— Да, он красив, мой Рамиру, — с гордостью подтвердила женщина. — И наши дети пошли в него, сын и дочь. Если хотите, я приглашаю и вас на праздник.

Аманда подпрыгнула от радости.

— Я хочу! Я с удовольствием приду! Мы оба придем, правда, Витор?

— Конечно, конечно, — проговорил Витор. — Раз вы нас приглашаете, сеньора?..

— Сеньора Серена, — улыбнулась женщина. — Приходите, повеселитесь. Вы, конечно, из Форталезы?

Витор наклонил голову:

— Да–да, мы из Форталезы. Спасибо, сеньора Серена, мы сегодня же отужинаем вашим чудесным лангустом.

Обратной дорогой Витор был молчалив, как Аманда ни донимала его своей болтовней. Итак, рыбака зовут Рамиру Соарес. А девушка с мечтательными глазами — его дочь. Тот неотесанный юный грубиян — его сын… И какое они все имеют отношение к его матери, Летисии Веласкес?..

* * *

Перед тем как выйти в море, Самюэль решил переговорить с Рамиру начистоту. Он считал, что незачем перегружать их судно семейными проблемами и неурядицами.

Он предъявил Рамиру газету. Газету с фотографией уважаемых людей Форталезы, собравшихся на вечеринке в честь назначения Летисии Веласкес вице–президентом рыбоперерабатывающего предприятия.

— Ты знал, что она в городе? — ткнув пальцем в изображение Летисии спросил он Рамиру.

— Да, — сказал Рамиру. — Я виделся с ней.

— Зачем? — чуть не взвьл Самюэль. — Что у вас общего?

— Общего? — Рамиру скорбно усмехнулся. Та хижина, в которой мы с ней случайно встретились.

— А, так поэтому Серена ее подожгла? — высказал предположение Самюэль.

— Если бы она могла сжечь мою память, — махнул рукой Рамиру.

— Но, рыбак… у тебя жена… семья!

— Не говори об этом, — проговорил Рамиру с болью, — для меня нет ничего важнее моей жены и моих детей … Но что я могу поделать со своей памятью! Я не могу забыть Летисию. Что плохого я причиню Серене, если буду хранить свои воспоминания о днях, проведенных в хижине с Летисией! Прошлое имеет надо мной поистине магическую власть!

— Не хочу и слышать об этом, — заткнул уши пальцами Самюэль. — Серена — прекрасная, достойная женщина.

— Думаешь, я этого не знаю? — мрачно ответил Рамиру.

— Ты не должен больше встречаться с этой женщиной, — твердо проговорил Самюэль. — Не должен. Хорошо, ты весь полон воспоминаний! А она, Летисия? Неужели ты всерьез полагаешь, что и она, красавица из высшего общества, думает о бедном рыбаке? Неужели ты ей по–прежнему дорог?..

— Не знаю, — со вздохом произнес Рамиру. — Честное слово, не знаю, Самюэль.

* * *

Питанга, дочь Мануэлы, хозяйки бара, время от времени старалась бесплатно подкормить бездомную и безденежную Адреалину. Зато когда являлся Пессоа, Адреалина могла заказать себе еду не церемонясь.

— Ну что у тебя стряслось? — заметив на лице Пессоа растерянное выражение, покровительственным тоном спросила Адреалина.

— Моя мать узнала, что я бросил подготовительные курсы, и устроила мне сцену, — рад был пожаловаться Пессоа.

Адреалина насмешливо присвистнула. Ей казалось, что проблема приятеля не стоит и выеденного яйца. Человек должен учиться по своей воле, не учитывая желания родителей — таково было ее искреннее и глубокое убеждение на сей счет.

— Да, но я не могу этого сделать, — сокрушенно молвил Пессоа.

— Чего ты не можешь?

— У меня нет своей воли, — объяснил Пессоа, — я еще не выбрал себе карьеру.

— Логично, — согласилась Адреалина.

— Я ищу себя, — принялся развивать свою мысль Пессоа, — возможно, я стану артистом! Или кем–нибудь еще!

— Послушай, — поморщившись от спазм в пус¬том желудке, сказала Адреалина, — пока ты еще не стал знаменитостью, которая вокруг себя ничего не замечает, закажи мне парочку омлетов, можно с сосисками, — милостиво добавила она.

Столь приземленная просьба подруги несколько обескуражила приготовившегося порассуждать на возвышенные темы Пессоа, но он подозвал Питангy и попросил ее принять заказ.

