Девушка добавила ещё пару крепких выражений. Ради этого стоило учить итальянский – даже произносимые вкрадчивым голосом, итальянские ругательства пылали на языке, вобрав в себя жар средиземноморского солнца. Непосвящённым это казалось музыкой, но тренированная Ольга Ивановна догадывалась, что Лиза в негодовании.

– Не кипятись, девочка моя! Так и быть, выпишу тебе премию. А сейчас езжай домой и отдохни. В офис возвращаться не надо.

– Да? Вот спасибо! – сразу перешла на родной язык Лиза.

Вскоре она уже мчалась по проспекту на своей старенькой машине. Хотя Лиза полностью открыта окна «жигулёнка», создать подобие ветерка удавалось только разогнавшись до восьмидесяти. Поддерживать такую скорость в городе, забитом машинами, было нереально.

Руль раскалился – не удержать, локоть не выставить в открытое окно – обжигает дверца. Лизу не покидало ощущение, что её посадили в консервную жестянку и опустили в жерло вулкана.

Зато в офисе банка давно наступил ледниковый период. Переводчица удобно устроилась на холодном кожаном диванчике, положила рядом папку с документами и подумала, что готова сидеть в очереди вечно.

Она расслабленно переводила взгляд с нарядных служащих банка на оптимистичные плакаты на стенах, читала серебристые таблички, рассматривала мебель и перегородки из матового стекла… Тут всё дышало благополучием и стабильностью. Но как же это хрупко, призрачно… Можно ли быть в чём-то уверенным, пока ты обитаешь на бренной земле? Особенно – если живёшь в России? Сегодня этот банк процветает, а завтра у него отберут лицензию. Сегодня ты олигарх, а завтра – зэк…

Лиза встряхнула головой, прогоняя чёрные мысли. Лицензию у банка ещё никто не отбирал, поэтому было бы славно получить здесь одобрение на ипотеку Понятно, почему переводчицу обуревали удачнические настроения – ей было страшно брать кредит, страшно впрягаться в эту лямку Она знала, что придётся вкалывать за троих и экономить каждую копейку, отказывая себе не только в маленьких удовольствиях, но и в самом необходимом.

Но квартира, квартира…

Как же Лизе хочется её заполучить!

Медленно взбираясь по лестнице, уставшая Лиза достигла четвёртого этажа и увидела на площадке соседа. Майор держал наготове ключ, собираясь открыть дверь.

– А я-то думаю, кто там внизу пыхтит? Решил, что следом за мной карабкается по ступенькам семейка енотов, – улыбнулся Андрей.

– Ну, спасибо, сравнил, – улыбнулась Лиза. – Очень лестно! Не у всех же в машине кондиционер. Тут не только в енота, в глубоководного пучеглаза можно превратиться.

– Зайди ко мне на минутку, – майор взял девушку за локоть и попытался утащить в холостяцкую берлогу.

Лиза вырвалась.

– Душ сначала приму, а потом зайду.

– Да я только хотел спросить…

Сыщик не успел закончить фразу, переводчица уже помахала ему рукой и скрылась за дверью.

Блаженствуя под холодным душем, Лиза думала о том, что никогда, никогда, никогда она не признается Андрею в своих чувствах. Пока она хранит тайну, можно совершенно безнаказанно шутить, пикироваться, проводить ночи за шахматной доской. Можно беззастенчиво срывать цветы мгновенных удовольствий – прижаться ненароком к плечу, похлопать уважительно по бицепсу. Всё это доступно при одном условии: все думают, что ты равнодушна к этому мужчине. По официальной версии, он просто друг. А ты – милая соседка, компанейская девчонка, готовая в любой момент прийти на помощь – например, снабдить соседа анальгином или рулоном туалетной бумаги.

Никакой романтики.

Проклятье! И как же так получилось?

– Заходи, открыто! – крикнул Андрей из глубины квартиры.

Лиза обнаружила, что он тоже успел принять душ, и сейчас стоял перед зеркалом в одних джинсах. Он задумчиво тёр подбородок, украшенный щетиной. Она успела отрасти за долгий трудовой день.

– О чём ты хотел меня спросить?

– Не стой в дверях.

– Я на минутку. У меня ещё целая куча дел.

– Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?

– А ты?

