Вот показался свет, и мы выскочили из каменного коридора. Дальше пути не было – все пространство от скал до самого берега моря было запружено чудовищами: змеи и птицы Рухх, звери с рогом на носу и ящерицы, огромные как дом… Что ж, нам оставалось как можно дороже отдать свои жизни.
Мы замерли. В отчаянии я мысленно воскликнул: «Что же нам делать теперь, о всезнающий визирь?!»
«У старшины мамлюков на поясе должен быть кошель с серебряными монетами. Эти монеты заколдованы, а сила их так велика, что от соприкосновения с волшебным серебром любое чудовище превратится в камень. Вы сможете пробиться к кораблю, что ждет вас в бухте за скалами…»
От этого ответа в глазах моих потемнело. Неужели все было предусмотрено заранее и мы оказались просто игрушками в руках халифа?!
«Нет, Синдбад. Ты, твои силы и мужество – вот самое главное оружие. А серебряные монеты каждый мамлюк носит с собой с того самого момента, когда становится на службу халифа, да хранит его небесный свод! Не теряй времени. За вами гонятся слуги Повелительницы!»
– Бросай серебро! – закричал я что было сил. – Это единственное спасение!
В глазах мамлюков страх сменился изумлением, а изумление – отчаянной радостью. Блеснув в лучах солнца, серебряные монеты упали на чудовищную охрану дороги. И – о счастье! – подданные Повелительницы великанов окаменели. Сзади слышались кошмарные звуки – нас догоняла армия чудовищ, что пряталась в подземельях и гротах. Времени терять и в самом деле было нельзя!
Мы бежали так, будто нас несли на плечах самые быстрые ифриты. И вот показались берега бухты, а вдалеке и в самом деле виднелся кораблик.
Мы решились плыть – но без помощи моих товарищей я бы не добрался до спасительной палубы корабля. Ступив на него, я услышал тихий плач. Оглянулся по сторонам, но стало ясно, что звуки эти слышу только я.
«Прощай, Синдбад! Мне была предсказана смерть в тот миг, когда я отдамся тебе. Я не поверила… Теперь умираю. Но помни, мои слуги всегда будут следить за тобой. Опасайся их…»
Повелительница гигантов оставила мне свой прощальный дар…
Через семь долгих дней, радостным утром ступил я на пристань родного Багдада, обители правоверных. Со слезами встречала меня моя прекрасная жена.
Все диковинные камни, что я смог привезти, отдал я халифу в сокровищницу. Знаю, что подобных редкостей более ни у кого из властителей не было.
Не одним кошелем звонкого золота одарил меня Гарун-аль-Рашид. Но теперь я уже не радовался ничему, кроме соединения с моей прекрасной Лейлой, слаще губ которой не было ничего в этом мире…
* * *
Вот так закончилось второе путешествие.
– А завтра, – сказал Мореход собравшимся, – если захочет Аллах великий, я расскажу вам о чудесах своего третьего путешествия.
И когда Синдбад-Мореход окончил свой рассказ, он приказал выдать Синдбаду-ученику сто мискалей золотом. Синдбад взял их, ушел к себе домой, изумляясь тому, что пришлось вынести Синдбаду-Мореходу, и благодаря Аллаха и то, что он вновь позволил изумиться невероятным чудесам огромного мира.
А дома Синдбад-ученик решил записывать все, что рассказал его учитель, чтобы в назидание потомкам остались изумительные, полные правды повести Синдбада-Морехода.
Макама третья
Настало утро третьего дня ученичества Синдбада-носильщика. Вновь он покинул свой дом, чтобы прийти и услышать новый рассказ о невероятном путешествии Синдбада-Морехода. В руках его был свиток, а в кармане перо и самые черные из чернил, что смог предложить ему с утра лавочник.
– Доброго тебе утра, о Синдбад-Мореход!
– Да хранит Аллах и тебя, ученик. Теперь я вижу, что ты готов выучить тот урок, что я собираюсь преподать тебе.
– Я хочу лишь записать твои рассказы в назидание потомкам и для их поучения.
