— Ого, теперь всей кафедре крышка. Ты в курсе этих новостей? — спросил Митч, когда мы почти уже приехали.

— Нет, первый раз… — я не успела договорить, потому что Митч резко затормозил и нас бросило вперед.

— В чем дело? — вскричала я.

Перед зданием ВНС стояли, мигая огнями, полицейские машины, проезд был перекрыт, два сонного вида копа перенаправляли поток движения.

— Черт! — в отчаянии выругалась я. — Теперь точно опоздаем.

Митч шустро свернул направо, объезжая пробку, и попытался утешить меня.

— Видимо, какого-то налогоплательщика повязали. Думаю, из-за этой суеты не мы одни не успеем вовремя.

— Останавливайся прямо тут! — распорядилась я.

— Ди Ди, это нарушение, но машина твоя.

— Делай что говорю!

— О'кей, — покорно согласился Митч, останавливаясь у пожарного гидранта.

Когда он выключил зажигание, я выпрыгнула из автомобиля и стала лихорадочно собирать сумочку и кипу документов, стараясь одновременно не ударить дверью о гидрант. А потом бегом помчалась по Франклин-стрит, слыша, как Митч топает позади.

Когда я добежала до здания, парадная дверь открылась и показался мистер Пуссен.

— Мистер Пуссен, — залепетала я, чувствуя себя провинившейся школьницей. — Я все объясню… Эти копы задержали меня, мы не могли приехать вовремя…

— Леди, — вмешался один из полицейских, — если вам нужно повидаться с этим человеком, можете навестить его в тюрьме. Этот парень и его секретарша завели тут маленький бизнес, выдаивая из налогоплательщиков деньги на свои личные нужды.

Мне потребовалось время, чтобы переварить новость. Постепенно сердцебиение пришло в норму, и, когда мистера Пуссена и мисс Вонг проводили мимо, я поприветствовала их, высунув язык и издав не слишком приличный звук.

Взявшись за руки, мы с Митчем стояли среди толпы зевак и наблюдали, как сначала Пуссена, потом Вонг сажают каждого в отдельную полицейскую машину. Когда процессия тронулась, я помахала ей вслед, но единственным, кто ответил, был усатый коп, сидевший рядом с водителем.

— Что ж, — улыбнулась я Митчу, пока мы возвращались к машине. — Быть может, отношения с новым налоговым агентом и не сложатся лучше, но чудеса случаются.

Я искоса посмотрела на Митча, задавая себе вопрос, ждут ли нас впереди долгие отношения или это просто бурная интрижка, которая закончится едва начавшись.

— Ха, штрафа за парковку нет, — с удовлетворением констатировала я, дойдя до «миаты». — Сегодня у меня счастливый день.

— Действительно, счастливый, но тут везение ни при чем, — отозвался Митч, открывая передо мной дверцу. — Копы были слишком заняты, чтобы выписывать штрафы.

Обойдя машину и усевшись за руль, он усмехнулся.

— Знаешь, что мне пришлось бы по душе?

— Что?

— Сходить на игру «Кубз» в воскресенье.

Я нахмурилась, вспомнив про мамин день рождения. Она повела себя как герой, приняв на себя все шесть предназначенных мне звонков от тети Элизабет.

— Ну почему мужчины всегда требуют невозможного? В воскресенье у моей мамы званый ужин в честь ее дня рождения.

— Вот как? Почему бы тебе не захватить ее и близняшек с собой? — улыбнулся он. — А потом все вместе поедем на ужин. Разопьем бутылочку шампанского, а то и две. Мне нравятся праздники.

— Хочешь сказать, что не против познакомиться с моей матерью?

— Совершенно верно. — Он вскинул руку и напряг мускулы. — Введите львов!

Мы влились в поток, Митч плавно включил четвертую. После вчерашней грозы воздух был прохладным и чистым.

Я сделала глубокий вдох, постепенно возвращаясь к жизни. Митч нравился мне, и я не могла удержаться от улыбки. Как и он. Я понимала, что надо рассказать ему про Скотти, но только не сейчас.

В общем и целом все устроилось наилучшим образом — если не считать ссоры с женой Дона, Энн, которая винит меня в том, что случилось на мельнице Грауэ прошлой ночью, и, быть может, никогда в жизни не простит мне этого. И все же откуда-то из-под заполнившего меня счастья слышался голос тетушки Элизабет, призывающей всегда быть начеку и опасаться мести судьбы.

