Стоял такой прекрасный теплый день, что Сьюки, выбравшись от матери, разулась и отправилась домой вдоль бухты босиком. Шагая по песку, она вдруг подумала, сколько же раз за эти годы они с детьми проделывали этот путь от их дома к Ленор и назад. Еще вчера, казалось, дети весь день бегали между двумя домами.

Странная штука – время. Когда дети были младше, она, помнится, любовалась их маленькими следами на песке, но те дни давно минули. Дети выросли… и, благослови их господи, ни у одного не оказалось симмонзовских ступней, зато у троих были пуловские уши. Но то – совсем другая история.

Через несколько минут, соорудив кое-какой макияж, Сьюки выкатилась обратно в город и теперь стояла в очереди к автоокошку банка – внести денег на очередные непредвиденные расходы Ленор. Лет десять назад та вдруг начала возвращать счета направо и налево и, похоже, нисколько об этом не беспокоилась.

– Ненавижу возиться с цифрами, – объяснила она.

С тех пор вся ее почта приходила Сьюки, включая все счета. Разбор одних лишь писем Ленор – работа на полную ставку. Она без конца строчила статьи в газету. В последней эпистоле мать предлагала отнять право голоса у людей моложе пятидесяти пяти, и на нее одну пришло более сотни писем-откликов, отвечать на которые пришлось Сьюки. Ленор на свою почту и взгляда не бросала.

– Ты расскажи мне главное, – говорила она.

Ленор заказывала практически все, что видела по телевизору, а Сьюки должна была отправлять приобретения обратно. Зачем восьмидесяти-с-лишним-летнему человеку тренажер «БедроМастер»?

Ленор – ее мать, и Сьюки любила ее, но боже мой, сколько же с ней хлопот. Когда Эрл купил свою первую практику и они перебрались в Пойнт-Клиэр, Ленор настояла: прежде чем она переедет вместе с семьей из Селмы, прадеда Симмонза нужно перевезти с кладбища Селмы на солдатское в Пойнт-Клиэр.

– Я просто помру, если не смогу воздавать дедушке Симмонзу почестей. Он был генералом, Сьюки!

Разумеется, возиться с бесконечной бюрократией пришлось Сьюки. Несколько недель она провела в дрязгах с кладбищенскими работниками, подписывая одну бумажку за другой, умоляя их выкопать и прислать кого угодно – пса, кошку, лошадь. К тому времени она уже так устала, что ей было все равно.

Машина впереди сдвинулась на одно место ближе к кассовому окошку, Сьюки подтянулась следом. Вновь посмотрела на себя в зеркальце. Теперь, накрашенная, она выглядела получше, но, конечно, серьги вдеть забыла. Вот честно: со всеми свадьбами и ее матерью чудо еще, что она в своем уме.

Нервы у нее всегда были хрупкие, и в напряженных обстоятельствах Сьюки могла упасть в обморок. А никогда не знать, что мама выкинет в следующий раз, – большое напряжение. Ленор явилась на свадьбу Си Си в огромной желтой шляпе, на которой высилась клетка с двумя живыми неразлучниками. Одному богу известно, где она это раздобыла.

Слава небесам, все отпрыски Пул были славными детьми. Пока они росли, она позволяла им делать почти все что заблагорассудится. Она хотела им беззаботного детства. Ее таким уж точно не было – Ленор ее ко всему принуждала. Сьюки всегда была, в общем, застенчивой. Ее никогда не тянуло попасть ни в ряды «Магнолийных Девиц»[5], ни в группу поддержки, ни в какую-либо студенческую организацию. Но выбора у нее не было.

Ленор правила железной рукой. «Фамилия Симмонз обязывает тебя быть заводилой, Сьюки!» – говорила она.

Что ж… из этого определенно ничего не вышло. Она знала, что разочаровывает мать, но что ей оставалось делать? Она не понимала почему, но в школе, как ни старалась, никогда выше тройки в среднем ничего не получала, а вот у Бака были сплошные «А». Балетные же классы, в которые ее запихнула Ленор, вообще обернулись полной катастрофой.