Пока Адреалина работала челюстями, Пессоа продолжал развивать свою идею:

— Еще я в себе ощущаю организаторскую жилку… у меня есть один друг в Сан–Паулу… Мы с ним могли бы на пару организовать в Форталезе кинофестиваль короткометражных фильмов! Надо только–то найти деньги…

— Слабо, — буркнула с полным ртом Адреалина.

— Что значит — слабо? — не понял Пессоа.

— Слабо — это слабо, — объяснила Адреалина. — Денег ты не найдешь. Деньги на дороге не валяются, их надо заработать.

Мысль Пессоа приняла новое направление.

— Слушай, а почему бы нам с тобой не заняться продажей сока на пляже? — предложил он. — Сок в такую жару будет идти на ура. У нас отбоя не будет от покупателей.

На это здравомыслящая Адреалина заявила, что для того, чтобы продать сок, его как минимум сначала следует закупить, а чтобы закупить сотню литров сока, опять–таки нужны деньги.

— А мы их у кого–нибудь займем! — нашелся Пессоа. – Например, у Мануэлы. При хорошем обороте мы сумеем быстро отдать ей деньги.

— Ну что ж, — сказала лениво Адреалина. наконец отвалившись от стола и отдуваясь от непривычного чувства сытости. — Попробуй! Словом, финансовое обеспечение идеи — твоя печаль! А я буду вдохновлять отдыхающих на активное утоление жажды!

* * *

За ужином между Летисией и Витором завязалась ставшая уже доброй традицией перепалка.

Мать, проводившая львиную долю своего времени над изучением контрактов, договоров и финансовых отчетов, упрекала сына в том, что он не проявляет достаточного интереса к делу, предпочитая повесничать, где придется, и объезжать окрестности на катере, совершенно незаслуженно подаренном ее отпрыску дедом. Гаспар, чтобы примирить их, пододвинул поближе к спорящим блюдо с лангустом и сказал, что, по его мнению, эта изысканная пища заслуживает большего внимания.

— Спасибо, Гаспар. — немедленно отозвалась Аманда, — мне приятно это слышать, потому что я принесла этого лангуста.

— Вот как? — поинтересовался Гаспар, раскладывая еду по тарелкам. — Тебя привлекает ловля лангустов?

Аманда скорчила мину, показывающую, что ее такие вещи занимать не могут, и сообщила, что лангуста ей просто подарили в рыбацком поселке, куда они забрели с Витором.

При этих словах Гаспар и Летисия переглянулись, что не ускользнуло от внимания детей. Почувствовав, что эта тема матери и деду почему–то небезразлична, Аманда продолжала:

— Витор, ты не помнишь, как звали ту красивую сеньору, которая дала мне лангуста?

Витору явно не хотелось продолжать разговор о дарах океана и о рыбацком поселке, и он ответил, что не помнит.

— Ах да, — вспомнила Аманда. — ее звали Серена. Она сказала, что муж поймал лангустов не на продажу, а для себя. Она была так любезна.

Говоря все это, Аманда искоса наблюдала за матерью, отчего–то переменившейся в лице.

— А что вы делали в этом поселке, Аманда? — каким–то странным тоном спросил Гаспар.

Витор сделал страшные глаза, но Аманда проигнорировала это.

— Ничего, дедушка. Мы просто гуляли…

Летисия отбросила от себя салфетку.

— Я бы попросила вас обоих держаться от этих людей подальше, — строго проговорила она.

— Почему же, донна Летисия? — с видом искреннего удивления спросил Витор.

— Это люди не нашего крута.

— С каких пор сословные предрассудки стали волновать тебя, мама?..

Гаспар поднялся из–за стола и сделал знак дочери, чтобы она следовала за ним. Они поднялись в кабинет Гаспара, и Летисия плотно прикрыла дверь.

— Этот рыбак… — стараясь поймать взгляд дочери, проговорил Гаспар. — Ты его еще помнишь?

Летисия ушла от вопроса.

— Я смогу забыть его, — неопределенно сказала она. — Эта история была детской мечтой. А мне пора научиться жить в реальном мире.

Но Гаспар не собирался оставлять эту тему.

— Однако ты его еще не забыла, — констатировал он, — хотя прошло столько лет …

— Я должна забыть его, — упрямо повторила Летисия. — Рамиру счастлив с женщиной, которая его обожает. Он мне это сам сказал, отец.