Он буркнул:

— За ввоз.

— А как погорел?

— Как-как! Поехал на Ямайку, купил лицензию на вывоз кокосов. В кокосы набил травы. Потом один гад настучал, меня в Хитроу и прижали.

— И что, получил на орехи?

— Не смешно. Я тогда в первый раз на отцову родину ездил. Блин, вот на Ямайке круто!

Ну вот, я уж было губу раскатал, уже, можно сказать, сделки проворачивал на Тихом океане, а тут вдруг выясняется, что он на кокосах погорел.

— Ничего, — говорю, — лицензия нам еще пригодится. Можно будет диски в кокосах провозить. Для начала.

— Слушай, достал уже шутить!

— А дюны большие там есть?

— Хрен их знает…

— Лучшее, что я вообще в жизни видел, — дюна во Франции. Огромная. Они в Африке тоже должны быть, между прочим. А с этим делом там как?

— Все замужем.

— Плохо.

— Так ты едешь или нет?

— Еду. Будем твою бабку искать. Опять же позагораю, девчонку закадрю — должны же там быть какие-нибудь незамужние.

Мечты, мечты…

Сплю, вдруг слышу: пейджер.

Это, наверное, мать. Ни у кого больше моего номера нет — это раз, и два — наши в десять утра еще все спят.

Читаю сообщение:

«Позвони матери, паршивец несчастный!»

Я не хотел, чтобы она мне на сотовый звонила: так без денег останешься. Поэтому я ей сотовый номер не давал, она мне все на пейджер сбрасывала.

Встал, сонный еще, нашел телефон, позвонил. Слышу, там трубку взяли.

Я так вежливо:

— Здравствуйте, это из «Уолтемстоу Гардиан». Мы проводим опрос, хотели бы узнать ваше мнение насчет будущих выборов в Комитет и насчет собачьих бегов: не знаете, на кого лучше поставить?

— Иди ты с глупостями! Тебе сегодня отмечаться как условно освобожденному. Забыл?

— Блин.

— Не ругайся. Давай иди. Я тут письмо от них нашла.

— В ящиках у меня рылась?

— Не твое дело, где я рылась, собирайся и иди.

— Подумаешь, к Энди не зашел. Не сердись, завтра отмечусь.

Хотя с Энди тоже наглеть не стоило. Я позвонил Рози (это его секретарша).

— Рози, привет! Ники. Когда там у меня с Энди назначено?

— Двадцать минут назад. Он как раз только что вышел, ругался, как не знаю кто.

— Пусть никуда не уходит, я сейчас буду. Скажи ему, что я собирался, просто я тут траванулся малость.

— Только ты уж ничего не угоняй, а поезжай на автобусе, ладно? Лучше еще немного опоздаешь.

— Скажешь ему, что я отравился?

— Ники, кончай уже, а? Давай приезжай.

Ну вот. Я тут суечусь, к концу света, можно сказать, готовлюсь, и вдруг надо идти куда-то отмечаться. Ладно, может, хоть чаем угостят.

Я в своем районе угонять не любил, поэтому взял такси. Нормально вообще: приезжаю, опоздал на полчаса, а чая еще нет. В приемной еще несколько человек сидит, судя по виду, тоже бы не отказались. Смотрю, Дин Лонгмор тут: он-то каждый день в Чингфордском отделении отмечается, сюда зашел просто бутерброд на халяву сожрать. Камран был — этот пацан еще и Лу — у него пожизненное. Алвин — негр-футболист и Луиза-наркоманка — эти вместе какой-то чек подделали.

Все сидят маются: курить-то нельзя.

— Рози, привет.

— Привет.

Рози молодец: одной рукой печатает, в другой — чашка с кофе.

— Я ему скажу, что ты пришел, просто у него уже человек сидит. Я тут твою маму на рынке видела.

— Ну и как?

— Говорит, с тобой больше мороки, чем с твоим Дэнни.

Я засмеялся.

— Зато на меня продуктов меньше идет. Он больше меня ест.

— И на вид посимпатичней, надо думать.

У нее постоянно звонил коммутатор, так что она одновременно отвечала, печатала, пила кофе и причесывалась.

— А кофейку нальешь?

Она передала мне чашку в окошко.

— Ты, по-моему, ради кофе только сюда и ходишь.

— Как же? А на тебя посмотреть?

— Ну да, и глупостей всяких наговорить. Что там у Энди на тебя? Или ты у нас опять невинная овечка?

