Поговорив с Деной, Сьюки вспомнила, что надо бы покормить Ку-ку, и потому выбралась из постели и спустилась вниз. Пока открывала банку с тунцом, размышляла над словами Дены. Может, она и права, но в Пойнт-Клиэр всего один психиатр – доктор Шапиро, и он, очевидно, прежде никогда не имел практики в маленьком городе. Приемная его располагалась рядом с парикмахерской «Разз-чешем», и хоть зайди к Шапиро, хоть выйди от него – все об этом узнают. Сьюки уж точно к нему не ходок – в противном случае уже через пять минут об этом проведает весь город.

Даже Мобил недостаточно далеко – Ленор там знала слишком многих. За свою жизнь Крылатая Ника побывала председателем каждого комитета, известного человечеству, и была клубной дамой до мозга костей. Если в городе не было симпатичного ей клуба, она его учреждала и всегда оказывалась его избранным президентом. Но, как говаривала Нетта, «Ленор отлично умеет вести что угодно, так чего бы ей не вести?». Нетта, конечно, права. Ленор, похоже, родилась с председательской колотушкой в руке.

Остаток дня Сьюки все время поглядывала в зеркало. Она знала, что снаружи выглядит как обычно. И словом, и делом – тот же самый человек. Но она не знала, кто или что она изнутри.

Наконец позвонила Эрлу, и тот немедленно снял трубку.

– Эрл, у меня звенит в ушах. У меня случайно не инсульт? Такое ощущение, что он у меня может быть.

– Нет, милая, это просто стресс.

– Да, но сердце прямо выскакивает. Может, это приступ. Звонить в «скорую»?

– Нет, все в порядке. Дыши поглубже, милая. Послушай, мой последний пациент отменил посещение, и я постараюсь приехать поскорее.

Когда он вошел в дом, она, конечно же, обрадовалась. Чуть погодя ей даже удалось что-то собрать к ужину, но она все еще была рассеянна. Эрл не отходил от нее ни на минуту.

Позже, когда они улеглись, она попыталась уснуть, но все ворочалась с боку на бок. Даже Ку-ку надоело это терпеть, и она ушла на Эрлову половину кровати.

Но Сьюки ничего не могла с собой поделать. Все думала об этом человеке, которым была раньше, – о женщине в зеркале.

В конце концов Эрл повернулся к ней:

– Милая, уже двадцать минут пятого. Закрывай глаза и попробуй поспать.

– Хорошо-хорошо, но, Эрл, ты уверен, что это не сердечный приступ? Я прямо слышу, как оно бьется. Вот, попробуй. Может, мне поехать в больницу?

Эрл прощупал пульс и погладил жену по руке:

– Нет, детка, простое беспокойство. Попробуй уснуть, и все наладится. Честно.

Эрл оказался прав. Через несколько минут сердце и впрямь успокоилось. Слава богу, она вышла замуж за Эрла. Он был ее надежа и опора – и в горе, и в радости. Но и это Ленор сумела усложнить.

Выпускных оценок Сьюки не хватило для поступления в лучший колледж, как того хотела Ленор, но ее так просто не остановишь: в последний момент она пустила в ход кое-какие связи со своей старой подругой по сестринству «Каппа», и две недели спустя Сьюки отправили в Южный методистский университет Далласа – с новым гардеробом и наставительной запиской в кармане:

Не успела Сьюки прибыть в ЮМХ для нее тут же началась неделя пик, и благодаря протекции Ленор она немедленно стала членом «Каппы». А погодя, в соответствии с материными наставлениями, вступила и во все остальное, что подвернулось под руку И, бог свидетель, на свиданья бегала утром, днем и вечером. Ко второму курсу она уже чуть не угробила здоровье в снискании популярности, а то, что ее соседку по комнате Дену Нордстром выбрали самой красивой девушкой в студгородке, лишь усугубляло положение. Ленор же только приговаривала:

– Ох, Сьюки, ну почему ты не можешь походить на Дену? Эта девушка выбьется в люди.

И, в точности как Ленор предсказывала, Дена ушла из колледжа до окончания и стала одной из первых новостных телеведущих, а Сьюки тем временем вымучивала проходные баллы.

