Сняв дворцовые одежды, Абу Алам более всего походил на разбойника морей. Черная борода, обветренное лицо, спокойный взгляд серо-стальных глаз (большая редкость в нашем прекрасном городе Багдаде). Но визирь говорил, что его мать была из народа северного, где светлоглазые и светловолосые люди вовсе не редкость.

Вдруг тьму вокруг нас прорезал необыкновенно яркий луч, словно солнце на миг вынырнуло из-за горизонта. Белый огонь окатил наше судно от крутых бортов до высоких мачт.

– Что это, Синдбад? – в голосе Фаруха я впервые услышал ужас.

– Понятия не имею, друг мой. Быть может, почтеннейший визирь нам растолкует эту тайну.

– К сожалению, друзья мои, я тоже не знаю, что это.

Казалось, что луч провожает наш корабль. Он по-прежнему освещал все вокруг, хотя мы двигались достаточно быстро. По правую руку от корабля в темноте черной громадиной проплыла скала эль-Тарика[17]. И как только она осталась у нас за спиной, мир вокруг вспыхнул. Все небо озарилось радужными переливами. Казалось, в небесах развеваются чудовищно-огромные ярко-радужные цыганские юбки. Такого зрелища я никогда не видел. И потому возблагодарил Аллаха всемилостивейшего, который помог мне узреть это невероятное чудо.

Но визирь, который был ошеломлен не меньше нашего, не благодарил Аллаха, не кричал, что это сам Иблис устроил пляску. Абу Алам с озадаченным видом стоял у борта судна и встревожено всматривался в переливы цвета впереди по ходу корабля. Потом он обернулся ко мне.

– Что случилось, почтеннейший? – спросил я, увидев выражение его лица.

– Знай же, мудрейший Мореход, что я вижу это не впервые. Некогда в далеких полуночных землях видел я такую пляску огней. Местные варвары, что надевают шкуры и так спасаются от лютого холода, говорили, что такое чудо я могу созерцать только в самых далеких и холодных землях. Мы же сейчас не на полуночи. Наоборот, мы спустились к полудню от нашего прекрасного Багдада, где царит халиф Гарун-аль-Рашид, да продлит Аллах его годы без счета. Боюсь, что наши испытания только начались.

– Ну что ж, мудрейший… Пусть это и так. Мы же не вернемся в Багдад только потому, что нас напугала какая-то небесная плясунья, что размахивает сейчас яркими юбками перед нашим носом. Зато подумай о том, какие чудеса ты сможешь описать халифу и какими знаниями обогатишься ты сам, когда мы доберемся до древней земли загадок и тайн!

Корабль продолжал скользить по глади моря, а над нами все так же бесшумно и величественно разыгрывалась изумительная феерия. Но потом краски стали тускнеть и вскоре исчезли совсем. Вместе с красками ушла из моего сердца непонятная тоска. Я себя чувствовал воином накануне сражения. Его отделяли от схватки считанные часы, а меня многие дни. И дни отделяли меня от поступков, не совершить которые я не мог.

Путешествие наше было пусть нетяжелым, но долгим. Но наконец подошло к концу и оно. Показался зеленый берег. Горы терялись в облаках, а море ластилось к песчаным отмелям.

– Итак, Синдбад, возблагодарим же Аллаха за то, что он даровал нам удачу. Перед нами древняя земля загадок и тайн, которую эллины называли Атлантидой. Сами же жители этих долин называют себя просто «великие», ибо считают свой народ самым древним и самым мудрым. Они уверены, что от них разошлись по миру и остальные народы. Отдаюсь целиком во власть твоего везения, Мореход. Нам нужно только одно – найти на этом удивительном острове ту самую тайну, сокровеннейшую из сокровенных, что станет жемчужиной среди тайн халифа.

И мы сошли на берег.

Вернее, мы вышли на причал, высеченный, похоже, из одного огромного камня. Здания порта, казалось, парили над землей, так легки они были. Их сложили из камней, выстроив столь искусно, что казались строения не каменными, а сшитыми из тканей. Порт жил несуетливо. Повозки с грузами катились сами собой, а их вожатые сидели спереди и выбирали дорогу меж других таких же повозок. Мы осматривались, не понимая, куда же идти и кого спросить.

