— Теперь, — говорит он, — мы ходим в Ботанический сад, я ее защищаю, когда всякая мелюзга отбирает у нее ведерко, и ловлю ее, когда она съезжает с горки. Покупаю ей ванильное мороженое, которое она размазывает по щекам. Вернувшись домой, мы танцуем под “All for You” Джанет Джексон. Она обожает танцевать. Она сама ставит диск, и мы начинаем кружиться, нацепив на нос солнечные очки. Поиграв в гостиной минут пятнадцать в вертящихся дервишей, она пьянеет, спотыкается, смеется, тянет кота за хвост, и это так освежает, словно чистый прозрачный источник после долгой летней прогулки.

— Смотри, она пробуждает в тебе талант.

— Подожди, это еще не все. Она требует, чтоб я ее чмокнул, а поскольку я целую ее в губки, она мне говорит спасибо, потом показывает у себя между ног и говорит: “Пипка, пипка!”

— Можно подумать, твоя дочь не такая, как все бабы! Насколько я понимаю, ты пытаешься мне доказать, что стал хорошим отцом для своей дочери с тех пор, как расстался с ее матерью?

— Именно так. Почувствуйте разницу. Я стал отцом в тот день, когда ушел от матери!

Я мог раз десять заснуть, выслушивая эту нудную похвальбу новоиспеченного отца семейства, но, поди знай почему, Людо меня восхитил. Не каждый день видишь, как твой приятель влюбляется в собственную двухлетнюю дочку. И потом, в кои-то веки мы не касаемся запретной темы — Франсуазы… Я не в претензии, что он клеил ее за моей спиной, я бы поступил точно так же на его месте. Но как же он упустил ее после того, как она ему сдалась? Наш роман снова делает ее привлекательной в его глазах: классический эффект любовного треугольника. Я не собираюсь накладывать на нее лапу, даже если ревную как бешеный. Каждый за себя, Франсуаза для всех! Ей решать.

среда

Существует извращение похлеще инцеста и педофилии, вместе взятых: оно называется «отцовство» и состоит в том, чтобы сделать ребенка, полюбить его, но так с ним и не переспать.

четверг

В честь Полин Реаж, равно как и “Риты Мицуко”, мне бы очень хотелось написать роман под заглавием “История А”[226].

пятница

С каждым днем я все больше убеждаюсь, что воплощаю собой именно то, что критикую… Не надо мне вменять это в вину: возможно, это единственное, что во мне интересно. Я представляю собой все то, что ненавижу, только потому, что, по-моему, критиковать то, чем ты не являешься, — слишком простой выход из положения.

суббота

Этим летом мы с Людо поменялись жизнями. Теперь он холостяк, а я при бабе. Может быть, я реинкарнация Бурбона Бюссе? Я пытаюсь всех обдурить, делаю вид, что свободен, но вы-то понимаете, что я больше не верю в припарки донжуана из Шестого округа. Сердце мое занято. Надо будет связаться с издательством “Арлекин”[227] и предложить им напечатать “Романтического эгоиста”.

воскресенье

Чтобы стать властелином мира, надо говорить очень тихо. Шепот изменяет ваши отношения с собеседником. Тоненькая незаметная струйка голоса вынуждает переспрашивать трижды; мало-помалу собеседник свирепеет, даже глохнет, хотя вы все так же флегматично улыбаетесь, с беспечной иронией и презрительной любезностью. Шепот звучит элегантно и безразлично. Совершенно не обязательно, чтобы тебя слышали люди, на которых тебе плевать. В любом случае музыка заглушает все, а друзей у нас и так выше крыши.

— Ты что, не слышишь, что я говорю? Это жутко унизительно.

Приятно злить окружающих, сохраняя при этом полную невозмутимость! Отрешенное бормотание и скептическое бурчание суть два соска элитарной речи.

понедельник

Сидел всю ночку в одиночку. Where did you sleep last night?[228] (Ни в коем случае не задавайте этот вопрос, поставленный “Нирваной” вслед за Лидбелли: осторожно, занудство!) Я предпочитаю “Never explain never complain”[229], даже если потребуется недюжинная выдержка, чтобы не заорать от боли, когда не знаешь, где твоя любимая женщина провела последние двадцать четыре часа.

вторник

Фразу недели произнес “У Липпа” Манюэль Каркассон — издатель, но друг (по прочтении легких заскоков Уэльбека в журнале “Лир”):

— Уэльбек — это мыс Агд в Берхтесгадене[230].

На что Марк Ламброн возразил:

— Вовсе нет: Уэльбек — кельтский друид.

Панорамикс у “Криса и Маню”[231] !

Если хотите, пусть будет ничья.

среда

Рассказы пишут, когда нет времени на романы. Статьи пишут, когда нет времени на рассказы. А когда нет времени даже на статьи, ведут дневник.

четверг

Париж стоит обедни Бьорк в Сент-Шапель. Я явился на бульвар дю Пале без билета. Благодаря какому-то читателю, а по совместительству директору фирмы грамзаписи, мне удалось войти. Последний раз я приходил сюда разводиться[232]. Вот Лионель Жоспен: от Троцкого к троллям. Вот Ив Симон и Стефани Шеврие[233], Элизабет Кин и Зази, Бертран Канта из “Нуар дезир” и Ален Башунг из “Алена Башунга”. Сейчас наисландимся. Я как заведенный прикалываюсь по поводу пантеизма Бьорк и этой идиотской ситуации: весь Париж пришел в церковь, хотя исландка верит только в снег. Но как только она входит в крипту, ее детский голос пробуждает странные чувства в этом святом месте. “Музыка, — сказал Мальро, — это мыслящий шум”. Хрен знает что: никакой это не шум, и ни о чем он не мыслит. Музыка — это плачущее волшебство. Думаю, Господь был не против этого языческого концерта. Но когда эскимосочка прошла мимо меня, распевая “All is Full of Love” а капелла между рядами, мне расхотелось шутить. Редко приходилось мне испытывать чувство такой причастности чуду. В конце долго не смолкали аплодисменты. Бьорк не певица, а врата восприятия[234].

пятница

В Париже вновь открылся “Вип”. Этим летом женская часть их клиентуры значительно помолодела. Раньше тут снимали младших сестричек наших подружек, теперь их дочек.

— Ты, случайно, не мамин бывший хахаль?

Этот вопрос охлаждает пыл.

— Послушай, твоя мама была очень хороша собой двадцать лет назад, но у нее был тот же недостаток, что и у тебя: язык без костей.

И вообще, не больно-то и хотелось: изменять Франсуазе у меня пока особого желания нет, хотя я и не удосужился отказаться от своей “разгульной жизни” (как она выражается).

суббота

Ужинаем в “Нобу” на улице Марбёф. Проблема номер один: мой заказ потеряли. Номер два: никто меня не узнает. Номер три: все узнают Фабьена Бартеза и Линду Евангелисту за соседним столиком. Номер четыре: официанты приносят блюда одно за другим, ровно через три часа ожидания. Номер пять: окружающие галдят больше, чем мы. Явный перебор с МПБ (мегапроблемами богачей). Что свидетельствует о том, что ты разбогател? Постоянные жалобы на жизнь.

воскресенье

Любовь делает человека непобедимым. Невозможно сдержать влюбленного: не вздумайте встать у него на пути. Наконец я достиг своей цели: просыпаюсь по утрам нефтяным королем.

понедельник

Начиная этот дневник, я хотел стать Оскаром Уайльдом, но, закончив его, стану, возможно, не более чем гетеросексуальным Армистидом Мопином[235].