Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— А как же, в лоб поцелую.

— Нет, этого я тебе не говорю. Но представь, каким нестерпи­мым гнетом ляжет все это на душу ребенка. Ты же на всю жизнь сделаешь его несчастным. Не лучше ли сперва привести этого человека сюда, я уверен, он чистосердечно извинится перед мальчиком, обласкает его, объяснит ему свою ошибку, и ребенок поймет, что это не жизнь так беспощадна, а дурацкий, слепой слу­чай. Пусть убедится в этом реб... ре... ребенок, а там поступай с тем человеком, как хочешь.

«А ведь прав старый чертяка», — подумал Бахва.

— Я пойду и приведу его, он так подавлен, что непременно пойдет со мной. Но я же тебя знаю, ты не дождешься его извине­ний, и что нам тогда делать. Может, выйдешь на время куда-нибудь к соседям... К твоему сведению, ему стало очень не по себе, когда он узнал, чей это сын.

— Кто?

— Зурико, кто. Видать, этого беднягу совсем довели какие-то сорванцы, минуты покоя не давали: Аддис-Абеба да Аддис-Абеба... Он живет в подвале...

— Где...

— В подвале. И все время слышал это проклятое «Аддис-Абе­ба».

— Велика беда.

«Ты мне, небось, Бахвушей не даешь себя назвать», — чуть не вырвалось у жены. Она находилась там же.

— Хорошо, будь по-твоему, — сказал Бахва.

И подумал: «Сначала заставлю извиниться перед ребенком, а потом выведу и хрясну надвое о колено».

— Сахар тебе на язык...

— Фуф... — дернув на себя подбородок, покривился Бахва: он любил перец и всякое такое. — Но я все-таки тоже пойду с тобой. Хочу знать адрес.

— Не сходи с ума!

— Нет, по дороге я ничего ломать не собираюсь, это потом.

— А что ты собрался сломать... потом...

— Того человека.

— Нет, нет, тебя я взять с собой не могу.

— Значит, мне сидеть здесь сложа руки? Да я же с ума сойду! — И тут вдруг он что-то надумал: — Подожди немного.

Когда Бахва вышел на балкон, Андрадэ, улучив время, шеп­нул женщине:

— Главное, чтоб не набросился сразу, а там бог милостив.

— Ой, нет, дядя Андрадэ, он обязательно свое сделает.

— Ай, нет.

— Знаю я его...

— И я тоже знаю, тсс.

Бахва принес две не очень длинные веревки и сказал:

— Вот, пожалуйста. Свяжите меня так, чтоб я не мог ше­вельнуть ни ногой, ни рукой... Только отвези меня туда.

5

Ничего подобного один таксист еще в своей жизни не видывал: то, что пожилой наниматель был в ковбойке с оторванным воротни­ком, это бы еще куда ни шло, хотя одетые так не очень-то часто нанимают такси; потом из подъезда коротенькими шажками вышел какой-то мрачный с виду одеревенелорукий человек, перед которым наниматель распахнул переднюю дверцу; тот сперва занес, в машину затылок и спину, а потом разом обе ноги вместе; одетый в ковбойку захлопнул за ним дверцу и сам устроился на заднем сидении. Было ясно, что ноги и руки у переднего связаны, но длинный плащ скрывал это. Потом, через каких-нибудь метров триста, его заставили остановить машину — должно быть, собира­лись перевозить какие-нибудь вещи; задний пассажир вышел из машины и на цыпочках вошел в какой-то двор, а передний пассажир громко скрежетнул зубами. Потом тот, пожилой, вышел и стал поблизости от двора; к нему подошел вышедший с другого двора человек и что-то спросил, а тот, что в ковбойке, досадливо мотнул головой. «Вах!» — подумал водитель такси.

(Маленькое пояснение: владелец не мог вывести из соседнего двора свою машину, так как кто-то неудачно поставил около ворот другой вид транспорта; он осмотрелся, и хотя на улице было довольно народу, выбрал — по одежде — человека в ковбойке, подошел к нему и спросил:

— Простите, это ваш мотоцикл?

— Нет, — ответил Андрадэ. Он был интеллигентом.

А Бахва был связан по рукам и ногам).

Потом со двора вышел какой-то очень жалкий, весь потертый, трясущийся человек. А цвет лица! Врагу не пожелаешь. Ой, не дай бог. Знаете, какой? Ну, как... как это... ну, вроде бы он символический сотрудник треста озеленения... С его появлением кто-то так скрежетнул тормозами, что профессиональный шофер заинте­ресованно высунул голову в окно, но никакой машины поблизости не было, и он догадался, что звук этот издал зубами человек, сидящий на переднем сидении. «Вах!» — снова подумал шофер.

