь, чтобы тебя замкнуло?

Откуда ты знаешь, что нет? — огрызнулся Арин, расслабляя колени. — Может, и хочу.

Больше ничего не хочешь? — поинтересовался Скай, широкой лентой пластыря заклеивая густую сетку глубоких разрезов на коже под волосами подростка.

Курить, — тут же ответил Арин. — Все?

Да, теперь слушай, — Скай отложил лезвие подальше, потом, подумав, сунул его в карман, подался вперед, обнял Арина за плечи. — Внимательно слушай. У тебя чип военного образца, каждый такой чип снабжен деструктором, реагирующим на индивидуальный код. Этот код может быть введен любым, кто имел доступ к чипу и скачал с него информацию. Притом введен откуда угодно, система дистанционна.

Понял?

Да, — коротко ответил Арин.

Датчик дублирует сигналы кода, так что, избавиться от моего влияния, выкинув датчик, ты не можешь, иначе ты лишишься связи с миром и потеряешь информацию о том, сколько времени тебе осталось жить. Единственное, чем могу тебя утешить: я не маньяк и не псих, но отпускать тебя все равно не хочу. Побудешь со мной.

Для чего я тебе? — спросил Арин, и Скаю показалось, что он услышал в его голосе тщательно сдерживаемую дрожь, но не дрожь обреченности, а тяжелую, металлическую, злобную.

Для секса, — ответ был заготовлен заранее, но Скай не удержался и все-таки пояснил. — Обычного. Не такого, как ты боишься.

Арин поднялся, проскользнув под рукой поисковика, вытащил из лежащей на столе пачки сигарету, закурил, отложил зажигалку, отошел к окну.

Скай наблюдал за ним со смешанным чувством понимания и тревожного ожидания. Он хорошо помнил предупреждение Макса, поэтому не исключал возможности, что парня придется опять удерживать, прибегая к физическому насилию, успокаивать, а потом таскать за собой повсюду связанного, опасаясь, чтобы он не смотался и опять не натворил дел. Также он знал, что не мог назвать другой причины, поэтому не испытывал неловкости. Решения, принятые в безвыходной ситуации, — всегда самые правильные, хотя, по логике, учитывая прошлое парнишки, такой поворот дела был нежелательным.

Арин оперся рукой на раму окна, сказал тихо:

Опять менты. Надо отсюда уходить.

Отойди оттуда, — сразу же среагировал Скай. — Нам и так повезло, что мы смогли провести здесь ночь. Видимо, кто-то видел мою машину еще вчера. Пойдем.

Он поднялся, сгреб в сумку сваленные на столе пластиковые карты, застегнул молнию, подошел к двери, оглянулся:

Идешь?

Арин молча потушил сигарету, повернулся, наклонился, согнув колено, затянул туже блестящие полосы ремней, привычно провел ладонью по бедру, ища металлические пластины-держатели, не нашел, выпрямился медленно.

Скай остановился. На фоне серой мутной рамки окна стройная, сильная фигурка казалась тающей, нечеткой. Тусклый свет размыл очертания узких, плотно обтянутых тканью джинсов бедер, растворил и приглушил яркий сиреневый цвет волос, размыл бурые пятна подсохшей крови на разорванной футболке. А глаза остались прежними, сохранив дерзкий, презрительный блеск, смешанный сейчас со снисходительным пониманием и брезгливой жалостью.

Идешь? — тихо повторил Скай.

Арин не двинулся с места и ничего не ответил.

Некогда тупить, подумай, прежде чем решать окончательно. Или тебя здесь бросить и запереть на хрен, чтобы ты посидел и подождал ментов? В колонию захотелось?

Слушай, я не могу применять силу, любой шум подставит нас обоих, давай выберемся отсюда и разберемся где-нибудь в другом месте.

Тишина, нарушаемая только еле слышным, приближающимся воем полицейских сирен.

Арин, некогда демонстрировать характер, — терпеливо сказал Скай, с ужасом осознавая, что из-за такой мелочи может рухнуть все и сразу, он потеряет Арина, следовательно, потеряет жизнь, а Арин потеряет свои последние несколько месяцев свободы. — Я же сказал, ты мне нужен не как игрушка. Просто нужен. Но ты не поддаешься по-хорошему, поэтому пришлось поступить так.

Одно и то же, — сказал Арин, — это одно и то же.

Ладно, — сдался Скай. — Я не собирался полностью ограничивать твою свободу, если мы отсюда выберемся, я это докажу. Пойдешь, куда хочешь.

Еще что?

Разберемся. Не иронизируй. Все и так хреново, дальше некуда. Я тебе обещаю — я не буду тебя трогать, если ты не захочешь.

Арин еле заметно улыбнулся, но промолчал.

Ты тупой? — не выдержал Скай, — иди сюда, я сказал, если хочешь еще раз увидеть того, кто рисует небо.

В машине Скай стянул с себя куртку, кинул на колени Арину:

Одень и застегнись, а то вид у тебя компрометирующий.

Арин перегнулся через сидение, посмотрел назад:

Здесь есть спиртное какое-нибудь?

Есть, посмотри внизу. Только сначала оденься Достал ты меня, — Арин повертел в руках куртку, влез в рукава, застегнул молнию, перелез назад и почти сразу же вернулся на переднее сидение, сел, зажав между колен квадратную тяжелую бутылку виски.

Скай мельком взглянул на него, потом перевел взгляд на дорогу, спросил:

И долго ты можешь на одном спиртном прожить?

Долго. Куда мы едем?

Не знаю еще, — задумчиво ответил Скай, посмотрев на монитор бортового компьютера, на котором вспыхивали маленькие зеленые огоньки. — Можно переночевать в Сотках, а потом решим.

Там же народу до хера.

Вот именно. А еще там никто не интересуется документами, достаточно того, что у тебя есть деньги.

Да это почти везде так, — засмеялся Арин. — По фигу, кто ты и что хочешь, лишь бы у тебя были деньги.

Скай не ответил, вглядываясь в сизый туман, из глубины которого им навстречу выплыла сине-черная полицейская машина. Легкий свет полицейского сканера ощупал машину, приостановился на номерных знаках, и Скай потянулся было уже к закрепленному позади автомату, но сканер пискнул и мигнул разрешающим зеленым:

Молодец Макс, — выдохнул Скай, разворачивая автомобиль, объезжая посты.

Арин посмотрел назад, на тающий в сумраке полицейский опорный пункт, потом внимательно взглянул на Ская, но промолчал и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

Спустя сорок минут машина Ская остановилась возле Соток — стоящих аккуратным квадратом на отшибе города стоэтажных зданий, серых, неотличимых друг от друга.

Это был доживающий свои последние деньки комплекс некогда шикарных отелей, а теперь — превратившихся в многоквартирные дома с низкой арендной платой — в номерах люди жили годами. Так же отели служили местом встреч бизнесменов средней руки с молоденькими любовницами или любовниками, туда же шлюхи из близлежащих районов приводили своих клиентов. Но видимо по старой памяти, владельцы отелей содержали комнатки в порядке, аккуратно ремонтировали их после нередких погромов и никогда не задавали лишних вопросов, довольствуясь тем, что им платят.

Скай загнал машину под мутные купола пластиковых гаражей, позвал Арина:

Пойдем.