Вся информация об Эрнесте Хемингуэе, использованная в романе, почерпнута из биографий или его собственных трудов. Хемингуэй был уроженцем городка Оук-Парк, штат Иллинойс. После школы он устроился репортером в газету «Канзас-Сити Стар». А шесть месяцев спустя отплыл на корабле «Чикаго» в Европу вместе с добровольцами Красного Креста. Служил водителем санитарной машины и был ранен в Италии в июле 1918 года. Согласно некоторым свидетельствам он нарушал закон, раздавая шоколад и сигареты солдатам в окопах. Пройдя лечение в госпитале американского Красного Креста в Милане, он был впоследствии удостоен итальянской Серебряной медали за проявленный героизм.

После увольнения из армии Хемингуэй вернулся в Оук-Парк, где его бывший учитель английского, Фрэнк Платт, организовал для него выступление в Дискуссионном клубе Берка. 3 сентября 1921 года, в церкви деревни Хортон-Бей, Эрнест сочетался браком с Хедли Ричардсон. Она была старше его на восемь лет. Молодые уехали в Париж, где могли меньше тратить, пока Эрнест начинал свою писательскую карьеру. Ему было двадцать два, и он не издал еще ни одной книги. В бытность в Париже Хемингуэй работал корреспондентом в «Торонто Стар», также супруги получали проценты с наследства Хедли. Он писал рассказы и стихи, свел знакомство с другими авторами, такими как Гертруда Стайн, Эзра Паунд, Ф. Скотт Фицджеральд, Джон Дос Пассос, Джеймс Джойс, Форд Мэддокс Форд.

История с исчезновением саквояжа соответствует истине. В саквояже, когда тот пропал на железнодорожном вокзале в тот декабрьский день 1922 года, лежало все написанное на тот момент Хемингуэем, за исключением одного небольшого рассказа. Еще один рассказ, «Мой старик», был послан в «Космополитен». Хемингуэй немедленно вернулся из швейцарской Лозанны и занялся поисками, но, несмотря даже на обещанное им небольшое вознаграждение, ничего не было найдено. Хемингуэй и его друзья винили в пропаже Хедли.

Шестнадцатого марта 1924 года у Эрнеста и Хедли родился сын, Джон Хедли Найкенор Хемингуэй, которого родители называли Бамби. Гертруда Стайн и Элис Б. Токлас подписали сертификат о крещении младенца в качестве совместных крестных матерей. Но брак Хемингуэя с Хедли так и не оправился от удара, и они расстались в 1926 году. Восьмого декабря Эрнест подал на развод, который был осуществлен четырнадцатого апреля 1927 года. Вскоре после развода, десятого мая 1927 года, Хемингуэй женился на Паулине Пфайфер, работавшей в парижском журнале «Вог». Хедли вернулась в Чикаго и вышла замуж за банкира.

Роман Хемингуэя «И восходит солнце» вышел в сентябре 1926 года. Его хорошо приняли, в течение первых двух месяцев было распродано почти семь тысяч экземпляров. Все доходы от издания он передал Хедли.

Хемингуэй был женат четырежды. Второго июля 1961 года он покончил с собой в городе Кетчум, штат Айдахо, застрелившись из двустволки «Босс», с которой охотился на голубей.

От всей души благодарю Кристофера Эндрю Шнейдера за «заготовку» отрывков из рассказов Хемингуэя. У него воистину удивительный писательский талант.

Готова обсуждать неизменно «все дела насчет Хемингуэя» с моим соседом по Оук-Парк, Моррисом Баске, истинным джентльменом и ученым, с которым мне посчастливилось познакомиться.

Существует только один Томас Дж. Джойс из Joyce and Company Rare Books в Чикаго, и я не устану благодарить его за бесценные консультации по рукописям и редким изданиям и за дружбу.

Огромное спасибо также Лесли Хиндмену из Leslie Hindman Auctioneers за любезную и содержательную экскурсию в запутанный мир аукционных домов.

В очередной раз искренняя благодарность Гордону Дроверу за неоценимую помощь в создании атмосферы Чикаго. Его предположения и шутки всегда к месту.

Спасибо Грейс Морган, агенту и подруге, а также Биллу Краузе и всем из команды «Миднайт Инк» за талант.