На носу у молодого человека виднелись следы побелки, в руках он с мрачной обреченностью сжимал альбом с образцами краски. А по комнатам тем временем бродила ремонтная бригада, алчно примеряясь, с чего начать.

— Зато в спальне потолок в виде купола, — с энтузиазмом ответила Маргарет, приветствуя жениха поцелуем. — Предел мечтаний!

— Ну, если тебе нравится…

— Спрашиваешь! Этот дом нечеловечески прекрасен! Ты уж постарайся, чтобы его не очень переделывали, хорошо?

— А потрескавшаяся ванна на львиных лапах тебе тоже нравится? — с подозрением осведомился Микаэль, по всей видимости живо припомнив, как холодно бывало в ванной.

— Конечно! И мозаичный пол, и мраморная раковина, и бронзовый амур в уголке!

— М-да… я его как-то в детстве покрасил красивой белой краской. Мне показалось, что он какой-то уж очень темный. Что было! Страшно вспомнить. Амур, ясное дело, семейная реликвия.

— Как все это чудесно!

— Только, если ты не возражаешь, мы все-таки избавимся от древней кровати в спальне и от постельного белья с вензелями: на нем, бывало, спишь и боишься пошевелиться — вдруг рассыплется. А в балдахинах над кроватями обитали пауки. Спускались сверху на паутинках. Я-то их не боюсь, а вот сестры прибегали ко мне прятаться.

— Подумаешь, я в младенчестве вообще спала в ящике от комода, — хладнокровно заметила Маргарет. — Потому что родители как раз приобрели тогда телевизор и решили, что без детской кроватки вполне можно обойтись.

— А у нас телевизора и вовсе не было. Мама считала, что дети не должны набираться дурных манер, постоянно таращась в голубой экран.

— Ты поступай как знаешь, но мне кажется, что дом лучше отреставрировать, чем реконструировать. Ведь у нас когда-нибудь появятся дети, — лукаво заметила молодая женщина. — Вдруг им тоже захочется покрасить бронзового амура? Я даже обещаю их не особенно ругать.

— Рад, что ты переменила свое мнение относительно детей.

— Я сказала «когда-нибудь», — моментально пошла на попятный Маргарет.

— «Когда-нибудь» меня вполне устраивает, — прошептал обнадеженный Микаэль, нежно целуя невесту в ушко. — А теперь прости, дорогая, я должен вернуться к ремонту. Не хочу, чтобы в брачную ночь нас атаковали пауки. Вдруг им не понравится, что в доме еще кто-то поселился?

Единственной тучкой, омрачающей предсвадебное настроение Маргарет, было странное поведение печально известного ей коллеги месье Малярба.

Узнав через третьи руки, что молодая женщина выходит замуж — да за кого! за его заклятого врага Микаэля Торреса! — француз почему-то не стал чинить очередных козней и ехидно поздравлять с тем, что ей предстоит породниться с одним из самых знатных и одновременно самых бедных семейств Каталонии. Словом, ничем не оправдал своей мерзкой репутации. Лишь сдержанно поздравил и на этом вроде бы успокоился.

Потому что понял: меня ничем не проймешь, старательно успокаивала себя Маргарет, пытаясь забыть, сколько неприятностей принес этот человек окружающим, и в частности семейству Торрес Альварес. А Микаэля с ним связывало что-то вроде кровной мести, так что о любви или хотя бы о ровных взаимоотношениях тут говорить даже не приходилось.

Поделиться своими опасениями ей было не с кем. Не беспокоить же Лусию, которая и так натерпелась от своего бывшего начальника столько, что хватит на всю жизнь!..

— Не заложит же он в конце концов бомбу под свадебный торт, — пробормотала будущая новобрачная, наконец отыскав себе собеседников: пару молодых касаток, Бетси и Моргана, недавно доставленных в «Аквариум» для какого-то длительного эксперимента этологов. — Хотя… это могло бы оказаться даже оригинальным.

Огромные животные что-то невразумительно проскрипели, жадно выхватывая из рук молодой женщины рыбу. Она не смогла удержаться, чтобы не покормить касаток самостоятельно.