Прошло несколько минут. Все мои спутники сошли с корабля. И тут рядом с нами появились (мы не заметили, откуда они пришли и когда) прекрасные женщины с открытыми лицами и тяжелыми мечами в руках. Суровая предводительница вышла вперед и спросила:

– Кто вы, неразумные странники, и как оказались на земле древней мудрости?

– Мы подданные халифа Гаруна-аль-Рашида и пересекли узкое бурное море по его повелению.

– Чего же хочется младшему брату нашей мудрости? С каким повелением он отправил вас в долгое путешествие?

Что-то удержало меня от прямого ответа. Я пробормотал:

– Он беспрестанно ищет знаний, которые еще не обрел в подлунном мире…

Надо вам сказать, братья, меня изумляло даже то, что женщины, прекраснейшие создания, несут стражу, словно суровые мужи. Но я понимал, что в разных землях могут быть разные порядки и разные обычаи.

После моих слов нечто странное произошло с суровой стражницей порта. Она улыбнулась так загадочно, что мне, скажу честно, братья, стало страшно.

– Горе тому, кто ищет ненужных знаний. Горе тому, кто пытается узнать еще неузнанное и познать доселе неведомое. Разве плохо вам то, что уже поведали мудрецы? Разве вашему халифу недостаточно того, что уже написано в книгах?

– Поверь нам, почтеннейшая, мы состоим на службе у нашего владыки. Его повеления – закон для нас. И потому мы решились нарушить ваш покой, пусть сами того и не желали.

– Пойдемте, чужеземцы. Я провожу вас к портовым стражам. Вы поедите и отдохнете, а мы попытаемся понять, что же делать с вами дальше.

Эти слова меня насторожили. За спиной ушедшей вперед главы стражниц мы с визирем переглянулись. В глазах Абу Алама была тревога. Позади себя я услышал шаги – верный Фарух прикрыл наши спины.

– Не опасайтесь, чужеземцы, – не оглядываясь, сказала повелительница стражи. – Мы не причиним вам вреда.

– Будьте осторожны, путешественники…

Эти слова произнесла молоденькая стражница, что шла рядом с визирем. Она старалась подойти как можно ближе к нам и говорить как можно тише.

– Мы действительно вреда вам причинить не можем. Но можем заточить в роскошных покоях на долгие годы. Там вы усвоите мудрость, воссиявшую над нашей страной, что гласит: «Наш век – век золотой. Все уже известно, что уже придумано. А те, кто стремятся к иному, посягают на сами устои нашего мира».

Я изумленно смотрел на девушку. А Фарух, приобняв ее за плечи, спросил:

– Малышка, а ты тоже так считаешь? Ты тоже думаешь, что в этом мире все известно?

– Убери лапы, варвар…

Эти слова она не проговорила, а прошипела сквозь зубы.

– Прости нас, прекраснейшая, мы не знаем обычаев твоей родины, – примирительно проговорил визирь.

– Это не моя родина, варвар! Это слезы наших матерей! Предательство древнего знания!

– Подожди-ка, красавица. Не торопись, говори подробнее.

– Не могу, мы уже почти пришли. Впереди розовое здание – это единственный выход из порта в город. Там вам все объяснят…

– Единственный выход… единственный выход из порта… не нравится мне такая мудрость, Синдбад.

Это сказал Фарух – иногда смелый до безумия, отважный и решительный воин.

– Вот что, чужеземцы. Если вы и в самом деле приплыли за знаниями, если повеление вашего владыки так важно для вас, я вам помогу… Не время сейчас спрашивать, почему я так поступаю. Если получится нам еще встретиться, тогда все объясню. А сейчас поспешите за мной.

Девушка ушла вперед. Мы приближались к воротам порта – вернее, к тому зданию, что она назвала единственным выходом… Но не дойдя буквально нескольких шагов, она бегом свернула к скалам. Мы последовали за ней, стараясь избавиться от погони. Вслед нам неслись слова:

– Куда вы, несчастные чужеземцы? Остановитесь! Вам никто не угрожает! Мы не причиним вам зла!