Между турами обязательно полагалось выпить чарку. А в заключительном двадцатом это действие вообще являлось одним из элементов конкурса. В общем, изрядно уставшие, но довольные, мы вернулись в… горящую деревню.

Не знаю, совпало это тогда или орки специально поджидали удачного случая. Но, воспользовавшись отсутствием мужского населения, зеленомордые совершили набег. Угнали скотину, забрали запасы зерна и, кого смогли поймать, утащили в рабство. Большинство женщин вовремя сориентировались и скрылись с детьми в лесу. Туда степной народ не суется – боится эльфов.

Мы подоспели к самому концу, когда последний, отставший от своих орк перекинул через седло пленницу и проскакал мимо нас, остолбеневших от неожиданности, за удалявшейся ордой. Женщина вскрикнула, и я узнал голос моей Тланы. А потом заметил, что она крепко прижимает к груди драгоценный сверточек – нашу крохотную Олику. Девочка громко плачет и не понимает, куда, зачем и почему ее везут. Мать стиснула зубы и напрягла до судорог руки, боясь выронить от тряски бесценное сокровище.

Мгновенно я отрезвел и кинулся следом. Коня мне, конечно, было не догнать, но животное обременено тяжелой ношей: наездник, пленники и набитые награбленным седельные сумки. Такой скакун от лучшего скорохода баронства не уйдет. Орк заметил меня и пришпорил гнедого. Я не отставал и даже понемногу сокращал дистанцию. Жена тоже увидела погоню и, как могла, пыталась мешать ироду: вырывалась, дергала ногами, визжала. Олика также запищала громче. Тогда орк резко стукнул рукояткой меча Тлану по голове. Она замолчала и бездыханно повисла, все еще прижимая дочь. Это удесятерило мои силы. Издав звериный крик, я помчался быстрее северного ветра.

Поняв свою ошибку, орк выхватил Олику из рук мертвой матери и скинул тело жены мне под ноги. Разгруженный конь сразу помчался быстрее. Я не отставал: любимой уже не поможешь, а дочку спасти от рабства смогу. В том, что, будучи безоружным, смогу победить вооруженного до клыков орка, я не сомневался. Просто разорву его на части голыми руками. Зеленый, похоже, тоже это понял и продолжал хлыстать коня. Взмыленное и ошалевшее от боли животное установило рекорд скорости не только среди лошадей, но даже репфайдеров и единорогов. Однако никак не могло оторваться от меня, обезумевшего от горя.

Вот вроде бы уже можно дотянуться до кончика хвоста, и никак. Я то отставал, то вновь догонял. Не хватало ничтожных пары шажков. Не знаю, сколько мы так бежали, но алкоголь и усталость сделали свое дело. К тому же я хоть и быстрый, но долго тягаться со скакуном не могу. Постепенно дистанция между нами все увеличивалась и увеличивалась…

Так пропала Олика. Долгие годы я не отчаивался ее найти. Старался принимать участие во всех карательных экспедициях в Степь. Расспрашивал спасенных рабов. Бросил пить, совсем. Завел молодого жеребенка и каждый день, держась за его гриву, тренировался в беге. Лошаденок подрастал, мое мастерство тоже. Вскоре, когда конь совсем вырос, я с легкостью выиграл королевский турнир скороходов. Даже получил прозвище Кентавр. Но разве в этом счастье?

На призовые деньги организовал в деревне школу. Учу детей грамоте. А сын старосты Орлина преподает молодежи и мужикам военную науку (насколько сам, конечно, в этом деле разумеет).

Установили в округе кучу хитрых ловушек и сигнальных устройств (спасибо проходившему мимо каравану гномов). Поставили частокол. Повторись тот набег сейчас – в живых не оставили бы ни одного гада.

Каждый год в этот день я выхожу на окраину деревни и долго гляжу на Степь. Жители Заозерья понимают меня. Поэтому сегодня постараются по пустякам не отвлекать. Дадут погрустить в одиночестве.

Смотрю вдаль и верю, что когда-нибудь Олика вернется. Сбежит, доберется до дома, раскинет руки в стороны и с криком «Папа, папочка» кинется мне на шею. Знаю, что если дочка и жива еще, то не вспомнит ни меня, ни дороги домой – полгодика ей всего было тогда. Все равно жду. Ибо как только утрачу надежду и веру, незачем станет жить.

Закат. Дневной свет уступает место ночному мраку. Молодежь с веселыми криками возвращается с речки. Накупались, наигрались, довольные. Ну да, жизнь продолжается.

Я улыбнулся приближающейся ватаге подростков.

– Дядька Фатун, дядька Фатун, – орали они наперебой, – ваша дочка нашлась! Олика вернулась!

Только сейчас заметил среди парней красивую молодую женщину. Затаил дыхание, слегка кольнуло сердце. Впервые не знаю, что сказать.

Ребята расступились и с интересом наблюдали за нами.

– Папа? – неуверенным дрожащим голосом произнесла девушка.

– Дочка.

