Генерал Коробков не стал доказывать штабу фронта опасность ведения наступательных действий. Задав несколько уточняющих вопросов присутствовавшим генералу Оборину и полковнику Кабанову, он твердым голосом сформулировал свое решение на дальнейшее ведение боевых действий: «Для совместного со 121-й стрелковой дивизией наступления в направлении Ружаны — Пружаны выделить танковую дивизию полковника Кононова и отряд полковника Осташенко. Ударом от Селец на Ружаны они должны помочь 121-й захватить Ружаны и в дальнейшем действовать в подчинении ее командира. 42-ю стрелковую дивизию в составе стрелкового и гаубичного полков переместить в район Коссово в резерв. Остальные ее части, обороняющиеся на реке Ясельда, передать в подчинение командиру моторизованной дивизии. Танковой дивизии полковника Богданова, оставаясь в армейском подвижном резерве на рубеже Коссово — Ивацевичи, подготовить этот рубеж для обороны» [398].
Таким образом, командование фронта и армии совсем забыли о таком понятии, как оборонительные действия войск. Подходившие к фронту соединения, не успев полностью сосредоточиться и провести разведку противостоящих сил противника, сразу по частям бросались в бой. Генерал Павлов и его штаб, организуя оборону свежими силами, стремились распределить наличные силы и средства равномерно по всем участкам фронта. Это давало возможность гитлеровскому командованию сосредотачивать на направлении главных ударов основные силы и резервы, временно ослабляя другие участки, и использовать свое численное и качественное превосходство для прорыва обороны войск Западного фронта на важнейших направлениях.
Выделенная для удара 121-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор П.М. Зыков), перевозимая по железной дороге из Бобруйска, еще не успела полностью сосредоточиться в Слониме. В пути находились эшелоны с гаубичным полком, специальными подразделениями и тылами. Так какого результата можно было ожидать от такого не подготовленного во всех отношениях наступления?
Запаздывала с сосредоточением в заданном районе и 55-я стрелковая дивизия, не успев полностью отмобилизоваться и получить от народного хозяйства недостающий автотранспорт. Ее два стрелковых полка к 23 часам разгрузились на рубеже Городище — Синявка и дальше к Щаре двигались походным маршем. Автотранспорт возвратился в Слуцк для переброски специальных подразделений этих полков. Остальные части и артиллерия дивизии двигались своим ходом, имея при себе один боекомплект боеприпасов.
В полном составе к этому времени прибыла в Слоним 155-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор П.А. Александров), получившая задачу штаба фронта утром 24 июня выступить на Волковыск [399].
На станциях Слоним и Лесна разгружалась и 143-я стрелковая дивизия, из 37 эшелонов которой прибыло 15. Вот и использовать бы эти четыре дивизии для создания прочной обороны на рубеже реки Щара под единым командованием, прикрыв барановичское, слонимское и слуцкое направления. Но вместо этого генерал Павлов подчиняет дивизии командованию 4-й и 10-й армиями, которые так и не смогли установить с ними надежную связь и взять их под свое управление.
Да и германское командование мыслило более широко, уже повернув 3-ю танковую группу генерала Гота от Вильнюса на Молодечно, выходя на тылы всей группировке войск Западного фронта с северного направления. На Барановичи, Минск с боями продвигались и соединения 2-й танковой группы вермахта, создавая внешнее кольцо окружения советских войск с южного направления. И вина в наступившем вскоре окружении и разгроме основных сил Западного фронта ложится в первую очередь на Ставку Главного Командования и Генеральный штаб, не предусмотревших этой угрозы со стороны севера (из полосы СЗФ) и юго-запада.
Для прикрытия молодечненского направления могли быть использованы 24-я, 50-я и прибывающие в район Лиды 17-я и 37-я стрелковые дивизии 21-го корпуса. Но руководство фронта и Генеральный штаб, видимо, продолжали считать, что немцы своим ударом стремятся замкнуть кольцо окружения 10-й и 3-й армий в районах Лиды и Волковыска, куда и перебрасывались имевшиеся резервы фронта с наступательными задачами, оголяя при этом свой правый фланг.
