(см. также: еще одна черта Регины)

Волейбольный мяч летит прямо мне в лицо, но я бессильна что-либо сделать. Мои руки подняты слишком высоко и широко, мяч пролетает через мои руки и врезается мне в лоб, похоже, что уже пятнадцатый раз.

Мистер Селла пронзительно свистит.

— Народ, не заставляйте меня снова это говорить. Перестаньте пытаться стукнуть вашу одноклассницу! Это не ее вина, что вы все настолько тупы, чтобы понять, когда остановиться.

Я благодарна мистеру Селла за попытку защитить меня, но, на самом деле, единственный человек, который действительно тем субботним вечером не знал, когда остановиться — это Стефани. Для нее все закончилось не более чем похмельем в воскресенье, а сейчас, в понедельник утром, она стоит с другой стороны сетки и старается не встретиться глазами ни с кем, особенно со мной. Она знает, что среди всех, кто был тем вечером в отеле «Amore», я единственная, кому пришлось больше всего заплатить за свою ошибку, и, возможно, мне предстоит расплачиваться еще очень долго.

Я уже чувствую, что все в нашей школе нелестно обо мне отзываются, а ведь еще только второй урок.

Осталось два дня до Рождественских каникул. Два дня. Не знаю, смогу ли я это вынести.

И почему у нас нет урока здоровья по понедельникам? Мы могли бы сейчас слушать, как мисс Масо рассказывает об опасностях алкоголя, как она бы пропела мне дифирамбы за ответственность и объяснила остальным, что им стоит благодарить меня вместо того, чтобы обзывать в коридорах. Но вместо этого по понедельникам физкультура. Ни за что бы не подумала, что когда-нибудь предпочту урок здоровья физкультуре. Я всегда любила физкультуру.

Волейбол оказался идеальной возможностью для моих одноклассников, чтобы отплатить мне за то, что втянула их в неприятности. Ирония судьбы — Стефани легко отделалась, ведь ее мама чувствует себя слишком виноватой в разводе, чтобы сделать что-то решительное. Моя мама, тем не менее, наказала меня на две недели, запретив пользоваться телефоном и электронной почтой, а еще установила для меня «испытательный срок» на неопределенное время. Таким образом, она показывает, что гордится мной за звонок в 911, но, прежде всего, злится на меня из-за того, что я была в этом отеле. Она заявила, что я наказана больше за ложь, чем за посещение алкогольной вечеринки.

Вывод: меня, наверно, вообще не будут приглашать на вечеринки в ближайшем будущем, поэтому мое наказание не имеет значения. Я просто проведу все Рождественские каникулы в своей комнате, готовясь к предварительным экзаменам.

Мистер Селла снова громко свистит.

— Все нормально, давай, давай!

Вижу, как Ричи передает Мэтту мяч с другой стороны сетки и дает ему какие-то указания, которые, я уверена, связаны со скоростью и некоторыми специфическими частями моего тела. Мэтт серьезно кивает, словно на него возложили крайне важную миссию, и стремится услужить. А затем, как по волшебству, в спортзале раздается голос:

— Роуз Царелли, пожалуйста, пройдите в главный офис. Роуз Царелли, в главный офис, пожалуйста.

Дружный вздох: «Ооооо», перемежаемый хриплыми смешками.

— Лучше иди туда, вдруг там кому-то скорую нужно вызвать, — кричит Мэтт из-за сетки. Ричи дает ему пять. Не знаю, когда Мэтт и Ричи стали друзьями, но знаю, что это нехороший признак. Мэтт не нуждается в ободрении, чтобы стать еще большим придурком, чем он есть.

Роберт раздраженно приказывает всем заткнуться. Слушаются только несколько человек. Он смотрит на меня и кивает, будто заверяя меня в том, что все будет хорошо, но, если говорить откровенно, я знаю, что ничего не будет хорошо. Роберту повезло — его приемных родителей не волнует, был ли он в отеле. Раз Lexus в порядке, значит и они в порядке. По крайней мере, так он написал в одном из миллиона электронных писем, которые прислал за выходные и на которые я не ответила.

— Все нормально, все нормально, хватит оскорблений, ладно? Роуз, иди, переоденься. — Когда я прохожу мимо мистера Селла, пытаясь не обращать внимания на улюлюканье, он тихо говорит: — Оставайся в офисе до конца урока.

