Я роюсь в карманах и вытаскиваю деньги, оставляя чаевые на столе Шерри. Теперь я должна заплатить, а это значит — пойти на ресепшен. Я впиваюсь взглядом в стойку и иду прямо туда, не смотря по сторонам. Краем глаза вижу, что Регина смотрит на меня, но не поворачиваю голову. Надеюсь, ее пригласят в салон до того, как мне придется повернуться, но этого не происходит.

— Неплохая прическа, — говорит она.

Она иронизирует, конечно. Я отдаю деньги администратору и иду мимо неё к двери.

— Все же, это пустая трата времени.

Внезапно рядом появляется Мишель в одной из черных полиэтиленовых салонных накидок, с мокрыми вытянутыми волосами. Понятия не имею, что имеет в виду Регина и зачем прибежала Мишель.

— Регина. Не надо.

Регина поворачивается к ней с этим странным выражением на лице. Словно она взволнована, но на самом деле счастлива.

— Оставь Роуз в покое, — говорит Мишель.

— Я просто собиралась сказать ей.

— Просто прекрати!

— Сказать мне что? — спрашиваю я, а у меня по голове начинают ползти панические мурашки.

— Позвони Джейми, хорошо Роуз?

— Что произошло? — спрашиваю я. — Он в порядке?

— Просто позвони ему, — говорит Мишель, когда берет Регину за руку.

— Ты его не получишь, — говорит Регина: — Но не переживай. Ты всегда можешь продать свое платье на eBay. Хотя, если оно такое же уродливое, как было на встрече выпускников… — Регина выплевывает слова с грубым смехом, а Мишель тянет ее обратно в салон.

— Прости, Роуз, — говорит Мишель. — Я не знала. Клянусь.

Телефон Джейми отправляет сразу на голосовую почту каждый раз, когда я звоню.

Он игнорирует меня? Он злится на меня? Ранен? В больнице? Умер?

Я изо всех сил стараюсь оставаться спокойной, дышать и не давать разуму представлять самый плохой сценарий. Это не так просто — в прошлом году вся моя жизнь состояла из самых плохих сценариев.

Я слышу как мама копается в шкафу в моей комнате, ища цифровую камеру, чтобы сфотографировать меня, пока будет читать лекцию о том, что я должна приехать домой сразу после танцев или я никогда снова не выйду из дома.

Я знаю, что ей не нужна камера или лекция.

Сейчас 6:45. Джейми должен забрать меня в 7:00. У меня сделаны прическа и макияж, но я все еще в обрезанных джинсах и одной из папиных рубашек. Синее платье-футляр лежит на кровати, а туфли на супер-высоких каблуках — в коробке. Я не могу заставить себя переодеться, потому что знаю, что это бессмысленно.

Когда в 6:55 я слышу, как кто-то подъезжает к дому, часть меня хочет помчаться вниз, а другая часть — спрятаться под кроватью. Решаю подойти к входной двери, как сделал бы нормальный человек. Мама кричит откуда-то со второго этажа, что она до сих пор ищет камеру, спустится через минуту, и пока она не придет, я не должна никуда уходить. Я открываю дверь и вижу Энджело, выходящего из машины.

Он поднимает руку для приветствия, но не улыбается, и в этот момент я четко понимаю, что случилось что-то плохое. Энджело всегда улыбается, даже когда не надо, и, возможно из-за этого, он все время попадает в неприятности. Меня вдруг начинает тошнить.

Я встречаю его на тротуаре перед домом и понимаю, что он одет в смокинг, который ему немного маловат.

— Выглядишь очень хорошо, Энджело, — говорю я, специально не спрашивая то, что должна спросить.

— Спасибо, Свитер. Знаешь, ты сама выглядишь очень симпатично. Хорошо привела себя в порядок.

Я смотрю на свои обрезанные джинсы и рубашку, в которой я ходила в салон. Трейси научила меня этому приему — надевать в салон рубашку на пуговицах, чтобы не пришлось, потом снимать одежду через голову, боясь при этом повредить прическу.

Я все еще смотрю на свою рубашку. Я не могу заставить себя посмотреть на Энджело.

— Джейми не приедет, Роуз.

Я киваю, внушая себе не плакать. Энджело не любит когда девушки плачут.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Он изменил свое мнение?

— Нет, все не так. Он был бы здесь, если бы мог. Но он в тюрьме.

