86-я стрелковая дивизия в ночь на 23 июня отошла от границы и заняла оборону на восточном берегу Нарева на рубеже Слобода, Бацюты, Рыболовы, Заблудув. В этот же район наконец-то пробилась и дивизионная артиллерия, находившаяся на артиллерийском полигоне.

113-я стрелковая дивизия, находясь в полуокружении, разрозненно отходила на северо-восток в направлении Беловежской пущи. Остатки ее частей, понесшие огромные потери и атакуемые с трех сторон, без связи и единого управления из последних сил сдерживали натиск врага, пытавшегося окружить и уничтожить советских воинов.

49-я стрелковая дивизия, отойдя от границы, вела тяжелые бои южнее Боцьки на рубеже р. Нурчик — Стаця-Нужец, стремясь оторваться от преследовавших ее частей XLIII армейского корпуса вермахта.

Трудные очаговые бои с вклинившимся в его оборону противником вел на реке Нурец и 13-й механизированный корпус. Положение усугубило то обстоятельство, что в его Штабе отсутствовала связь со своими дивизиями и частями, не знали положения на фронте и не могли повлиять на ход боевых действий. Сильные бои в течение дня шли на участках Мень, Березница, Браньск, где оборонялись части 25-й танковой дивизии. На рубеже Войтки, Любейки, Андрианки сражались воины 31-й танковой дивизии. Остатки 208-й моторизованной дивизии из последних сил сдерживали противника на рубеже Новосады, Гайновка, Липины. Под сильным натиском противника части корпуса были вынуждены отойти на северо-восток и к исходу дня вели очаговые бои в районе Мень, северная окраина Браньска, Боцьки, Дидули [400].

И причина неудачных действий наземных войск Западного фронта в первую очередь заключалась в отсутствии их надежного прикрытия истребительной авиацией. Все чаще и чаще с надеждой всматривались в небо советские воины, но все меньше и меньше краснозвездных истребителей поднималось в воздух. Большие потери, понесенные нашей авиацией в первый день войны, богатый боевой опыт гитлеровских летчиков дали о себе знать — немецкая авиация полностью захватила господство в воздухе и поставила наземные войска Западного фронта в тяжелейшие условия борьбы.

Да и управление авиационными частями Западного фронта оставляло желать лучшего. Главный маршал авиации Голованов вспоминал: «…распоряжения, поступающие из ВВС, шли вдогонку, одно за другим, ставились новые боевые задачи, старые отменялись. Где проходит линия фронта, где наши войска, где немецкие, толком никто не знал» [401].

Из-за неясности обстановки на наземном фронте целый день простояли в ожидании вылета дивизии 3-го дальнебомбардировочного корпуса. Такое же положение было и в других авиационных частях. Оставшийся за командира 123-го истребительного полка капитан Савченко телеграфировал руководству ВВС: «Штаб 10-й смешанной авиационной дивизии эвакуировался, не знаю куда. Сижу в Пинске, возглавляю группу истребителей сборных. Провели восемь воздушных боев, сбили 7 бомбардировщиков, 3 Me-109 и 1 разведчик… Жду указаний, как быть дальше…» [402]

Полностью отсутствовало и взаимодействие с наземными войсками. Не зная обстановки на земле, по своим войскам наносили удар краснозвездные бомбардировщики, по ним, в свою очередь, стреляли наши зенитные орудия и атаковала истребительная авиация Западного фронта.

Летчики 2-го воздушного флота Германии, нанеся огромные потери самолетному парку советской авиации, теперь безнаказанно бомбили сосредоточения соединений Западного фронта, затрудняли ведение ими боевых действий, штурмовали наши части на марше, нарушали железнодорожное сообщение, значительно затрудняя или полностью срывая перегруппировки советских войск. Непрерывно проводя воздушную разведку, германское командование имело полное представление о планируемых действиях советских войск.