– О, я-то… Да я настоящий бездельник по сравнению с тобой!

Лиза прикрыта дверь, подошла к майору и стала рядом с ним. Теперь они смотрели друг на друга в зеркало. «Какая мы чудесная парочка! – с грустью подумала девушка. – Неужели он этого не замечает?»

Они, на самом деле, прекрасно смотрелись вместе – хрупкая рыжеволосая красотка, а рядом – громила-майор. Андрей, конечно, элегантностью мог сравниться с концертным роялем, но на фоне тонкой, как тростинка, Лизы превращался в настоящего бугая.

– Ты случайно не слышала о нашей местной группе под названием «Флэш Дримз»?

Лиза хмыкнула.

– Ещё бы я не слышала!

Андрей знал, что соседка является ярой поклонницей тяжёлой музыки. И чем тяжелее, тем лучше. В низких частотах, бешеном ритме, воплях и рычании солистов она черпала силы для круглосуточной работы и бессонных ночей. Порой майору приходилось колотить в Лизину дверь и угрожать девице быстрой расправой, если она не убавит громкость. Сам Андрей ничего не имел против хардкора или блэк-метала (в разумных пределах!), но соседи ругались. «Да что же за напасть такая! – возмущались они, апеллируя к майору. – То алкаши Барановы тут буянили и дебоширили, а теперь музыка грохочет! Заколдованная квартира! Андрюша, ты бы разобрался с квартиранткой, найди на неё управу!»

Именно поэтому майор и спросил у Лизы о группе «Флэш Дримз». А вдруг соседка в курсе?

– Так ты их знаешь?

– Конечно.

– Они настолько популярны? Вот уж не думал!

– Да нет, они пока ещё мало кому известны. У ребят всё впереди, им надо изрядно потрудиться, чтобы чего-то достичь.

– Я хотел посмотреть какое-нибудь их видео, но ничего не нашёл.

– А они всё убрали из Интернета.

– Так ты их поклонница?

– С чего ты взял?

– Ты всё о них знаешь.

– Ещё бы! Я три недели с ними промучилась.

– В смысле?

– Корпоративное обучение. Что-то вроде того. В марте их продюсер Роман нанял меня, чтобы я быстро подтянула ребят по английскому языку. Им там обещали контракт с крупным британским лейблом, вот меня и пригласили. Но в качестве их преподавателя я продержалась только три недели.

– Насколько я знаю, обычно ты не сдаёшься без боя. О чём бы ни шла речь.

– А тут сдалась. Обломала зубы об этих татуированных лоботрясов.

– У них татуировки?

– Да. А как же!

– Они саботировали уроки английского?

– Да вроде бы и нет. Но их пока соберёшь всех в кучку, пока организуешь… А когда соберёшь – они начинают сначала балдеть или подкалывать друг друга, а потом ругаться. Детский сад! Я прикинула, сколько трачу времени и нервов на этих охламонов, и поняла, что овчинка не стоит выделки. Поэтому отказалась.

– Понятно. Ты знаешь, что их гитарист умер от отравления?

– Что?! – изумилась Лиза, вытаращив свои и без того большие зелёные глаза. – Кто?!

– Там разве не один гитарист?

– Там трое с гитарами. Так кто же отравился?

– Денис Мезенцев.

– Денис…

– Да, он.

– О боже! – Лиза прижала ладони к щекам и потрясение покачала головой. – Ужасно… Денис… Так значит, они его всё-таки убили?

В девять вечера Михаилу, наконец-то, удалось завершить дела и вырваться с работы. Вскоре он уже стоял на пороге квартиры, где жили жена и дочка, и куда он раньше возвращался каждый вечер.

Надька была в своём репертуаре. Она сразу начала ворчать, что дочке поздно гулять, что договаривались на семь, а не на половину десятого, и чем он думал, раньше надо было приезжать…

– Извини, так получилось, – кротко ответил Миша, отводя взгляд в сторону от замызганного Надькиного халата. Двухлетняя дочурка, невесомая, как синичка, уже сидела у него на руках и обнимала за шею. Она пахла молочной карамелью и ещё чем-то, от чего у капитана сладко таяло сердце. – На работе задержался, ты же понимаешь. Давай мы хотя бы полчасика во дворе поиграем. Или в парк сходим.