При «заходе — залете» в банк требуется предварительно знать, а это одна из тайн, чем заполнено пространство между стенками сейфов. Заполняются они чем угодно — баритом, шарикоподшипниками, слоенным металлом, такие они тяжелые, что устанавливаются только кранами. Сейчас сейфы снабжаются не только электронным устройством, но их стали начинять взрывчаткой. В практике латиноамериканских грабителей используется аппаратура с дистанционным управлением. При этом гибнут дорогостоящие сейфы и затрудняется работа воров. Часто ставят ложные сейфы и были случаи, когда они захлопывали воровскую братию, превращая их самих на многие дни в «сокровища».

В двадцатых — тридцатых годах в Чехословакии было несколько удачных ограблений банков с использованием… киноаппаратуры. Одна ложная кинофирма обратилась к дирекции одного Банка в Братиславе с просьбой использовать их помещения для снятия фильма об ограблении банка. Тщеславное начальство разрешило посещение киношникам с техникой для съемок и проникновения, они связали охрану, затолкали кляпы в рот кассирам… те, смеялись, играя роль, и… вынесли из банка миллионы.

Нападение на инкассаторов — явление довольно частое, ибо они в магазины и сберкассы имеют обыкновение приезжать в одно и то же время. Тут часто не обходится без крови, да и выручка небольшая, так как во многих странах — Польше, Венгрии, Румынии инкассаторы связываются друг с другом по рациям и передают выручку в машину, которая деньги забирает прямо на ходу. Она только этим и занимается, путая маршруты.

Известны удачные ограбления инкассаторов и «фирмачей» перед банками, но это также опасно, так как вся территория около банка находится под постоянным наблюдением, как банковских служащих, так и полиции.

Поиск золота так манит и влечет людей, что они готовы на все: желтугинские старатели, как русские, так и китайцы, жили в чаде, смраде, долбили вечную мерзлоту круглогодично — некоторые обогатились, но большинство разорилось. Ныне на каждой золотопромышленной речке, у каждой драги, на каждом прииске крутится страждущая братва, моет, смотрит, поднимает беспрерывно камни, надеясь «подцепить самородок». Хотя времена сейчас не те — в вечность канули девственные края — реки все до Таймыра хо-жены-перехожены, прощупаны и прошурфованы. Остается тешить себя давнишними сказами о том, как предки, настреляв сотню глухарей и копалух, в их желудках находили… самородки. Птиц то было в Сибири такое количество, что при лете и перелете они крыльями закрывали небо, не на секунды… а часы, а утиный суп очень уж не нравился описателю Зауралья Антону Чехову.

Ныть особо не стоит, сокрушаться также, в прошлом золото содержалось в глухариных желудках — ныне в банках, а суть одна, нужна продуманная и вечная, как жизнь, охота. Охота на банки и «охота» на длительные отсидки.

Будучи народом творческим, ворам приходится раздумывать над многими ситуациями: как проникнуть незаметно, достать, взять, исчезнуть, продать. Глаголы действия не дают покоя ни во сне, ни наяву. Сейчас уже накоплен большой опыт по этой части, и он ждет распространения, чтобы облегчить тяжелую воровскую участь. Смекалка — мать уловок. Поведаем о некоторых драгоценных находках.

В одной из столиц являл себя крупный артист, со всем набором почестей: кинорежиссер, писатель, всегда выездной во все доступные пределы Земли. При такой знаменитости человеком был скряжистым и зело прижимистым, а добро нажитое охранял престижным домом со сторожами, двумя стальными дверями сейфового производства, чуть ли не из Швейцарии. Двери были украшены изнутри особыми поясными замками. Его огромная восьмикомнатная квартира была и хранилищем, и музеем, и жилищем, которые редко кто посещал, там он проживал с женой — дамой увядающей в теле и тряпках, натурой каверзной, как и сам народный. Эта квартира давно не давала покоя ворам, в том числе и народному — Анатолию Рутченко, мастеру умыканий, прошедшему тяжкий путь от инженера карманной тяги до заслуженного пахана. Рутченко взялся за дело. В летнюю жару артист разгонял семью на юга, морской закал и прогревание пяток искристым кварцевым песком. Семья отъезжала с шиком-помпой, назидательным наказам вахтерам-охранникам беречь не только их квартиру, но и весь подъезд с гражданами не менее знаменитыми, чем они, любимые народом.