Отражая налеты гитлеровской авиации, советские соколы смело вступали в воздушные бои и часто уничтожали врага ценой своей жизни, но слишком неравны уже были силы истребительной авиации на Западном фронте. Несмотря на то что в состав ВВС фронта были переданы 99 самолетов МиГ-3 (находившихся на аэродроме Орша), это уже не могло спасти создавшегося положения.

Конечно, как-то уравнять авиационные силы мог приказ высшего руководства ВВС РККА о нанесении ударов по аэродромам противника. На утро 23 июня 1941 года авиация всех приграничных округов имела около 6000 боевых самолетов, однако никаких оперативно-стратегических решений на массированное применение нашей авиации с целью уничтожения фашистских самолетов на аэродромах и завоевания господства в воздухе на ближайшее время так и не было принято. Все внимание руководства было приковано к событиям на наземном фронте.

23 июня штаб Западного фронта получил приказ начальника штаба ВВС Красной Армии генерала П.С. Володина: «Бросить все силы, остановить врага на минском направлении» [403]. Вот и появилось уже в сводках минское направление!

Выполняя полученный из Москвы приказ, авиация Западного фронта была брошена на бомбежку двигавшихся на восток мотомеханизированных войск противника. Бомбардировщики и штурмовики наносили удары по танковым колоннам врага в районе Сувалок, Домбровы, Гродно, Соколува, Лукова, Бельск-Подляска, Цеханувца, Августова. Летая на задания без истребительного прикрытия, бомбардировочные полки несли огромные невосполнимые потери.

Командующий 2-м воздушным флотом Германии вспоминал: «…русские позволяли нам беспрепятственно атаковать эти тихоходные самолеты, передвигавшиеся в тактически невозможных построениях… Они как ни в чем не бывало шли волна за волной с равными интервалами, становясь легкой добычей для наших истребителей. Это было самое настоящее „избиение младенцев“. Таким образом была подорвана база для наращивания русской бомбардировочной армады» [404].

Зато принятые в этот день меры по рассредоточению и маскировке самолетов на земле принесли результаты: за 23 июня авиация Западного фронта потеряла на земле только 63 самолета.

212-й отдельный дальнебомбардировочный авиационный полк во второй половине дня 23 июня нанес бомбовый удар пятью звеньями по объектам в районе Варшавы. Над целью наши самолеты были атакованы истребителями гитлеровских ПВО, но метким огнем стрелков был сбит один Bf-109. Пробыв в воздухе восемь часов, экипажи вернулись на свой аэродром без потерь. Вечером три звена нанесли удар по железнодорожному узлу в пригороде Варшавы, аэродрому Мокотув и военному заводу в Ромбертуве. При возвращении домой самолеты были обстреляны нашей зенитной артиллерией и атакованы И-16, в результате повреждения получили два самолета. Нередко бывало и такое.

В ночь на 24 июня 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные полки одиночными вылетами нанесли удары по аэродромам противника в районе Сувалок, Можебова, Остроленка, Бяла-Подляска, Сопоцкина, Липска. Удары по наземным целям наносили и полки 12-й и 13-й бомбардировочных дивизий, неся потери от огня зениток и истребителей противника. Но они взлетали вновь и вновь, теряя в каждом вылете своих боевых друзей.

С 23 июня начались интенсивные налеты гитлеровской авиации на Минск. Летчики 43-й авиационной дивизии изо всех сил старались прикрыть столицу Белоруссии. Навстречу летящей армаде самолетов с черными крестами взмывали краснозвездные ястребки, над городом и его окрестностями завязывались ожесточенные воздушные бои. Ревели моторы, раздавались пушечные и пулеметные очереди, возникали облачка от разрывов зенитных снарядов. На землю падали охваченные пламенем сбитые самолеты, над некоторыми из них раскрывались купола парашютов.

Противостоять противнику было нелегко. Командир 160-го истребительного авиационного полка майор Костромин докладывал: «…полк, ведя непрерывные бои по прикрытию Минска, понес ощутимые потери, в основном на земле, от налетов вражеских бомбардировщиков. Горючего оставалось мало, зенитного прикрытия аэродрома не было».