Зажав в кулаке острую «Дино», я замерла посреди этого хаоса, прислушиваясь и боясь обнаружить того, кто все это натворил. Но в ушах отдавался только бешеный стук моего собственного сердца.

К другим комнатам вел длинный коридор, на дальнем конце которого была кухня. Я на цыпочках обходила помещения по очереди, каждый раз опасаясь страшной находки. Гостевая спальня, ванная. Везде бедлам. Если кто-то еще прячется здесь, остается положиться на навыки, приобретенные на занятиях по айкидо, хотя сэнсэй прибьет меня, если узнает, что я поднялась на носки.

Войдя в спальню Дэвида, я разглядела в полумраке не заправленную кровать. Это был кошмар, кровавый кошмар.

— Дэвид, — позвала я.

Он лежал на постели практически в той же позе, в какой я его оставила поутру. Только рука свисала, почти касаясь бежевого ковра, на котором образовалась большая красная лужа. Сердце в груди подпрыгнула, и я взмолилась, чтобы Дэвид оказался жив. Я кинулась к нему и в то же мгновение ощутила резкую боль в затылке. Глаза застил туман, в ушах зазвенело, колени подогнулись, и я рухнула на окутанный мглой пол.

Родные всегда говорят, что я твердолобая, и подозреваю, что в буквальном смысле они правы. Голова кружилась, желудок стремился вывернуться на изнанку, но я не отключилась ни на секунду. Где-то в уголке сознания появился сэнсэй, жестоко распекающий меня за непростительную ошибку — дать подойти к себе сзади. Сквозь гул в ушах я различила быстро удаляющиеся шаги, и очень сильно надеялась, что человек, напавший на меня, ушел.

Я попыталась подняться. Ноги были как из резины, к горлу подкатило, и я снова опустилась на пол. Голова сильно болела, за правым ухом стало горячо и мокро. Стараясь не обращать внимания, я сделала несколько глубоких вдохов и, преодолевая боль, медленно поползла к кровати.

Кровь Дэвида была повсюду, колени прилипали к ковру. Когда я дотронулась до его руки, кожа ее была холодна как лед и посерела. Он был мертв.

Я внимательно осмотрела труп. Стреляли дважды: в грудь, из отверстия в которой вылилось много крови, и в голову. Позади тела, на подушке, кровь смешивалась с некоей субстанцией, должно быть, мозгом. Голубые глаза бессмысленно смотрели в потолок. Вокруг раны на голове заметны были мельчайшие следы пороха, и я сделала вывод, что стреляли в упор.

Я отвела взгляд и тяжело сглотнула, стараясь не поддаться тошноте и страху — совсем ни к чему блевать на месте преступления. Тут стоящий на прикроватной тумбочке телефон зазвонил.

— Алло, — прохрипела я в трубку, в тот же момент поймав себя на мысли, что ее не стоило трогать.

— Ди Ди, как дела?

— Слава Богу, это ты, Фил. Дэвид мертв, застрелен. В квартире погром, а мне съездили по затылку.

— С тобой все нормально?

— Вроде бы. Только голова кружится и легкий туман перед глазами. Ну ладно, отбой, буду звонить 911.

Я вышла на оператора и подробно описала, что наблюдаю.

— Вы врач? — спросила девушка.

— Нет, — ответила я, глядя, как пятно продолжает расползаться по ковру. — Страховой следователь.

Я знала, что это заставит ее заткнуться — люди не любят разговаривать с представителями страховых компаний.

Копы заполонили квартиру Дэвида как саранча Юту. Убийство в Чикаго — вещь нередкая, и полицейские выполняли свою жуткую работу с налетом черного юмора, позволяющим не свихнуться.

Тело Дэвида уже увезли, но фотографы делали снимки пустой, залитой кровью постели. Передо мной промелькнула череда лиц, задающих вопросы, а когда меня увели, чтобы отправить в участок, копы еще продолжали измерять, делать схемы и зарисовывать.

В здание участка внутренних районов города меня ввели через черный ход. Построенное в сороковых годах прошлого века, оно явно пришло в ветхость и было напрочь лишено «дружественного интерьера». Окрашенные в серое стены, запах мочи, пота и страха. Единственной уступкой времени были установленные повсюду камеры и пуленепробиваемые стекла.