Следует отметить, что, принимая решение на наступательные действия войск, штаб генерала Павлова был связан четкими указаниями наркома обороны (директивы № 2 и № 3), нацеливавшими командование всех фронтов на разгром ударных группировок врага, и в них не было даже намека на переход к обороне.
Соединения 10-й армиив этот день отходили на рубеж рек Бобр и Нарев, не имея связи не только со штабом армии (находился в н.п. Валпы), но и со своими частями. На дорогах возникла неизбежная неразбериха, перепутались и смешались колонны отходящих войск, очень много отставших от своих частей красноармейцев и командиров. Некоторые командиры даже умудрились «потерять» свои подразделения. На переправах через реки создались огромные очереди, плохие дороги затрудняли использование автотранспорта, ощущалась нехватка горючего, тракторов, лошадей. Отступавшие войска подвергались непрерывным атакам самолетов противника, наводившихся на цель по радио и сигналами ракет вражеских агентов.
Отход войск сильно затрудняли и действия диверсантов, переодетых в форму красноармейцев, командиров и работников милиции, вносивших сумятицу, дезорганизацию в управление частями, сеявших панику среди военнослужащих и мирного населения. Управляя движением колонн советских войск под видом регулировщиков, они направляли их в сторону заранее подготовленных немецких засад.
Части 1-го стрелкового корпуса, ведя сдерживающие бои, отошли к реке Бобр и заняли оборону, опираясь на Осовецкий укрепленный район. Вот и пригодилась старая русская крепость Осовец (построена в 1882–1887 годах), предназначенная для прикрытия белостокского направления. Ее инженерные сооружения располагались по обоим берегам реки Бобр на участке Подрыв-2, Гониондз, Бялогронды, Сосня, Гончаровская гать. Главная крепостная позиция состояла из трех опорных пунктов — фортов № 1 (Центрального), № 3 (Шведского), № 4 (Нового). Роль предмостной позиции выполнял форт № 2 (Заречный). Полевые позиции Сосненская и Передовая были выдвинуты вперед от главных рубежей обороны на 4 и 8 км соответственно и представляли собой систему окопов, ходов сообщений, пулеметных гнезд и блиндажей. Железобетонные форты, подземные склады и казематы, предназначенные для ведения боев и укрытия личного состава, могли выдержать сильные артиллерийские и авиационные удары. В 1940–1941 годах система обороны крепости была значительно усилена построенными железобетонными сооружениями укрепленного района.
Расположение позиций Осовецкой крепости.
Воины 2-й и 8-й стрелковых дивизий, гарнизон укрепрайона, заняв оборонительные позиции старой крепости, стойко держали оборону на занятых рубежах до 25 июня, пока не были обойдены противником с востока. Каждый день им приходилось отражать несколько вражеских атак, нередко переходя в контратаки. Красноармейцы и командиры в непрерывных боях проявляли бесстрашие и героизм. Сержант Лазарев вел бой на берегу реки Бобр до последнего патрона и, окруженный гитлеровцами, предпочел сгореть в танке, но не сдаться врагу. После боя вокруг его боевой машины друзья нашли трупы 37 фашистских захватчиков. И так сражались многие советские воины. Да и сама позиция обороны благоприятствовала ведению боевых действий в этом районе. Имевшиеся в составе корпуса танки и бронемашины в случае необходимости перебрасывались на самые опасные участки фронта обороны.
По приказу отходили от границы к реке Нарев дивизии 5-го стрелкового корпуса, стремясь занять оборону по этой реке южнее Белостока. 13-я стрелковая дивизия, получив приказ на отход, сосредоточилась в Червоном Бору и в 13 часов по лесным и проселочным дорогам в рассредоточенных порядках двинулась к реке Нарев. Форсировав реку и взорвав за собой мосты, дивизия заняла оборону у местечка Хорощ.