На последнем курсе ЮМУ она приехала домой на Рождество больная в хлам и с нервами в клочья. Через две недели, когда она сообщила родителям, что собирается замуж за Эрла Пула-мл. из Селмы, Ленор устроила феноменальную истерику.

Пулы – милейшая семья. Отец Эрла был врачом. Но, к несчастью, все мужчины Пулы были слегка лопоухи.

– Если тебе плевать на меня, подумай хотя бы о своем будущем, – рыдала Ленор, размахивая носовым платком. – Такие уши у мальчишки, может, и не беда, но, господи царю небесный, Сьюки, подумай, каково будет с такими ушами девочке! Их же не спрячешь. Я всю жизнь ждала, чтобы нарядить внучек и усадить их позировать художнику, и что-что, а пуловские уши на этой картине я видеть не желаю! – Всхлипывая, Ленор бросилась на диван. – Не понимаю я тебя. У тебя такая родословная, ты могла бы заполучить кого пожелаешь. Я душу продала, чтоб ты оказалась в «Каппе» и общалась исключительно с лучшими мальчиками из благороднейших семейств, и это мне твоя благодарность? Замуж за Эрла Пула-младшего? За ушастого студента-стоматолога? С которым ты в школу ходила? О, зачем мы с отцом потратили столько денег на твой колледж, чтобы вывести тебя в свет? Сколько связей задействовано впустую – думать невыносимо. Хоть снимай саблю прадеда Симмонза со стены да бросайся на нее.

Вот тут-то Сьюки обычно и сдавалась, но теперь, – быть может, из-за болезни и высокой температуры – впервые в жизни не отступила.

– Знаю, мама, ты не желаешь этого слышать, но я не могла выйти замуж за кого хочу. Думаешь, я не пыталась найти кого-нибудь такого, кто придется тебе по нраву? Да я встречалась с каждым, кто меня звал на свиданье. По шесть штук на дню. Ты представляешь, каково это – быть задорной шесть раз в день? Я не такая красавица, как ты, мама. И мальчики не сходят от меня с ума, как сходили от тебя. Я так больше не могу. Эрл любит меня такой, какая я есть, и, да, мы оба не подарок. Он ушастый, а я ни умная, ни красивая, и, если тебе это невыносимо, я схожу за саблей, и делай с ней что хочешь. А я пойду замуж за Эрла Пула-младшего.

Ленор так ошеломил внезапный отпор дочери, что она оторопело воззрилась на Сьюки. А затем села и сказала:

– Что ж, вижу, ты с каждым днем все более походишь на своего отца. – Здесь она обиженно шмыгнула носом. – Это упрямство – точно не с моей стороны семьи. И раз ты отказываешься внимать голосу разума, я ничего поделать не могу, но вот родишь Хауди-Дуди[15] – не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Сьюки вышла замуж за Эрла, но на том дело не кончилось. Когда родилась ее первая дочка, Ди Ди, а Сьюки везли в палату, она услышала, как Ленор, стоя у окна родильного отделения, надрываясь, вопит на весь коридор:

– О боже мой, Олтон, у нее уши Пулов! Я знала! Я так и знала!

К несчастью, Пулы, сидевшие в приемном покое за углом, тоже это слышали. После этого семейные сборища никогда не бывали приятными.

Когда Сьюки сообщила матери, что вновь беременна, Ленор откликнулась менее чем восторженно.

– О нет, – вздохнула она. – Что ж, остается надеяться и молиться, что это мальчик.

Через восемь месяцев Сьюки везли по коридору, вымотанную и квелую после рождения не одной, а сразу двух девочек, Ленор шагала рядом с каталкой и нашептывала:

– Мама не хочет, чтобы ты переживала. Я все устроила, моя приятельница Пёрл Джефф знает лучшего пластического хирурга в Новом Орлеане. Говорит, это очень простая процедурка, а сравнивать будет не с чем.

Господи… если б Эрл не вмешался, Сьюки, быть может, позволила Ленор сдать детей пластическому хирургу!

А Эрл любил Сьюки все их школьные годы, и они даже недолго встречались в старших классах, но он знал, что планы у Ленор на будущее дочери куда масштабнее его персоны. И потому, когда Сьюки уехала в ЮМХ он, в общем, махнул рукой.