Таким образом, если Япония была поставлена в известность об успешном испытании германской атомной бомбы в октябре 1944 года, то становится понятна суть дебатов имперского кабинета министров. Япония столкнулась с перспективой дождя из атомных бомб «германского происхождения», если снова процитировать странное замечание Оппенгеймера. И тогда, даже несмотря на собственную гандзай бакудан, несмотря на «гордые самурайские традиции чести», безоговорочная капитуляция становилась единственным логичным выбором.
В этом свете, возможно, самым значительным фактом, открытым Уилкоксом, является то, что «вопреки утверждению официальной военной истории о том, что к весне 1945 года японская атомная программа была похоронена под американскими бомбами… работы продолжались вплоть до 15 августа, когда император подписал капитуляцию, и даже дальше»[178]. Сам Уилкокс не заостряет на этом внимание, однако его утверждение порождает леденящий душу вопрос: как мог японский атомный проект существовать прямо под носом у американских оккупационных сил?
А что, если этот проект не был единственным?
Район Копаны (Хыннама) в Северной Корее
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
УПРАВЛЕНИЕ ВООРУЖЕНИЯ И БОЕПРИПАСОВ
И МЕМОРАНДУМ ХАУТЕРМАНСА
________________________________________________________________________
И тут есть еще кое-что любопытное: Эрвин К. Оппепгеймер утверждал, что бомба, сброшенная на Японию, имела германское происхождение.
Эдгар Майер и Томас Менер.
Тайна германской атомной бомбы[179] Одним из самых проблематичных документов, который совершенно невозможно объяснить с позиций послевоенной «легенды союзников», является совершенно секретный меморандум относительно разработки атомной бомбы, анонимно подготовленный для Управления вооружений и боеприпасов Германии в начале 1942 года. В этом документе не только приводится правильная оценка критической массы бомбы на основе урана-235, но и указывается возможность преобразования урана в плутоний (названный в меморандуме «элементом 94») и использования его для создания бомбы. Авторство этого документа приписывалось различным ученым, помещенным в Фарм-Холл, в том числе доктору Курту Дибнеру. Однако достоверно автор неизвестен, и остается главная проблема, связанная с этим меморандумом: как могли германские военные, зная о том, что для изготовления бомбы требуется относительно небольшое количество урана, которое, следовательно, можно технически получить, не настоять на ускорении работ по ее созданию? Загадка становится еще более непостижимой, если взглянуть на один из возможных предшественников меморандума для Управления вооружений и боеприпасов, на документ, подготовленный за год до него.
В 1941 году барон Манфред фон Арденн решил распространить один необычный документ, составленный его коллегой доктором Фрицем Хаутермансом. Полное название этой статьи звучит так: «К вопросу высвобождения цепной ядерной реакции; статья Фрица Г. Хаутерманса, распространенная лабораторией Манфреда фон Арденна, Берлин, Восточный Лихтерфельд»[180].
Этот документ примечателен во многих отношениях, не в последнюю очередь своим многообещающим оглавлением:
I. Общее введение
II. Конкурирующие процессы
III. Цепная реакция ядерного деления с участием быстрых нейтронов
IV. Ядерное деление с участием тепловых нейтронов
1. Разделение изотопов
2. Выбор тяжелого замедлителя, такого как водород, особенно тяжелая вода
3. Относительная оценка вероятности процесса деления через приложение низких температур
4. Саморегулируемая реакция и значение допплеровского эффекта при низких температурах
V. Цепная реакция при конечных пробных значениях
VI. Значение цепной реакции при низких температурах как источника нейтронов для устройства преобразования изотопов[181].
Одни только эти общие наметки позволяют предположить, что Хаутерманс уже полностью разобрался в процессе, предложив не только инициирование ядерного взрыва с помощью быстрых нейтронов, но также превращение U235 в элементы с более высокими порядковыми номерами, отличающиеся от него химически. Это первый шаг к получению плутония и использованию плутония вместо U235 в качестве взрывчатого вещества в бомбе.
Содержание документа безоговорочно подтверждает, что именно к таким выводам и пришел Хаутерманс:
Здесь нужно представить устройство, которое позволит… определенному количеству U235 вступить в ядерную реакцию. По сути дела, речь идет об устройстве преобразования изотопов. Его преимущество по сравнению с устройством разделения изотопов заключается в том, что вновь полученное вещество, имеющее атомный номер 93 или выше, будет химически отличаться от урана и, следовательно, его можно будет отделить от урана химическими методами. Далее, поскольку относительное количество U238 значительно выше, а именно в 139 раз, объем сырья, который можно будет преобразовать в топливо для цепной реакции, что и является ключевой темой настоящей работы, также будет существенно больше, чем при методе разделения изотопов, выход которого состоит из одного только U235[182].
Другими словами, еще до меморандума 1942 года для Управления вооружения и боеприпасов (в котором не только была приведена достаточно точная оценка критической массы для бомбы с U235 в качестве взрывчатого вещества, но также предложен способ преобразования урана в плутоний в ядерном реакторе с целью получения значительно большей отдачи в пересчете на одну рейхсмарку) Хаутерманс отчетливо представлял себе другой путь создания атомной бомбы. Следовательно, его можно считать главным кандидатом на авторство анонимного меморандума. А то, что документ был составлен без подписи, объясняется еврейской кровью в жилах Хаутерманса.
Итак, придя на предыдущих страницах к заключению, что атомная программа нацистской Германии уделяла внимание в первую очередь созданию урановой бомбы и для этой цели велись масштабные и совершенно секретные работы по обогащению урана, теперь мы подходим к вопросу о возможности существования проекта разработки плутониевой бомбы, который также осуществлялся в обстановке строжайшей секретности, и снова вдали от «выставленной напоказ» лаборатории, в которой трудились ученые, впоследствии собранные в Фарм-Холле. Одно указание на этот факт мы уже видели: непроверенные данные об испытании второй атомной бомбы с зарядом очень небольшой критической массы, в которой был применен метод ускоренного деления. Это испытание якобы имело место в области «Трех углов» в Тюрингии, в том районе, где наблюдается самое высокое во всей Германии фоновое радиационное излучение.
Можно ли считать это доказательствами того, что немцам удалось построить в тайниках черной империи секретного оружия Каммлера успешно действующий ядерный реактор и, следовательно, получить плутоний? Генри Пи-кер в своей книге «Разговоры за столом в верховной ставке Гитлера» делает одно весьма примечательное заявление. Он не только указывает на то, что рейхспочта имела какое-то отношение к атомному проекту, но добавляет новые подробности. Бомба создавалась на заводе «в подземном комплексе СС в южной части гор Гарц, на котором предположительно трудилось тридцать тысяч рабочих»[183]. И снова след ведет нас к СС, к горам Гарц на юге Тюрингии, к крупному подземному комплексу. Согласно Пикеру, этот комплекс после капитуляции Германии «был переправлен в СССР Красной Армией»[184]. Опять же согласно Пикеру, именно по этой причине Сталин от несся так невозмутимо к сообщению президента Трумэна об успешном испытании плутониевой бомбы на полигоне Тринити в штате Нью-Мексико, ибо у Сталина уже были технологии, необходимые для создания собственной атомной бомбы. Более того, Сталин удостоил Манфреда фон Арденна Сталинской премии, «советского эквивалента Нобелевской премии»[185]. Майер и Менер отмечают истинное значение этой серии признаний:
