Но сколько ни ломал он голову, ни одной маломальски серьезной идеи на голодный желудок не приходило, и тогда оп предложил Адреалине небольшой компромисс. Он, конечно, раз и навсегда ушел из дома и хлопнул дверью все это так. Но дома так вкусно кормят… Почему бы им не наведаться тайно к Жанаине и не уговорить ее угостить их чем–нибудь с родительского стола?
Адреалина выразила согласие, но сказала, что переговоры с Жанаиной она возьмет на себя.
В дом эта парочка пробралась через черный ход. Жанаина, увидев беглеца, чуть было не бросилась за своей страдающей в гостиной сеньорой, но Пессоа удержал ее, а Адреалина начала свою речь:
Дорогая, мы умираем от голода. Ради своего жениха с торгового флота вынеси нам какое–нибудь блюдо!
— Откуда вы знаете, что мой Жунаси работает в торговом флоте? — поразилась Жанаина.
— А где еще может работать жених такой доброй и сострадательной девушки? — вопросом на вопрос ответила Адреалина.
Сраженная этим доводом, Жанаина отправилась за едой.
Но Изабел, углядевшая своим пронзительным оком хозяйки, что Жанаина взяла со стола блюдо с пирогом, потихоньку проследила за ней, и не успели Пессоа и Адреалина вдохнуть в себя аромат этого деликатеса, как прозвучал знакомый материнский вопль:
— Негодяй! Пройдоха! Безответственный мерзавец!
— Неужели он и вправду такой? — невозмутимо заметила Адреалина.
— Мое сердце! Мои седые волосы! Боже, как только я все это выдерживаю! — продолжала вопить Изабел.
— Наши уши! Они не могут этого вынести! Пощадите наши уши, сеньора! — бросая на пирог плотоядный взгляд, сказала Адреалина.
— Спусти ее с лестницы, Жанаина, — совершенно нормальным тоном произнесла Изабел, — а ты, изверг, мучитель, губитель своей матери, — немедленно мой руки и марш за стол!..
… Поужинав, Пессоа прихватил со стола кастрюльку с жарким, выскочил из дому и бросился к палатке.
— Эй, — заорал он, — тут есть кто?
— Нет, — послышался голос Адреалины, — здесь никого нет. Особенно для некоего Пессоа.
— Хорошо, — согласился Пессоа, — тогда я отнесу жаркое щенкам Мануэлы!
Двери палатки распахнулись.
— Жаркое? Это меняет дело. Я готова оказать этому предателю Пессоа гостеприимство, — великодушно произнесла Адреалина, выхватывал из рук Пессоа кастрюльку.
* * *
Утром Летисию ожидал сюрприз. В гостиной на журнальном столике стоял в вазе огромный букет алых роз, из которого торчала записка.
Летисия вынула ее и прочла:
«Госпоже Летисии Веласкес наилучшими пожеланиями от того, кто сражен ее красотой».
Летисия хмыкнула и бросила записку на столик. Надо же, у нее в Форталезе уже появился поклонник! Но желания гадать, кто бы это мог быть, не было, поэтому она, тут же забыв о цветах и записке, пошла в комнату дочери.
Эта соня была еще в постели. Летисия растормошила Аманду и пригласила ее поболтаться по магазинам — это немного развлечет их обеих. Аманда была не против, но ей хотелось пригласить с собой Питангу.
— Питангу? Твою новую подругу, дочь Мануэлы? — спросила Летисия. — Хорошо, будь по–твоему.
Мануэла встретила Летисию и Аманду довольно сдержанно, но против поездки дочери с ними на машине не возражала. Правда, она не утерпела и воткнула Летисии шпильку:
— Надо же, донна Летисия приглашает девочку из бедной семьи покататься на машине… А я–то думала, что из всех бедняков тебе нравятся только рыбаки …
Когда они подъехали к магазину, Летисии пришло в голову приодеть Питангу. Отправив обеих девочек в закусочную, она вошла в магазин и с увлечением принялась делать покупки. Сандалии, платьице, бусы, соломенная шляпка… Летисия была довольна собой, предвкушая заранее радость этой девочки.
… В дверях закусочной она столкнулась с тем незнакомцем, который несколько дней тому назад пытался познакомиться с ней. Увидев в ее руках пакеты, он предложил свою помощь. Любезно улыбнувшись, Летисия ее отвергла, и, опечаленный, мужчина удалился. На Летисию он не произвел ни ма¬лейшего впечатления, зато ее дочь Аманда была сражена наповал. Такой красавец! От него исходит мощное мужское обаяние. Как ей нравились такие мужчины! Один психолог, которого Аманда знала в Рио–де–Жанейро, говорил ей, что ее привлекают мужчины зрелого возраста потому, что она рано потеряла отца и у нее есть подсознательное стремление кем–нибудь его заменить. Интересно, о чем говорит он с матерью и кто он?..