Многие считают, что никого нет привлекательнее дельфинов, этих славных морских весельчаков, гладкокожих, теплых, со всегда улыбающейся физиономией, ни капли не похожей на «выражение лиц» их близких родственников — китов и касаток.

Однако Маргарет всегда привлекали касатки-орки — грозные черно-белые исполины, настоящие хозяева моря. Огромный размер, пасть, полная острейших зубов, все преимущества теплокровного животного — и совершенный мозг, управляющий не менее совершенным телом.

— Не хотите со мной общаться — и не надо, — сказала Маргарет, скармливая своим подопечным остатки рыбы. — Может быть, мисс Вандербилт вас разговорит.

— О да, мисс Вандербилт развяжет язык кому угодно, — послышался за спиной знакомый и ненавистный голос.

Ну что за манера вечно подкрадываться сзади!

— Добрый день. Сами кормите этих ужасных созданий? Не боитесь? Самец, говорят, в прежнем дельфинариуме напал на дрессировщика. Больше никого не нашлось на эту грязную работу?

— Как видите, — холодно ответствовала Маргарет.

Потом вспомнила, что решила быть с месье Малярбом повежливее. Им еще работать и работать вместе. Не увольняться же из-за одного несчастного дурака!

— Просто я люблю касаток не меньше, чем дельфинов, и стараюсь побыть с ними, когда это возможно. — Молодая женщина всячески пыталась, чтобы ее голос звучал приветливо. — А что до дрессировщика, вероятно, он допустил какую-то ошибку, только и всего. Касатки очень умны и редко проявляют агрессию.

Хотя некоторых людей стоило бы сразу сжирать со всеми потрохами, мстительно подумала она.

— Ну конечно, конечно, как я мог не понять. Ясно, что такой прелестной молодой особе надоело общество тупых акул! А как же ваши последние исследования?

— Никуда не денутся.

— Не собираетесь после замужества оставить работу?

— Вовсе нет. Не понимаю, как одно может мешать другому. Вот, к примеру, моя новая родственница Лусия, она вроде бы здесь работала, не припоминаете? — Маргарет, как ни старалась, начала потихоньку закипать. — Так она как раз недавно родила и уже работает в прекрасном частном научном центре. Ей прочат блестящую карьеру на поприще гидробиологии, и ребенок этому ничуть не помеха.

— Лусия, Лусия… Ах да, что-то вспоминаю, — лицемерно забормотал месье Малярб. — Бедняжка! Я уж думал, ее будущее непоправимо испорчено. Как и репутация, впрочем.

Кто бы говорил, ты, мерзкий, скользкий, грязный тип! Разгневанная молодая женщина с трудом сдержалась, чтобы не бросить эти слова в лицо собеседнику.

Спокойствие, только спокойствие! Я больше не буду вступать в конфликты с этим человеком. Он этого не достоин. У меня великолепная выдержка!

Стоит только припомнить, как однажды пришлось в подводной пещере почти час плыть на ощупь в темноте, имея возможность вздохнуть только раз в минуту, при этом пользуясь дыхательным аппаратом напарника. Неужели коротенький разговор с неприятным типом окажется более сложным испытанием?

Маргарет собрала всю силу воли и сладко улыбнулась французу.

— Ну что вы, месье Малярб! Талант такой величины невозможно скрыть! Вы ведь читали ее последнюю статью в нашем научном журнале? «Некоторые особенности гистологии глубоководных рыб»… Это же сенсация! Не удивлюсь, если Лусия скоро получит грант на свои исследования и сделается довольно состоятельной женщиной. В любом случае можно с уверенностью сказать: научный мир еще будет гордиться этой испанкой.

Удар попал точно в цель. Противный профессор весь перекосился, но промолчал.

Эге, да уж не соблазнил ли он Лусию нарочно, из боязни, что талантливая и работоспособная девушка затмит его научную славу и быстро обгонит по части званий и заслуг? Кому захочется вырастить в собственной лаборатории опасного соперника? М-да… Только человеку незаурядного альтруизма и преданности науке. Месье Малярб явно этими ценными качествами не отличается.

Ну что же, получил по заслугам, ничего не скажешь. Действительно, в новом центре, занимающемся глубоководными изысканиями, куда Лусию приняли на работу, ее сразу же оценили по достоинству.