Я не могу переварить то, что Энджело говорит мне.

— Он в тюрьме, — повторяю я, словно попугай.

— Регина его посадила за то, что он покупал с поддельным паспортом. — Я тупо смотрю на Энджело. — Я думаю, хм, Регина подговорила Мишель, чтобы она попросила Джейми закупиться для сегодняшней вечеринки, и он согласился, потому что Мишель попросила, а не Регина. А потом эта стерва вызвала копов и сказала им взять его прямо в магазине.

— И они посадили его в тюрьму?

— Да. Поддельный паспорт и покупка алкоголя для несовершеннолетних. Его папа сказал своим приятелям-копам, чтобы обращались с ним жестко, и что он не собирается вытаскивать Джейми оттуда до завтра. Он просто идиот, который готов оставить своего ребенка в тюрьме на всю ночь просто, чтобы кому-то что-то доказать.

Регина — гений. Злой гений.

— Я пошел увидеть его, и он попросил меня забрать тебя сегодня.

Не могу поверить. Джейми беспокоится, что я расстроюсь из-за пропущенного выпускного, пока он сидит в тюрьме.

Энджело тянет за лацкан смокинга.

— Он взял его напрокат для себя, поэтому он не сидит на мне так классно, но я готов зажечь в этом зале отеля, если ты хочешь.

Я заставляю себя слегка засмеяться. Энджело притворяется оскорбленным.

— Что? Не думаешь, что я хорошо выгляжу?

— Выглядишь. Но ты не идешь с кем-нибудь еще?

— Нет. «Нахрен это дерьмо» собиралась выступить на одной из афтерпати, но я не хочу идти… — Он останавливается. — Хм, извини, я не это имел в виду. Я имею в виду, я хочу пойти, если ты хочешь пойти, но…

— Спасибо, Энджело, но я не хочу идти без Джейми.

— Да. Я сказал ему, что ты так скажешь. Он заставил меня пообещать попробовать в любом случае. — Энджело тянет за свой галстук-бабочку, который, кажется, душит его. — Чертова Регина. Надо было Джейми дать тебе ее ударить, когда у тебя был шанс.

В этот раз я по-настоящему рассмеялась, зная, что он шутит только наполовину.

Энджело осторожно дотрагивается до одной из блестящих штучек в моих волосах.

— Могу сказать, что ты ему нравишься, Роуз. И ему очень-очень жаль. — Он лезет в набитый карман своего пиджака и вытаскивает скомканную футболку и мятый кусок бумаги, сложенный во много раз. — Футболка чистая, клянусь. Про записку ничего сказать не могу.

Он подмигивает, разворачивается и идет к своей машине. Прежде чем тронуться с места, он снимает галстук-бабочку и выбрасывает в окно. Потом заводит двигатель и несколько раз жмет на газ перед тем, как поехать по улице. Его длинные волосы развеваются в окно, грохочет старая запись «Nine Inch Nails». Он сигналит, заворачивая за угол.

Я разворачиваю его подарок и вижу, что это футболка с концерта Неко Кейс, в которой он был в День святого Валентина. Смотрю на записку, немного боясь заглянуть в нее.

Почерк не такой аккуратный, как был на открытке с гвоздикой. Он неровный, будто писали в машине — возможно, на заднем сиденье полицейском машины. Может быть, они не надели на него наручники из-за его папы.

Роуз. Как я и говорил. Я не подхожу для тебя. Я другой. Поверь мне. Веди себя хорошо.

Почему я чувствую себя так, словно он со мной расстается, когда я даже не уверена, что мы были вместе? И что заставляет его быть таким уверенным, что он другой?

Я хочу позвонить Трейси. Но как я могу, ведь прошли недели, а я так и не заговорила с ней, чтобы узнать в порядке ли она после всего, что случилось с Мэттом?

Я вдруг начинаю ненавидеть себя за то, что всего боялась в этом году. Я боялась, что люди узнают, что мне нравится парень, который ходит на английский для отстающих. Я боялась постоять за себя, когда Регина делала эти психопатические надписи. Я боялась потерять Трейси из-за чирлидеров и из-за секса, и подумала, что если я просто зарою голову в песок, ничего плохого не случится. И все же случилось как раз только плохое.

Плохое происходит, независимо от того, боишься ты или нет, поэтому можно даже не задумываться о страхах. Это просто трата времени.