Погруженная в свои мысли, Аманда даже не слышала, как Летисия убеждала Питангу надеть на себя все купленные для нее вещи, а ее подруга испуганно отказалась.
Наконец до нее дошло, о чем идет речь, и Аманда решительно вмешалась в разговор:
— Питанга, я ведь тебе не чужая. Я твоя подруга. Я обижусь, если ты немедленно не наденешь все это на себя…
Когда Питанга, расфуфыренная, как принцесса, заявилась в новом наряде домой, Мануэла жестко сказала:
— А ну–ка сними все эти вещички и выброси их на помойку. Мы не можем принимать подарки от этих богачей, поняла?
* * *
Гаспар Веласкес, дав самую лестную характеристику уму и способностям своего внука, оказался прав.
Дави просто диву давался, с какой легкостью Витор все схватывал на лету: особенности рыбообрабатывающего процесса, вопросы оснащения судов, устройство аппаратуры, тонкости при заключении сделок. То, на что у Дави ушли долгие годы кропотливого изучения и труда, Витор постигал играючи, между делом.
Витор вызывал в нем восхищение. Он оказался вовсе не тем маменькиным сынком и наследником, которому достаточно родства с владельцем предприятия, чтобы управлять им. Он был действительно человеком талантливым и работоспособным. Витор не обнаружил перед Дави никакой со словной спеси, он все время пытался дать почувствовать Дави, что они товарищи, искренние приятели и коллеги по работе и что у него, внука вла¬дельца предприятия, нет решительно никаких преимуществ перед сыном рыбака.
Но сам Дави помнил о том, что разница в их положении существует, и не настаивал на приятельских отношениях, которые, казалось бы, должны были ему льстить.
— Послушай, да сними ты эту маску! — как–то сказал ему Витор. – Ты бываешь невыносим с этой физиономией образцового служащего. Думаю, господин Гаспар был прав, когда говорил мне, что у нас с тобой получится отличный дуэт.
— Конечно, Витор, — с готовностью подтвердил Дави, — я готов сделать все, чтобы заслужить твое доверие.
— Уже заслужил, — положил ему руку на плечо Витор, — скажи, мы можем немного отвлечься от работы?
— Вполне, — улыбнулся Дави.
— Тогда расскажи мне о той девушке, о дочери Бонфиня… Оливия, кажется? Ты говорил, она твоя невеста?
В вопросе Витора не было ничего настораживающего, и тем не менее Дави несколько смутился.
— Да, — выдавил он из себя.
— Тогда почему бы тебе не пригласить ее пообедать вместе с нами? — самым искренним тоном, как будто за его словами не крылось ничего, кроме желания сделать приятное другу, произнес Витор. — Сделай это. Женщины обожают такого рода сюрпризы.
Дави пообещал и тут же набрал номер Оливии.
* * *
Идти в ресторан вместе с Витором и Дави Оливия наотрез отказалась. Изабел, присутствующая при телефонном разговоре, изумилась:
— Доченька, я не ослышалась? Ты отклонила предложение своего жениха пообедать вместе с Витором Веласкесом?
— Именно так, — подтвердила Оливия.
— Ты не хочешь обедать с сыном вице–президента фирмы? — не оставляла ее в покое Изабел. — Неужели ты не хочешь немного помочь Дави? Неужели тебе трудно одеться и пообедать в дорогом ресторане? Неужели это для тебя такал жертва, милочка?
— Намного большая, чем ты можешь себе представить, — отрезала Оливия. — Даже если бы Витор был не сыном вице–президента компании, а сыном президента страны, я бы все равно не пошла с ним обедать!
И тем не менее, когда пришел Дави, с тем чтобы уговорить Оливию пойти в ресторан, она, немного с ним поспорив, согласилась.
Обед прошел, что называется, в теплой, дружеской обстановке, хотя Витору не удалось загладить первое неприятное впечатление, которое он вызвал у Оливии. Впрочем, он не особенно и старался. Оливия не переставала удивляться тому, что Дави не замечает двусмысленной интонации, с которой Витор обращался к ней, — как будто бы он имел над ней какую–то власть, в которой не сомневался. Дави не замечал, что, приглашая ее на танец, Витор слишком тесно прижимается к его невесте… Дави как будто не видел, что Витор, почти не таясь, ухаживает за Оливией. Когда Витор пригласил их обоих на деревенский праздник в рыбацкий поселок, Дави тут же дал согласие и за себя и за Оливию.
