После чая отец Селесты проводил Мэй и Эллу в дом ректора. Горничная сообщила, что хозяйка неподалеку, где-то в соборе.

– Я могу подождать, – сказала Мэй. Наверное, она пришла в неподходящее время.

– Кстати, не хотите ли осмотреть собор? Там я вас и познакомлю. Как говорится, чтобы не откладывать дела в долгий ящик, – предложил каноник Форестер, не дожидаясь ее ответа.

Мэй улыбнулась. Как он похож на Селесту! Такая же энергичная, деятельная натура.

Войдя через боковую дверь, Мэй немедленно ощутила сырость холодного камня. Испытывая благоговейный трепет, она подняла глаза и увидела высокий сводчатый потолок. В соборе царила тишина.

– Можно я немного посижу здесь? – шепотом спросила Мэй.

– Конечно, конечно. Не буду вам мешать. Я пока пойду поищу миссис Филипс, – отозвался каноник.

Мэй села и опустила голову, держа Эллу на коленях. В этом гулком, величественном пространстве было что-то такое, от чего ей хотелось плакать. Боже, как она устала… Станет ли этот город прибежищем? Достойна ли она находиться здесь? Насколько греховна ее ложь?

Все, на что пока способна Мэй, – медленное, постепенное движение вперед, шажок за шажком. Элла должна жить счастливо, не зная, что такое холод приюта. Ее история навсегда останется тайной, и даже если кто-нибудь попытается разнюхать правду, у него ничего не выйдет. Правда утонула в морской пучине вместе с «Титаником». Ложь, с которой они начнут новую жизнь, – во благо.

В сторону Мэй решительно направлялись двое: каноник и высокая, полная дама. Звук их шагов по каменным плитам отдавался звонким эхом. Мэй собралась с духом, зная, что для нее и ребенка это единственный шанс.

Элла – сирота. Материнскую заботу и ласку ничто не заменит, но Мэй – мать, потерявшая свое дитя, – готова взять на себя эту важную обязанность, заботу о девочке. Они точно овечка и ягненок, про себя улыбнулась Мэй, так почему бы им не остаться вместе?

Она встала и поздоровалась:

– Здравствуйте, миссис Филипс. Меня зовут Мэй Смит, а это моя дочурка Элла. Я очень надеюсь на вашу помощь.

В «Комитете спасенных с «Титаника» ждали, пока «Карпатия» завершит рейс из Неаполя и встанет на якорь у своего причала в Нью-Йорке. Как мало сходства с предыдущим историческим прибытием в порт поздней ночью, размышляла Селеста, следуя за вереницей шелковых платьев и изящных шляпок. Она поднималась по сходням не без содрогания. Хватит ли ей смелости вновь совершить морское путешествие?

Между прочим, Мэй храбро отправилась в неизвестность всего через несколько дней после катастрофы. Значит, и ей нужно побороть свой страх. Господи, это всего лишь визит, причем нанести его следовало уже давно! Маргарет Браун привезла серебряную чашу с дарственной надписью; ожидается, что сегодня здесь будут присутствовать многие знаменитости из числа выживших, например, Фредерик Сьюард, знаменитый теннисист Карл Бер и мистер Фрауэнталь, крупный немецкий промышленник.

Когда все пассажиры сошли на берег, капитан Рострон собрал экипаж на палубе. Из прежней команды осталось более двухсот человек, и Селеста заметила знакомые лица. Холеные офицеры в парадной форме, матросы с обветренными лицами, перепачканные сажей машинисты и кочегары – все стояли навытяжку, выстроившись в две длинные шеренги.

Селеста гордилась своим членством в «Комитете спасенных». На этот раз, чтобы вырваться в Нью-Йорк, пришлось пойти на уловку. В поездке ее, разумеется, сопровождала Хэрриет Паркс. Мать Гровера жалела, что не может принять непосредственного участия в церемонии, и тем не менее надеялась хотя бы мелькнуть в высшем обществе Нью-Йорка.

Селеста сыграла на тщеславии мужа, убедив его, что щедрое пожертвование в фонд «Комитета» повысит репутацию руководства компании «Даймонд раббер».

Свекровь объездила все модные ателье Кливленда в поисках подходящего наряда, тогда как Селеста из принципа оделась в черное. Когда Гровера не было дома, она по-прежнему носила траур по матери, однако при нем была вынуждена надевать платья приглушенного сиреневого и серого цветов.