– Папка! Папочка! – Слезы хлынули из глаз Олики, она зарыдала и повисла у меня на шее.

– Доченька моя, девочка моя маленькая, – обнял я ее покрепче и погладил по голове. – Теперь никто никогда нас не разлучит.

Женская логика подсказывала Светке, что из зимы в лето попасть лучше, нежели наоборот. Здравый смысл кричал, что произошедшее с ней не может быть явью. Увлечение фантастикой указало на встроенный в туалетное зеркало телепорт. Любовь к ролевым играм помогла опознать в парнях, радостно тащивших ее в глубь леса, светлых эльфов. Девичья наивность надеялась на то, что ничего плохого с ней не случится. Однако таким обращением осталась недовольна гордость, которая призывала вырываться, визжать, царапаться и кусаться. Но победило всех любопытство, решившее сопротивляться только для проформы, дабы узнать, чем все это закончится.

Занзир

Несколько воинов принесли трепыхающуюся и гневно выкрикивающую фразы на непонятном языке (надеюсь, не заклинания) Цветаниэль. Слава Эвве, сиротка жива! Однако бедняжка, похоже, тронулась рассудком: никого не узнавала, всему удивлялась, не могла объяснить, как попала в это место. Да и вообще изъяснялась примитивными предложениями, постоянно путая и коверкая слова. Оно и понятно: Серая эльфийка отсекла ей кончики ушей. Такой позор для дитя Леса хуже смерти. Тут уж любой эльф с ума сойдет. Архимагу это не понравится.

Светка

Перечитав уйму книг про попаданцев в другие миры, я часто представляла себя на месте главных героев. И ловила себя на мысли, что на их месте вела бы себя совсем иначе. Теперь мне такой шанс представился.

То, что ребята, обнаружившие меня, являются настоящими эльфами, а не ряжеными ролевиками, определила сразу. По доспехам, сделанным не из колпаков автомобильных колес. По оружию, явно вышедшему из-под кузнечного молота, а не созданного с помощью ножовки по металлу и напильника. По тем же ушам, которым мое тесто даже в подметки не годится. По красивым лицам (фотомодели лучших модных журналов блекли на фоне любого из этих парней), а не опухшим от пива рожам. По манере двигаться: поражало сочетание безумной скорости перемещения и грации. Ну и, конечно, по языку: любой толкиенист, отыгравший хотя бы раз (в моем случае это двузначное число) эльфа, несколько десятков слов из словаря старшей расы обязан знать. Мои же попутчики (куда-то же мы пойдем) свободно на нем разговаривали. Но я быстро учусь, поэтому по прошествии нескольких часов наблюдений и ковыряния в памяти уже более-менее связно смогла объясняться.

Как оказалось, меня принимают за потерянную в пещере дракона эльфийку, которую уж и не надеялись увидеть живой. Бедняжка, скорее всего, пошла на корм. Но я не стала отнекиваться и разочаровывать обрадованных «земляков». Побуду пока ею – ведь еще неизвестно, как отнесутся эльфы к правде. К тому же Цветаниэль – так меня называют ушастые – дюже похоже на мое Светаниэль, ставшее среди знакомых вторым именем, почти таким же, как для брата Вотар.

Плохое владение эльфийским списали на мое сумасшествие и частичную потерю памяти в результате не столько физической, сколько психологической травмы (не знала, что дети Леса настолько трепетно относятся к своим заостренным растопыркам). Оказывается, суперклей так разъел мне органы слуха, что у непосвященных создалось впечатление, будто бы кончики ушей мне отсекли мечом. Неужели зрелище настолько кровавое, что даже опытные воины приняли мои повреждения за резаные раны? Оказывается, китайцы и качественную продукцию выпускают (имею в виду клей), а меня все раздирали сомнения при покупке тюбика с иероглифами – боялась, что тесто в неподходящий момент отпадет. Все равно, пока не разглядели, решила перестраховаться и спрятала уши за распущенными волосами. «Земляки» такой жест поняли и сочувственно повздыхали. Я в свою очередь призналась, что после такого унижения желаю только смерти. Затем закатила истерику и сыграла моноспектакль под названием «Потерянная честь», чем вызвала усиление всеобщего сострадания и осознание неизбежности принятия такого решения. Многие театры захотели бы пополнить свои ряды такой талантливой актрисой – потому что сразу семь светлых эльфов выразили готовность немедленно лишить меня жизни и избавить от позора (то бишь прибить, чтоб не мучилась). Поняв, что перестаралась, я ответила, что немного подожду, дабы подумать и выбрать из кандидатов самого достойного. Остроухие парни тотчас решили состязаться за право вонзить мне кинжал в сердце. Проведению рыцарского мини-турнира помешал Занзир – один из предводителей. Он, как мог, успокоил меня и пообещал, что архимаг Крайтис восстановит мою честь и возвратит предмет гордости в первоначальное состояние. И слава богу! А то боюсь даже представить, до чего бы довел меня язык. Но явно не до Киева.