– Спасибо, – искренне поблагодарила Злата. – Можно ли мне говорить с другими обитателями гарема?

– Большинство из них тебя не поймут, твой арабский пока ужасен, – засмеялась Джанан.

– Приблизительно как твой французский? – обиделась Злата.

– Намного хуже. Ты немая по сравнению со мной. – Джанан, видимо, вообще не умела обижаться. Глядя на нее, перестала дуться и Злата.

Отсутствие охраны означало одно: теперь можно попытаться бежать!

Вскоре после того разговора с отцом в саду на рассвете в дом Бен-Нижадов пришел седой дервиш с солидной поклажей за спиной. Амир увидел, как старик бредет через сад, и поспешил во двор.

Дервиш уселся на скамью у фонтана и принялся распаковывать поклажу. Тут же появился отец и с некоторой иронией улыбнулся Амиру, который с ужасом взирал на разложенный по мраморным плитам двора реквизит.

– Ты все еще готов на риск, сын? – Голос Джибраила прозвучал слегка иронично.

– Да, отец. Но это же просто маскарад, – пожал плечами Амир.

Дервиш извлек из узла с вещами огромные ножницы и зловеще ими клацнул. Амир побледнел.

– Надо остричь волосы, – пояснил дервиш. Амир перевел дух: он, как и многие из молодежи, носил длинные волосы, хотя старшее поколение по традиции брило голову, но лучше уж расстаться с шевелюрой, чем с тем, о чем он подумал. Молодой человек снял чалму и в последний раз провел рукой по длинным, до плеч, вьющимся волосам.

– Жалеешь? – осторожно спросил отец.

– Нисколько, – не дрогнул Амир.

Дервиш закончил распаковывать реквизит, слуга принес скамейку, и Амир отдался в руки бродячего монаха. В начале юноша героически смотрел, как падают на розовый мрамор безжалостно состриженные черные пряди, но потом не выдержал и закрыл глаза. Не прошло и получаса, как его обрили налысо.

– Нужно натереть кожу головы ореховым соком, – прозвучал прямо над ухом неожиданно звучный голос дервиша.

– Зачем? – поинтересовался Амир.

– Посмотри сам. – Отец протянул ему зеркало.

Амир осторожно заглянул в него и хихикнул: бледная лысина делала его голову похожей на страусиное яйцо, уши смешно топорщились, а черные брови и бородка выглядели абсолютно чужеродно.

– Да, действительно, – с достоинством проговорил Амир. – С головой надо что-то делать.

– А также с бородой и усами, – добавил старик.

– Что? С бородой? – Вырастить даже такую короткую бородку стоило Амиру большого труда.

– Усы и бороду тоже надо сбрить, кожу смазать орехом. А брови выщипать.

Амир вскочил со скамьи, едва ее не опрокинув, и уже было открыл рот, чтобы возмутиться, но взглянул на отца – и передумал. Джибраил изо всех сил старался оставаться серьезным, но у него это плохо получалось. Вряд ли отец посочувствует…

– Приступай! – величаво приказал юноша дервишу и вновь уселся на скамейку.

Когда Амир снова взглянул в зеркало, то не смог даже улыбнуться. Еще утром он был молодым мужчиной, пусть слишком красивым, но все же мужественным. Сейчас же в зеркале отразился молоденький мальчик, женственно смазливый, безволосый и безбородый. После бритья дервиш намазал какой-то липкой мазью щеки и заявил, что растительность на лице не будет беспокоить Амира целый месяц. Можно подумать, что борода так волновала молодого человека! Наоборот, его волновало ее отсутствие! Выщипанные в ниточку брови оказались пределом, после которого Амир отказался воспринимать действительность и наблюдал свое дальнейшее преображение с полнейшим спокойствием и отстраненностью.

Дервиш облачил юношу в желтые шальвары, ярко-алую абайю, темно-синюю, почти черную джеббу и намотал на лысую голову огромный тюрбан, украсив его в качестве завершающего штриха павлиньим пером, приколотым огромной брошью с явно фальшивым сапфиром. В качестве обуви Амиру были предложены сплошь расшитые золотой нитью туфли без задника с загнутыми носами.

Пояс шальвар дервиш намотал вокруг талии и бедер Амира таким образом, чтобы со стороны создавалось впечатление, что у юноши имеется вполне солидный животик.