Скоро я уже потеряла счет часам, как и чашкам отвратного кофе. Голова болела, и я с трудом осознавала, что Дэвид убит. Раз за разом меня спрашивали, почему в квартире повсюду мои отпечатки и откуда мои волосы взялись на подушке Дэвида и в его ванной. Копы разыскали «Дино» и заподозрили, что именно с ее помощью я проникла в помещение. Когда меня измочалили вопросом куда я дела оружие, я вдруг поняла, почему совершенно невиновные люди признаются подчас в самых ужасных преступлениях. Им просто хочется положить всему этому конец.

— Значит, вы продолжаете утверждать, что провели там ночь. Допустим, я вам верю. Повторите, когда вы ушли?

— В шесть или около того. Я уже говорила.

— Значит, провели ночь. Ушли в шесть. Но не вы убили жертву и не вы перерыли его квартиру? — в …цатый раз спрашивал детектив Брюер, и кресло под ним отчаянно скрипело, стоило ему сменить позу.

— Знаете, — продолжал он, — обыск в помещении может дать нам много информации.

— Я уже говорила, что не убивала его и не рылась в вещах.

— Зачем тогда вы сняли туфли? И зачем нужна отмычка «Дино» как не для взлома? И с какой целью вы пользовались телефоном в спальне? Если вы такой крутой страховой следователь, то должны знать, как себя вести в таких случая, — хмыкнул инспектор.

— Я знаю, только в голове был туман. Какие выводы можно сделать из того, как перерыли его квартиру? Что искали?

— Ну, мы совершенно уверены, что преступление не имеет отношения к его профессиональной деятельности. И это скверно для вас, поскольку у нас есть ваши… — Брюер стал перелистывать бумаги, которые я не могла прочитать в перевернутом виде, — … и только ваши отпечатки пальцев, на двери и на телефоне. И отпечатки ваших перепачканных в крови коленей на ковре спальни. К чему мы приходим в результате?

Вопреки ужасу и всему прочему, я удивилась, как им удалось идентифицировать отпечатки коленей. Кофе не утолял жажду, и я погрузилась в мечты о холодном пиве, когда дверь вдруг распахнулась.

— Детектив Брюер? Мне сказали, что вы здесь. Меня зовут Фил Ричи, вот моя визитка.

Я подняла взгляд, но из-за пульсации в голове в глазах двоилось.

— Фил! — прохрипела я. — Спасибо, что пришел. Ты ведь вытащишь меня отсюда?

Брюер изучал визитку.

— Тут сказано, вы адвокат, — он окинул Фила оценивающим взглядом. — Значит, представляете…

— О, нет, — не дал ему договорить Фил. — Я не занимаюсь уголовными делами, только имущественным правом.

— Ну да, имущественное право, — Брюер кивнул и усмехнулся. — Это вроде как когда Элвис умер, его наследство стоило четыре миллиона баксов, а теперь тянет на четыреста миллионов с лишним, так?

— Послушайте, детектив, я пришел, потому что мисс Макгил, будучи в моем офисе, разговаривала по телефону с Дэвидом Барнсом, покойником, когда раздались выстрелы.

— Выходит, вы тоже слышали выстрелы, мистер э-э-э… — Брюер опустил глаза на визитку. — Мистер Ричи, так?

— Ну, не совсем. Я хочу сказать, что разговор велся не по громкой связи. Он прервался, когда мисс Макгил услышала выстрелы. Мы попытались соединиться снова, но ответа не было. Особо важно то, что кто-то с конца Дэвида положил трубку на место. Потом мисс Макгил уехала и, когда я позвонил Дэвиду снова, ответила мне.

Детектив Брюер запрокинул свою крупную голову и уставился в потолок.

— Знаете, господин юрист, — обратился он к Филу, — существует еще пара теорий, прекрасно вписывающихся в происшедшее. Возможно, на самом деле мисс Макгил вовсе не разговаривала с мистером Барнсом из вашего кабинета. Она могла убить его прежде, чем приехала к вам в офис. Нам известно, что она была тут раньше.

Фил обжег меня взглядом. Я была готова душу продать, только не признаваться ему, что провела ночь с Дэвидом.

— Быть может, это уловка, — продолжал Брюер, — и во время так называемого «разговора» на другом конце провода никого не было. А возможно…