Когда учителю настолько тебя жаль, что он предлагает прогулять остаток его урока, понимаешь, что у тебя серьезные проблемы. Я вбегаю в женскую раздевалку с облегчением — я одна и хотя бы смогу нормально переодеться.

А затем случилось невероятное.

Я ударила Регину. В прямом смысле слова. Я толкнула ее плечом в грудь, когда поворачивалась из угла раздевалки. Единственное, чего не хватало в этой сцене — визжащего саундтрека из фильма ужасов.

Она выглядит такой же удивленной, как и я, и быстро заталкивает что-то в свою сумку. На какую-то долю секунды она показалась мне нервной, и я поняла, что для нее странно здесь находиться — у нее сейчас нет физкультуры. Начинаю обходить ее, и в этот момент она атакует с убийственной скоростью, хватая меня за руку достаточно сильно, чтобы остались синяки.

— Не знаю, что ты думаешь и делаешь, но тебе лучше еще раз не попадаться мне рядом с моим парнем. Я даже не хочу, чтобы ты на него смотрела, поняла?

— У тебя есть парень? — спрашиваю я, стараясь быть абсолютно спокойной и непринужденной, как будто она не впивается своими супер-красными когтями в мою руку.

— Даже не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю. Я видела, как он шел за тобой по лестнице у Трейси, и видела, как он вышел за тобой на улицу на встрече выпускников.

Собираюсь указать на то, что это он шел за мной, а я не контролирую, идет кто-то за мной или нет. Но решаю держать рот закрытым.

— Если я увижу тебя рядом с ним ещё раз, я надеру тебе задницу и выкину твою маленькую подружку из команды. Слышишь меня?

Я смотрела фильмы про чирлидеров — Трейси заставляла меня все лето — но понятия не имела, что они отражают правду жизни. Не только там некоторые девочки — настоящие и абсолютные ведьмы, которые еще и искренне верят, что мир вращается вокруг них, что они на верхушке социальной иерархии. Может, они могли бы там оказаться, разве что когда-нибудь в прошлом веке, но не более того. Теперь они похожи на пережиток другой эры, тех времен, когда «Title IX» было большим, чем название производителя женской спортивной одежды. Я бы засмеялась прямо в ее подлое лицо, если бы рука так не болела. И если бы я не думала, что ей придет в голову дьявольский план, как выпнуть Трейси из команды еще до того, как я успею снять спортивную форму. Трейси никогда мне этого не простит. Никогда.

Если я раньше думала, что презираю чирлидеров «Юнион Хай», я еще понятия не имела, что значит слово «презирать».

Я посмотрела прямо в глаза Регины и сказала:

— Отцепись от моей руки. Прямо сейчас.

Позади нас громко хлопает дверь, входит тренер Морли, чтобы подготовиться к своему следующему уроку. Мы обе застываем, а Морли проходит в кабинет, не замечая нас и на ходу что-то записывая на планшете. Регина отпускает мою руку, и, хотя мне бы хотелось думать, что причиной послужили мои слова, я знаю, что она не хочет иметь дело с Морли.

— Если ты еще раз подойдешь к Джейми, я тебе устрою адскую жизнь, — шепчет она, указывая наманикюренным когтем мне в лицо, прежде чем повернуться и уйти. — И меня не волнует, что твой чертов папаша умер.

Гнев захватывает меня настолько быстро, что я практически перестаю отвечать за свои действия. Огромных усилий стоит не схватить ее за волосы и не дернуть обратно, потому что она выходит из раздевалки. Моя грудь сжимается, я не могу вдохнуть. Кровь приливает к лицу. Я слышу свой пульс в голове, он бьется, как ненормальный. «Дыши», — говорю я себе. Она этого недостойна. Она ничего недостойна. Дыши.

В некотором роде, надо отдать ей должное — она хороша. Последнее, чего я от нее ожидала — что она заговорит о моем отце. Я удивлена, что она вообще о нем знает. Она настолько поглощена собой, и я не думала, что в ее крохотной голове есть место для знаний о ком-то еще.

Дыши.

Мне нужна еще секунда, чтобы овладеть собой, затем я поворачиваюсь к моему шкафчику. Обычно у меня возникают проблемы с тем, чтобы найти его, потому что я никогда не заморачиваюсь запоминанием номера шкафчика, который я сегодня выбрала, а замки практически у всех одинаковые. Но сегодня мне проще отыскать свой шкафчик, потому что на нем написано лаком для ногтей цвета фуксии: «Соси, тупая сучка 911».