– Узнаю дочку священника! – зло ухмыльнулся Гровер. – Благодари бога, что у меня хватило соображения не отдавать тебе сына. Если бы с ним что-то случилось… – В его голосе прозвучала угроза.

После этого он ее избил. Селеста не удивилась: она навлекла на себя гнев мужа и должна понести наказание. Гровер разрешил ей встретиться с Родди только перед самым выходом из дома. Селеста, у которой болело и саднило все тело, не могла даже взять мальчика на руки. Увидев ее, он заплакал и прятался за Сьюзан до тех пор, пока Селеста не протянула ему мешочек с подарками. Остаться с сыном она не имела права, и от этого у нее разрывалось сердце. Да, она провинилась – нужно было возвращаться вовремя…

Селеста обвела взглядом оживленные лица гостей Хэрриет и быстро сменила тему.

– Пожалуй, хватит обо мне. Расскажите лучше, что интересного произошло в мое отсутствие.

Селесту тут же начали посвящать во все местные сплетни, однако когда женщины вернулись в гостиную, где мужчины потягивали портвейн, беседа опять вернулась к прежней теме.

– Вы видели Мадлен Астор? Говорят, она… в деликатном положении.

– Да, я видела ее на «Карпатии». Бедняжка скверно выглядела, и – вы правы – она действительно беременна.

– Всего восемнадцати лет от роду, только-только вступила в брак с мужчиной вдвое старше себя… Вообразите, когда они познакомились, он был женат! Ну, что будет, то будет, а о мертвых дурно не говорят.

– Вы много трупов видели? Как это ужасно – тесниться в лодке со всяким отребьем из третьего класса! Должно быть, вы счастливы, что вновь находитесь дома, вне опасности, среди нормальных людей.

Заткнитесь! – хотелось крикнуть Селесте всем этим глупым женщинам, разряженным в роскошные вечерние платья. Их двойные подбородки тряслись, из декольте выпирала жирная плоть. – Вы не представляете, как живут люди за пределами этого городка. Когда-то ваше мнение было для меня важно, но теперь – нет. Теперь все это не имеет никакого значения, – вздохнула Селеста. Она здесь чужая. В ней чересчур много английского, у нее другие интересы, и она слишком молода, чтобы сидеть и сплетничать с этими тучными утками, которых интересует только положение в обществе. Они и понятия не имеют, что ей пришлось испытать. Для них это словно увлекательная драма в синематографе. Мне плохо! – кричала душа Селесты. – Я хочу забрать Родди и бежать отсюда!

Она ощущала страшное одиночество, опустошенность и не находила выхода. Гровер много пил, и его глаза наливались кровью всякий раз, когда всеобщее внимание вновь переключалось на Селесту.

Скоро за ними приедет экипаж, и всю дорогу домой он будет ее лапать, предвкушая удовольствие в спальне. Никаких ласк, он возьмет жену грубо и быстро, удовлетворенно всхрюкнет, а потом все закончится, и Селеста будет лежать, ощущая тупую боль внизу живота, чувствуя себя использованной тряпкой.

Как она дошла до такой жизни? Нежность сменилась насилием очень быстро, уже во время их медового месяца в Париже. После свадьбы Гровер как будто превратился в другого человека. Ему не нравилось в ней все: манера одеваться, прическа, английский акцент, происхождение. Он постоянно повторял, что сделает из нее «годную жену», точно она кусок глины.

Поначалу Селеста была слишком шокирована и напугана, чтобы возмутиться и дать отпор, и теперь она должна терпеть. Эту страшную тайну не узнает никто. Недавние побои – только малая часть того, на что способен Гровер, если она опять ослушается.

Ранним утром Селеста лежала в постели без сна под громкий храп мужа и даже не смела пошевелиться – не дай бог Гровер проснется, и тогда кошмар повторится снова.