Мореход лишь благодарно поклонился и пригласил жестом ученика в тот же прохладный зал, что уже встречал гостей Синдбада-Морехода. Послышались шаги, и появились гости. Все собрались вновь, чтобы услышать изумительную повесть. Но теперь рядом с хозяином сидела женщина. Роскошный пурпурный чаршаф[4] скрывал контуры ее тела, но все понимали, что это хозяйка дома, благородная Лейла, одно воспоминание о которой делает голос Синдбада-Морехода полным меда.
Когда гости насладились и насытились, послушали игру прекрасной рабыни и успокоились душой, Синдбад-Мореход начал…
…Рассказ о третьем путешествии
Знайте, о братья, что предстоит вам выслушать рассказ о третьем путешествии; он более удивителен, чем рассказы, услышанные в предыдущие дни, а Аллах лучше всех знает сокровенное и всех мудрее.
Итак, я вернулся из второго путешествия и жил в радости и спокойствии. Да благословит Всевышний нашего халифа! Его заботами я мог более никогда не работать, не торговать и не путешествовать, ибо благодарность Гаруна-аль-Рашида оказалась велика. Рядом со мной была прекраснейшая из женщин. Чего еще пожелать правоверному? Так текли дни за днями. Я, подобно мудрейшим сказителям, рассказывал своей жене о чудесах мира. Близился день, когда у нас должен был появиться наследник. И не было в целом свете людей счастливее нас.
В то утро, когда начинается рассказ о третьем моем путешествии, Лейла сказала мне:
– О господин мой, свет очей моих! Наш первенец родится без тебя. Я чувствую, что сегодня придет к тебе скороход от нашего халифа, да хранит его небесный чертог! Но ты смело оправляйся на зов, не откладывай и не мешкай. Поручение халифа будет трудным, но ты вернешься как раз в тот день, когда надо будет нашему малышу прошептать на ухо заветное «бисмилля!»[5].
Вы знаете, братья мои, как дорог истинному правоверному тот день, когда отец говорит своему родившемуся малышу это священное слово! Конечно, и я не хотел его пропустить. Но также я знал, что предчувствия моей прекрасной супруги сбываются всегда. А потому с легким сердцем стал ждать посыльного из дворца халифа.
Конечно, Лейла сказала правду и на это раз. Задолго до полудня в открытые ворота вбежал мальчишка, низко поклонился и звонко прокричал:
– Да хранит Аллах этот счастливый дом! Великий халиф, да смилуется над ним Аллах милосердный, смиренно просит Синдбада посетить его покои!
Вот так я снова оказался в прохладных и уютных комнатах дворца, где любил размышлять и прислушиваться к миру повелитель правоверных халиф Гарун-аль-Рашид. Всеведущий визирь Абу Алам Монте-Исума, конечно, тоже был здесь – бестелесной тенью он стоял рядом с дверью в тайные покои и ждал, когда я пересеку порог.
– Да хранит тебя Аллах! Ты не задержался!
– Я знал, что очень скоро наступит день, когда великий халиф призовет меня для служения ему, – заметил я.
Мне очень не хотелось признаваться, что моя мудрая супруга предупредила меня об этом. Равно как не хотелось и говорить, что я знаю о том, что мое путешествие по поручению халифа будет тяжелым, но недолгим. Смирение в моем голосе должно было убедить визиря.
Абу Алам как-то странно посмотрел на меня, но промолчал. Долгим и испытующим взглядом окинул меня и халиф. Но тоже не сказал ни слова.
Было непривычно тихо, лишь ветерок без трепета и стеснения врывался в высокое окно.
– Знай же, Синдбад, что дошло до великого халифа известие о чуде. Рассказывают, что в северных странах встречаются места, где посреди синего моря высятся белоснежные горы. Рассказывают также, что на этих белоснежных горах не может выжить ни одно живое существо, ибо эти белоснежные горы сложены целиком из холода и страха. Гарун-аль-Рашид, да хранит его Аллах всемилостивый и милосердный, хочет знать, правда ли это. Халифу, конечно, хотелось бы, чтобы одна такая гора украшала дворцовый парк. Но халиф понимает, что есть вещи, которые неподвластны человеку. Лишь ифрит может перенести такую гору под окна приюта всемилостивейшего повелителя правоверных. А потому Гарун-аль-Рашид просит тебя лишь узнать, правда ли то, что такие горы высятся посреди моря.