– Зрелище душераздирающее, – констатировал Амир, едва взглянув на себя в зеркало.

– Ничуть, – ответствовал дервиш. – Обычный молодой евнух.

– Это-то и душераздирающе, – грустно вздохнул Амир.

Остаток дня дервиш обучал юношу правильно ходить, посвятил в вопросы управления гаремом и правила поведения евнухов на женской половине. В гареме никто не будет даже подозревать, что новый евнух – совсем не евнух. Даже подкупленный главный хадим думает, что просто берет еще одного молодого слугу по протекции, ведь гарему Бен-Фарида действительно нужен служитель.

В темноте после полуночной молитвы бродячий монах проводил Амира к незаметной калитке в сплошной стене дома Бен-Фарида. Там их ждал немолодой евнух в богатых одеждах.

– Приветствую вас, Малик-ага, – отвесил поклон дервиш. – Я привел вам нового гарем-агалара. Его зовут Амир.

Юноша молча поклонился. Малик-ага придирчиво осмотрел Амира, одобрительно кивнул и проговорил, слегка шепелявя:

– Зайди же в гарем господина Бен-Фарида и служи честно, тогда господин отблагодарит тебя.

Амир снова поклонился и вошел в дом врага.

Первые две недели своего пребывания в гареме Амир не узнал ничего важного. Миниатюрный фотоаппарат так и пылился в тайнике, который молодой человек устроил под одной из плит пола своей комнаты. Обитатели и обитательницы гарема проводили дни в праздности и лени, скучали, сплетничали, плели мелкие интриги. С женщинами Амир старался не встречаться, а вот болтовня с евнухами приносила определенную пользу: он уже нарисовал по их рассказам подробный план дома и узнал, где находится вход в подвал. Оказывается, подвал дома был частью разветвленной сети туннелей, целого подземного города. Евнухи с наслаждением пересказывали друг другу слухи об ужасах, прячущихся под землей. Амир справедливо полагал, что нет дыма без огня: то есть в катакомбах действительно происходит что-то странное и беззаконное. Значит, именно туда ему и надо попасть. Только вот как это сделать?

Евнухам не запрещалось свободно перемещаться по всему дому – и по мужской половине тоже, но всегда надо иметь причину, просто так не побродишь, живо отправят обратно в гарем и к делу пристроят.

На пятнадцатый же день случилось нечто очень интересное.

Среди дня в гарем с мужской половины принесли нечто, завернутое в ковер. Это «нечто» весьма напоминало человека. Потом к одной из комнат приставили охрану, и туда зачастила катибе-уста Джанан. Амир поинтересовался у Малик-ага, что происходит. Тот как-то странно взглянул на него, но все же ответил:

– Хозяин приобрел новую наложницу.

– Почему же ее не поместят вместе с остальными? Почему ее охраняют?

Главный хадим настороженно осмотрелся, приблизил лицо к Амиру и прошептал прямо в ухо:

– Никогда не интересуйся делами хозяина. Не задавай вопросов, если тебе дорога жизнь.

Амир сделал вид, что напуган.

Неужели удача идет ему прямо в руки? Если прямо здесь, в гареме, творится нечто беззаконное, то и не надо будет лезть в катакомбы. Нужно просто познакомиться с девушкой.

Следующие две недели ему никак не удавалось даже приблизиться к новой обитательнице гарема, но он не терял времени даром: почти каждый вечер он напрашивался в караул у двери селамлика, глубокой ночью оставлял свой пост и с фотоаппаратом пробирался на мужскую половину. Дойти до заветной дверцы ничего не стоило, а вот пробраться вниз, в катакомбы… Дверь охраняли круглосуточно два амбала, вооруженные саблями и пистолетами. Несколько раз Амиру приходилось в срочном порядке прятаться под кровати и диваны, чтобы не быть обнаруженным.

Вот и сегодня он пролежал под низкой кушеткой целых два часа, пока на ней ворковали стражник и служанка из гарема. В результате вся его одежда покрылась пылью.

Амир подождал, пока шаги стихнут в коридоре, и выбрался из-под кушетки. Что ж, можно попытаться продолжить разведку, надеясь, что никто больше не бродит по дому глубокой ночью. Может, стоит пробраться к покоям хозяина дома? Вдруг именно там прячется Дауд, гореть ему в аду?