Мы уже отметили, что Рутченко был народным, и это подтверждала одна его слабость: наш вор-пройдоха часто в свободное время (а у воров его хоть задом вкушай) любил сниматься в кино, в массовых сценах. На передний план его не пускали, но за кадром позволяли многое — он таскал аппаратуру, ставил декорации, меблировал квартиры стилями разных эпох, подсаживал красавиц актрис, обдуваясь их духами и потом, то есть вполне чувствовал себя сопричастным к волшебному действу одного из самых массовых по определению классика видов искусств. Однажды, снимая крестоносные сцены, режиссер был недоволен композицией и безжизненностью игры актеров, и тут его взгляд упал на Рутченко и он закричал: «Что вы портите пленку, оденьте этого охламона в рыцарские доспехи». Так Анатолий стал тевтонцем. Он бродил по прекрасным залам дворца, садился в те кресла, в коих, отдыхая, грызли ногти короли и королевы. В эти прекрасные мгновения Рутченко даже позабыл, что он безработный вор. Народный любимец между сценами съемок молвил, указуя на картежный стол, отделанный драгоценными камнями: «Вот бы мне за таким столом в шахматы поиграть. До умопомрачения люблю мебель из камня, в ней чувствуется и связь веков и холод бытия».

Через какие-то минуты после отбытия актерского семейства на побережье, подъехала машина-каблучок, и двое дюжих парней обратились к вахтеру с просьбой указать им квартиру народного. Они привезли для него заказанный им стол — комод из камня. Сторож тут же решил помочь, стал звонить и искать тех, у кого могли быть ключи от квартиры. Через час приехала дальняя родственница, открыла квартиру, поблагодарила доставщиков мебели, распаковывать и вытаскивать комод из картонного ящика отказалась, хотя привезшие и настаивали. Тетка решила, ишь какие, хотят побольше заработать — плати им за привоз, доставку на этаж и еще раскрытие. Она сказала: «Наш народный сам любит заниматься установкой мебели». Мебельщики состроили кислые физиономии на теткины речения и покинули подъезд. «У меня сейчас нет времени, зайду в субботу, полью цветы», — сказала она в слух. Потом быстренько прошла к бару и налила себе рюмашку морского рома, тоже на посошок. Затем захлопнула и закрыла на массу ключей сейф-квартиру.

Вы уже догадались, что в столе пребывал Рутченко, да не один, а с воровским реквизитом, едой-закуской и прихваченной им для отдыха красавицей предместья, по местному фортштада, Людмилой Нефедовой.

К намеченной субботе, все, что представляло ценность для покупателей (даже с телефонными консультациями), было сложено, тихо спущено. Сложность представила лишь Людочка, которой обстановка, вкус и стиль жизни артиста очень понравилась, она не хотела покидать, боялась сорваться, ругалась, обижалась, смеялась. Все обошлось, если не считать незначительной поцарапанности зада и синяков под мышками. Нефедова стояла обмотанная бусами, кольцами, браслетами, картинами, ценными бумагами и твердой валютой, которую нашли зашитой в подклад одного старого драпового пальто.

Тетка — родственница энергично, перебирая ключи, открыла двери и бодрой походкой, не снимая обувь, направилась к бару… в это время Рутченко виртуозно испарился из гостеприимной квартиры и вышел из подъезда вальяжной походкой человека, довольного жизнью и собой.

Воровской люд с почтением встречает массовые мероприятия — они отвлекают людей и оставляют свободными квартиры. Открывай, считай филки и линяй. Таких воров называют праздничными — они входят в квартиры в период выборов, когда вся семья направляется голосовать за Бориса Ельцина, в новогоднее время (праздники Нового и Старого года) — тут граждане, поднимая бокалы, теряют бдительность, ходят друг к другу в гости, хвалятся, роднятся, оставляя квартиры даже незапертыми. Пропажу вещей и денег почти никогда не относят на счет праздничных воров: обычно подозревают друг друга и соседей, и родственников. Что же делать ворам между праздниками? Думать.