— Именно, Рози, именно. Меня подло подставили. Фу! Ты что, сахар совсем, что ли, не кладешь?

Тут дверь открылась, вышел Энди проводить какого-то старика. Я его раньше никогда не видел, не знаю, может, он по банкам работал.

— О Ники, какие люди! Спасибо, что соизволил. Не рановато я тебя поднял?

— Сарказм, Энди, — это низшая форма умственной деятельности. А я, между прочим, стараюсь жить в соответствии с законом, запарился вконец, даже вот, видишь, припоздал малость. Прости, Рози, — я вернул ей чашку, — мне пора, у меня встреча.

— Иди, может, мозги на место встанут.

Энди запустил меня к себе, достал чайник (он его в кабинете прячет), включил и пододвинул ко мне печенье. Теперь все этой здоровой пищей увлекаются.

— А я тебя в субботу на стадионе видел. Только я не понял: Джимми же вроде в больнице лежит, нет?

— Блин, Энди, ты что, и по выходным меня высматриваешь?

— Я по выходным стараюсь о тебе не вспоминать, только вот не получается. Ничего сыграли, между прочим.

— Ничего, только я пенальти лучше бью. А так ничего…

— Ну ты-то у нас да! Ты у нас будь здоров бьешь, особенно если из пушки от друга нашего Брайана.

Куда он это клонит, интересно…

Пододвинул мне чашку и говорит:

— В общем, придется опять на тебя рапорт составлять.

— Понятно. А по какому делу?

— Изъятие у тебя воровского инвентаря.

— Да ладно! Ты же знаешь, что это ерунда все. Копу надо было процент задержаний поднять, вот он и прицепился.

— А ты признался.

— А что мне было делать? У меня отвертку нашли. Ну и там из столярки кое-что… Только что я — дурак машину угонять посреди бела дня на Хо-стрит. Там свидетелей полгорода!

— Но в принципе ты собирался машину угнать?

— Слушай, ну вот что ты в душу лезешь? Шел в бильярд-клуб. Остановили. Обычная фигня.

Он достал блокнот.

— То есть мне сказать, что ты признался в правонарушении и согласен на соответствующий приговор, но, вообще, ничего определенного не замышлял?

— Ну да, в таком роде.

Я взял еще печенину и отпил кофе. Глотнул — и чуть не подавился.

— Черт, где вы такой кофе берете? Это что — желудевый?

— Гороховый. Теперь помолчи минутку и подумай, что тебе за это светит. Как ты так умудряешься вечно? Само по себе не смертельно, конечно, но у тебя ведь послужной список-то какой!

— Ну да, есть что показать… — скромно так ответил я.

— Если ты этому мистеру Родберу еще раз на глаза попадешься, он тебе устроит веселую жизнь.

— Так ведь на то твой рапорт и нужен. Напишешь там про смягчающие обстоятельства, про влияние среды, конструктивные предложения внесешь…

Он на меня так посмотрел, как будто сейчас убьет.

— Так ты же сам так говорил! Ты меня в прошлый раз этим выручил, когда мне сто часов общественных работ присудили… Слушай, а в этот раз условно не получится? Так, для разнообразия…

— Не получится. Мне своих забот хватает, Ники. Чем на тебя нервы тратить, я лучше о футболе буду думать или о том, чтобы ядерной войны не было. Как у тебя с общественными работами?

— С работами — супер! Просто супер.

— Неужели? К чему это тебя там пристроили?

— Сперва меня с другими на лебедку загнали, дом красить, но я тут же отмазался, принес справку, что у меня на краску аллергия. Мне врач там даже написал, что я групповую работу плохо переношу. Тогда меня послали к миссис Шиллингфорд на Гринлиф-роуд. Вот это был кайф. Прикольная бабка оказалась.

— И что ты там делал?

— Да в саду ковырялся. Ты вообще когда-нибудь в саду работал, знаешь, что это такое? У меня потом все руки в волдырях были. Дальше она мне велела по дому помогать. К плите приставила. Бабка — зашибись просто. Восемьдесят семь лет, ни хрена не видит, с кресла не встает — заставляла меня варить рагу из ямса и батата. Она сидит командует, а я у плиты кашеварю. Хочешь, кстати, рецептик дам? Значит, берешь патоку, берешь помидоры с луком и все это заливаешь острым соусом, главное побольше. Ну и ямс с бататом туда же, это понятно.