Когда пожилой и вновь прибывший сели на заднее сиденье, шоферу подумалось, что ему скажут вести машину к милиции, но он и тут, видать, попал впросак — передний пассажир скомандо­вал: «Развернись и езжай по этой улице», но если они ехали в милицию, то связанному ли было командовать, а отвозящим его не иметь на себе лица? «Вах!»

Ну, а когда они сказали остановить такси у того же подъезда, от которого давеча отъехали, и передний указал первому заднему на свой карман, из которого тот достал двумя пальцами пятерку и положил потом туда же полученную от шофера трешку, и когда переднему открыли дверцу и он опять так же спустил с машины обе ноги вместе и, переступая короткими шажками, погнал впереди себя своих спутников к подъезду, «Вах!» — в четьертый раз подумал шофер и поспешил смыться. Он, видать, встал в тот день с левой ноги.

6

— Этот, — Бахва коротко мотнул головой в сторону кандида­та на слом, — пусть поднимется пешком.

— Я пойду с ним, — попросил разрешения Андрадэ.

— Хорошо, но смотри, чтоб он не сбежал. Давай нажимай.

Едва только Андрадэ нажал кнопку, как двери лифта тотчас прекрасно, плавно, мерным ходом разъехались, и Бахва вошел своими короткими шажками в лифт; затем Андрадэ сунул руку внутрь кабины, нажал на кнопку шестого этажа, дверцы так же плавно, как и при открытии, закрылись, и лифт плавно же пошел вверх, но где-то посреди дороги остановился. И свет тоже погас. Бахва оказался в неподвижности и в темноте. Это ему не понрави­лось.

Не найдя другого выхода, поскольку руки у него были связаны, Бахва поочередно нажал на все кнопки своим небольшим носом с горбинкой. Но что с того толку — лифт застрял на месте как ишак...

— Андрадэ, Андрадэ! — громко позвал Бахва.

— Я здесь, дорогой! — прокричал сверху его товарищ, приник­нув посередке к лифтовой двери.

— В чем дело, что случилось! — крикнул Бахва.

— Портится он иногда!

«Ух, я его», — подумал Бахва и снова крикнул:

— Отчего это, как по-твоему?!

— Вероятно, техника подводит, Бахва!

Кто сейчас помнил о матери-земле, матери-опоре и прочих свидетельствах почтения к женщине-матери: «Ох, ... я мать этой техники! Ух, я ее кровную маму!» — отводил про себя душу Бахва.

— Я пойду в домоуправление, притащу кого-нибудь.

— Только чтоб этот человек не удрал.

— Какой человек?

— Какой-какой! Которого я должен хряснуть.

— Я здесь, уважаемый Бахва, — послышался робкий голос, — я никуда не уйду.

«Теперь остается только биться башкой об лифт», — мелькнула дурацкая мысль у Бахвы — он был вне себя от ярости.

Андрадэ вскоре вернулся, но с неутешительной вестью:

— Пока, говорят, не придет Тополкароев, ничем помочь не можем.

— А кто такой этот Тополкароев?...

— Он главный мастер по лифтам.

«Убью и Тополкароева», — подумал Бахва.

И в это самое время сверху донеслось:

— Послушай, Бахва, ты там все равно напрасно сидишь; так я бы, может, чтоб не терять времени, отвел пока того человека к реб... к ре-бен-ку, чтоб он перед ним извинился. А потом я все так подробно тебе расскажу, как будто ты сам там был.

Бахва что-то про себя так-сяк прикинул и сказал:

— Хорошо, но чтоб он потом не убежал.

Когда не стало слышно шагов, Бахва привалился к стенке лифта и на некоторое время забылся — ему снова вспомнилась та виденная им в бассейне женшина — самая необъятная и самая красивая, способная взрастить всё и вся. Какая женщина! (Только в деревне она была бы порадостней...)

Так и стоял Бахва, вспоминая о виденном чуде, пока не услышал снова голоса Андрадэ:

— Все хорошо, Бахва.

— Каким образом...

— Тот человек сказал реб... ре... ребенку такие сладкие слова, так хорошо разъяснил Зурико положение вещей и свою ошибку что и сам прослезился, и твой Зурико тоже.

110
{"b":"221419","o":1}