Сьюки наконец очутилась перед окошком кассирши, отдала ей депозит и вдруг заметила, что у нее правый глаз странно дергается, – наверное, остатки стресса после свадебной нервотрепки. Спасибо Эрлу – он под конец взял черепашку на руки и вручил ее Джеймсу, иначе они бы, возможно, все еще сидели на церемонии. Девушка в окне толкнула на нее ящик с квитанцией и сказала в микрофон:

– Спасибо, миссис Пул, хорошего дня.

– Ой, спасибо, Сюзи. И тебе тоже.

– Маме привет передавайте.

– Передам.

После банка Сьюки отправилась в магазин, приобрела свиные отбивные и, поразмыслив, еще и банку ананасных ломтиков. Эрл сказал, что у него для Сьюки припасен на вечер большой сюрприз, и она решила, что ананасы котлетам не повредят.

Сьюки стояла в очереди на кассу для тех, у кого «меньше шести покупок», и тут услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Оказалось – Дженис, симпатичная молоденькая блондинка, из свадебных подружек Си Си; та бросилась к ней из овощного отдела с кочаном латука в руках. Обнялись.

– Ой, миссис Пул, я так рада вас видеть! Как вы? Должно быть, выбились из сил со всеми этими треволнениями… но очень уж хотелось сказать, что редко мне доводилось бывать на свадьбе приятнее. И так здорово все вышло! Си Си и Ку-ку в церкви были такие славные, а еще всегда чудо видеть вашу драгоценную маму. Клянусь, она вообще не меняется. Такая красотка до сих пор… и такая забавная. Жалко, что вы не за нашим столом сидели, она смешила нас до визга. А шляпа с птицами! Как она это выдумывает?

– Понятия не имею, – ответила Сьюки.

– Такая оригиналка! И такая милая – привела с собой эту маленькую мексиканочку, свою сиделку. – Очередь к кассе сократилась на одного покупателя, Дженис двинулась за Сьюки. – А, вот еще что, миссис Пул, – я собиралась писать вам записку, извиниться за ужасное поведение Динь-Диня на банкете. Не знаю, что на него нашло. Он обычно обожает котов до полусмерти.

Сьюки ответила:

– Да вы не волнуйтесь, милая… В конце концов, собаки есть собаки.

Дженис секунду обдумывала сказанное и отозвалась:

– Да, пожалуй, вы правы. Ничего не могут с собой поделать, верно? – Затем состроила печальное лицо. – Вы как, держитесь? Вам, должно быть, так грустно, что Картер и все девочки разъехались, – но, слава богу, у вас есть мама, не так скучно… я уверена, она развлекает вас круглосуточно, да?

– О да, еще как, – вымолвила Сьюки.

Тут подошла ее очередь, и Дженис сказала:

– Ну, я побегу. Пока, миссис Пул, рада была увидеться. Непременно передавайте маме привет.

– Передам, передам, милая.

Выйдя из магазина, она увидела стол – дамы из Ложи Лосей[6] устроили кондитерскую распродажу – и подошла посмотреть, чем торгуют. За столом дежурила Дот Йейгер.

– Все хороши, правда? – спросила она.

– Это точно.

– Твоя мама чудо как прелестна была вчера в церкви – ярко-синее платье, седые волосы. Я бы мечтала носить такой оттенок, но он меня бледнит до невозможности. У меня с цветами все определено – осень, а вот Ленор – она весна, верно?

– Да, я думаю.

Сьюки пыталась выбрать между лимонным десертом и пирогом с пеканом, а тут у стола очень кстати появилась ее подруга Марвэлин.

– О, привет, Марвэлин. Как думаешь, что лучше пойдет со свиными котлетами? Пекан или лимонный десерт?

– Я бы на твоем месте брала пирог с лаймом, но я вообще его обожаю.

Сьюки такой и взяла.

Встрече с Марвэлин она обрадовалась. Та, похоже, вполне успокоилась. У Марвэлин недавно случился развод, и какое-то время ей было довольно трудно. Она даже встречалась в Мобиле с тренером личностного роста по имени Эдна Йорба Зорбра, и при каждой встрече Марвэлин хотелось лишь во всех подробностях излагать, что именно ей недавно сказала эта самая Эдна.

Несколько месяцев назад Сьюки заскочила в магазин в страшной спешке и попыталась спрятаться, но Марвэлин ее заметила и загнала в отдел замороженных продуктов.

– Сьюки, ты дневник ведешь?

– Что?

– Дневник ведешь? Записываешь всякое?