А позже, сидя за чашкой кофе, стараясь не морщиться от боли и делая вид, что все замечательно, Селеста вдруг поняла, что больше не может так жить. На званом обеде у нее появился план. Вполуха слушая бесконечные пересуды и сплетни, она придумала, как управиться с Гровером. Когда они вернутся в особняк на Портидж-хилл, она предложит супругу отличный виски, который привезла из Нью-Йорка, и тем самым отвлечет его. Затем пойдет переодеваться и не будет спешить, зная, что муж утомлен, пьян и хочет спать. Она осторожно проскользнет в спальню Родди – потихоньку, чтобы не разбудить Сьюзан в соседней комнате. Найдет одеяло, подушку и устроится на кушетке. Эту ночь она проведет в безопасности, а если Гровер что-то скажет, она объяснит, что ушла спать в другую комнату, дабы не тревожить его, ведь он так сильно устал.

Слова, сказанные Хэрриет Паркс в конце обеда, заставили Селесту задуматься.

– Дорогая, тебе надо записать все, что ты видела, пока не забылись подробности.

Почему она должна молчать о том, что случилось на «Титанике»? Почему не изложить на бумаге события, свидетельницей коих она стала? Селеста сможет собрать деньги для жертв трагедии, иммигрантов из Корнуолла, которые, как она слыхала, приезжают в Акрон. Газеты наперебой печатали статьи о Маргарет Браун, светской львице, лично севшей на весла в одной из спасательных шлюпок. Теперь между ними возникла дружба, и Селеста намерена обязательно присутствовать на всех собраниях «Комитета спасенных».

Ее мысли вернулись к Мэй и маленькой Элле. Получится ли у них все так, как запланировала она? Что бы сказала простая девушка из Ланкашира по поводу сегодняшнего раута, расфранченной публики, блеска и фальши? Итак, Селеста не будет молчать. Должны быть способы привлечь внимание общественности! Трагедия «Титаника» ужасна, однако в будущем подобное можно предотвратить, в этом Селеста уверена.

Дома, в детской, она зажгла свечу, взяла блокнот, карандаш и, пока воспоминания были еще свежи в памяти, начала писать. Она переносила на бумагу все: разговоры, сцены, события той роковой ночи, – и испытывала мощный прилив энергии и решимости. Родди прочтет это, когда станет старше, но цель Селесты не только в этом. Она запечатлеет свои свидетельства во времени, сделает их частью истории. Что-то в ее душе изменилось; Селеста поняла, что она не половик, о который Гровер может вытирать ноги, а женщина, достойная уважения. Она выжила в страшной катастрофе, и ее уже не сломить.

Впервые за долгое время Селеста крепко уснула.

Анджело сидел сгорбившись в обшарпанном баре и опрокидывал стакан за стаканом. Никакое количество выпивки не могло притупить его боль. Какой смысл идти домой? Маленькая квартирка стоит в том виде, как он бросил ее тем апрельским утром несколько недель назад. Она заросла пылью, но все-таки служит Анджело местом, куда он, шатаясь, может прийти под утро, чтобы переспать похмелье и укрыться от тети Анны, которая ругалась на племянника и требовала сделать уборку.

– Зачем? – кричал он в ответ. – Кто, кроме меня, увидит беспорядок?

– Если будешь повсюду оставлять еду, у тебя заведутся крысы! Посмотри на себя: сколько ты уже не брился? И на работу не ходишь. Как ты собираешься платить за квартиру? На стройке прогульщики не нужны. Марии было бы за тебя стыдно.

– Не произноси ее имени, тетя! Ты даже ни разу не видела мою жену.

– Сальви говорит, она была очень красивой девушкой, и с достоинством. Ты оскверняешь ее память своей неряшливостью! – Анна в отчаянии всплеснула руками, а затем прошлась по комнате и собрала грязные рубашки Анджело.

– Уходи, я сам могу постирать.

– Еще чего! Хочешь, чтобы всех Бартолини считали свиньями? Семейную фамилию надо уважать. Не забывай, у нас свой бизнес. А пьянством горю не поможешь, – увещевала тетя Анна.

– Не указывай, – отрезал Анджело.

– Ты – член нашей семьи, мы за тебя волнуемся и не допустим, чтобы ты вконец опустился.

– И зачем я только приехал в эту проклятую страну? Она забрала все, что у меня было, всех, кого я любил. Мне здесь нечего делать.

– Тогда возвращайся в Италию, поджав хвост, и поведай свою историю. Начни опять работать на ферме, занимайся чем угодно, только не растрачивай жизнь попусту.

– Оставь меня в покое!