Чем больше она общалась с Маргарет Браун – теперь уже национальной героиней – и читала о ней в газетах, тем больше восхищалась непоколебимой решимостью этой женщины поставить «Комитет» на ноги еще во время плавания на «Карпатии». Деньги, собранные «Комитетом спасенных», исчислялись сотнями тысяч долларов. Селеста тоже участвовала в сборе средств: организовывала распродажи предметов рукоделия, картин, устраивала благотворительные чаепития и музыкальные вечера по образу и подобию тех, что проводились в Нью-Йорке.

Она развела такую активную деятельность, что времени задумываться об удручающем состоянии ее брака с Гровером почти не было. А потом стали приходить письма от отца, в которых он писал, как «малютка Мэй» постепенно приживается в Соборном дворе.

Она невероятно трудолюбива, не гнушается никакой работы. Даже взялась следить за порядком в моей норе и навела в ней сияющую чистоту, так что я теперь не знаю, где что лежит, – но это ничего, девочка ведь хотела как лучше. Ее дочурка – отрада всех местных женщин, которые не знают о беде, что привела Мэй в наши края. Она хранит свою тайну, чтобы избежать внимания репортеров, и я уважаю ее за это. Она похожа на маленькую мышку, которая снует по дому в постоянных хлопотах. Мэй все такая же худенькая, но она по-настоящему счастлива. Ты хорошо придумала, отправив ее к нам. Не удивлюсь, если в конце концов окажется, что она – ангел, принявший человеческий облик…

Первое письмо Мэй, написанное аккуратным детским почерком, выглядело более сдержанным.

Дорогая миссис Паркс!

Надеюсь, у вас все хорошо, как и у меня, лучше просто быть не может. Ваш батюшка отнесся к нам как добрый христианин. Я получила прекрасное место в Богословском колледже и живу теперь рядом, на Дэм-стрит. Моя хозяйка, миссис Олсоп, говорит, что в прежние времена помогала вашей матушке со стиркой. Она присматривает за Эллой в мое отсутствие. Это не очень мне нравится, но я должна работать, а брать с собой малышку нельзя.

Улицы здесь все ровные, поэтому гулять с Эллой очень легко. Миссис Олсоп даже нашла для нее детскую коляску.

Ваш отец в добром здравии. Я немножко прибралась у него в доме, хотела его порадовать. Любители книг не слишком следят за порядком, верно? Ваш братец Селвин заходил ко мне и спрашивал о вас.

Остаюсь со всем уважением,

Мэри Смит (Мэй)

P.S. Забыла поблагодарить вас за подарок ко дню рождения Эллы. Не стоило так тратиться. Платье очень красивое. Элла шлет вам свою фотокарточку. Извините, что на фото у меня такой испуганный взгляд, это из-за вспышки.

Селеста вздохнула, вспомнив письмо. Как бы хотела она очутиться в Личфилде сейчас, когда там цветут вишни! Она бы гуляла с Родди вокруг пруда, пила чай на Рыночной площади…

За мужество и умелые действия по спасению выживших с «Титаника» капитану Рострону вручили чашу из позолоченного серебра с двумя ручками на подставке из черного дерева и надписью с выражением благодарности и добрыми пожеланиями от спасенных женщин – этот подарок был задуман ими на самом первом собрании «Комитета» в салоне «Карпатии» вечером 17 апреля. Дамы выразили глубокую признательность всему экипажу.

– Вы на полном ходу направились к месту аварии сквозь опасные воды, как только получили сигнал. Если бы не вы, никого из нас сейчас не было бы в живых.

Похвалы привели капитана в сильное смущение.

– Спасибо, – пробормотал он, не поднимая головы, затем набрал полную грудь воздуха и произнес: – Не знаю, как выразить словами мою благодарность за награду… за оказанную мне честь… эту прекрасную чашу, символизирующую дух товарищества и взаимопомощи. Я старался выполнять свой долг – во-первых, как моряк, и во-вторых, как человек по отношению к своим собратьям. Вашей благодарности заслуживаю не я, а мой экипаж. Я хочу сказать всем членам команды спасибо за проявленную храбрость и верность своему делу. Кроме того, я выражаю благодарность от себя лично, а также от имени моей супруги и всей моей семьи. В грядущих веках мои потомки будут гордиться этой минутой.