— Хм. — Он стряхнул невидимую пылинку с коленей, потом посмотрел на меня. — Ты рассказала Джонаху об этих последних событиях?

— Да.

— Конечно же, да. Потому что вы двое близки. — Была опасная грань гнева в его голосе, это, возможно, было вызвано страхом или ревностью, но единственное, что имело значение то, что это было направлено на меня.

Я не сомневался, откуда взялось это изменение отношения. Я возлагала это на длинноногую блондинку вампира, покинувшую комнату. Она сажала семена сомнения в наших отношениях, и я бы поставила деньги, что чем больше они проводили время вместе, тем больше становилось этих сомнений.

— Мы не близки, не так, как ты предполагаешь. Не так, как Лэйси преподносит это тебе. И это не имеет ничего общего с этим расследованием.

— И ты готова подтвердить это?

— Готов ли ты подтвердить, что между тобой и Лейси ничего нет? Она выглядела довольно удобно на диване.

— Это совсем другое.

— Потому что Джонах знает, что я стремлюсь к тебе, но она не совсем уверена?

Он сжал челюсти.

— Ты думаешь, что я был неверным?

— Ты хочешь сказать, что я была неверна?

— А ты?

Я вздрогнула от комментария. — Как ты смеешь спрашивать меня об этом.

— Есть слухи, Мерит, о партнерах КГ. Что они работают. тесно. вместе.

Его тон стал снисходительным, и я вдруг почувствовала себя очень маленьким ребенком, стоящим перед своим отцом, который был в ярости на то, что я сделала. Этан был зол, и мне было жаль, что он не чувствовал мои клятвы Кадогану и КГ не были в оппозиции.

Но я знала Джонаха, и я знала, что ничего не было. Я все еще верила в дело, и я собирался извиниться только за это.

Мои глаза посеребрились, мое сердце билось быстрее, кровь гудела в моих венах, когда мой гнев рос. — Это работа. Это только работа, и ничего больше.

Приподняв бровь с высокомерием, которое меня всегда раздражало. Это, возможно, была его подпись, но это был смехотворный ответ. Смешной ответ. к действительно смешным аргументам.

Мы действительно спорили о неверности? Бог знал, что я любила этого человека, но он был упрямым, тугозадым в управлении уродом, который действительно знал, как нажать на мои кнопки.

— Этан, мы лучше, чем все это, — Я не знаю, что она наговорила тебе, — сказала я, — но ты знаешь, я бы не стала изменять тебе. Она манипулирует тобой, воздвигает стены между нами, что вредит этому Дому, потому, что у нее есть чувства к тебе.

— Мной не манипулируют, — сказал он, не совсем уверенно, но, казалось, немного сомневаясь.

— Хорошо, — сказал я. Мы застыли там в ужасном, неловком молчании на мгновение.

— Я чувствую себя преданным.

Я закусила губу противясь внезапному натиску слез. — Я знаю. И мне жаль.

Этан кивнул, но ничего не сказал.

— Хорошо, тогда, — сказал я. — я должна вернуться к работе. — удрученная и злая я пошла к двери.

— Куда ты идешь?

— Я не совсем уверена. Но я думаю, нам нужно некоторое пространство, прежде чем мы можем сказать то, о чем будем потом сожалеть.

Предположим, что мы уже не вместе.

Пятнадцать минут спустя я была еще в пути на Лейк Шор Драйв, с озером справа от меня и Чикагскими "Широкими плечами", слева.

К сожалению, поездка не сделала меня спокойней. Мир было тих, но мои мозг и сердце устроили гонки.

Наверное, Лэйси и Этан работают. Может, они сделали перерыв после долгой, несчастной ночи. И возможно, пришло время, которое он возможно, провел бы со мной, если бы не был так зол.

Он хотел рядом друга, кого-то кому мог доверить свои чувства. Он мог бы, выбрать сообщника получше из каталога. Она была всем, чем я не была, как мне казалось.

Изящная, стильная, хладнокровная.

Такая же, как он.

Линдси как-то сказала мне, почему Этан нуждался во мне, потому что я поджигала его лед. Лейси может никогда не вызывала его гнев, но она конечно, не зажигала его.

Но ничто из этого не заставило меня чувствовать себя лучше. Не сегодня.

Я хлопнула по рулевому колесу обеими руками, пока ладони не заболели и я не почувствовала себя лучше.

Бедное Volvo. Изобретение ли шведских инженеров или нет, оно не было предназначено для вампирской агрессии. Казалось, есть только один вариант.

Я поехала в украинскую деревню, где базировалась североамериканская Центральная стая.

Приземистый бар для байкеров назывался Красная шапочка, сейчас он также являлся домом для некоей городской нарушительницы. И я хотела бы ее видеть.

Даже в мороз, оборотни бездельничали снаружи, в то время как Мэллори, собрав свои волосы в высокую бабету, по моде а-ля молочная горничная, стояла рядом с Берной и практиковалась в заливке ликера в выстроенные в ряд бокалы.

Когда я подошла ближе, инструкции Берны стали слышны яснее. — Нет, — настаивала она. — Нет, ты льешь быстро, не разлей. Я покажу, я покажу — Она оттолкнула Мэллори с пути и забрав бутылку ликера у нее и наполнила шесть бокалов гладкой, быстрой линией, не пролив ни капли.

Мэллори кивнула ей завистливо. — Я не уверена, люблю ли я тебя, — откровенно сказала она. — Но ты разбираешься в мясе и выпивке.

— Это два блюда из четырех, — сказала я, садясь перед баром. — малокейки и пицца два других.

Бог знал, Мэллори была далека от совершенства, и наши отношения были еще деликатны. Но стоило ей взглянуть на мое лицо, как ей стал понятен источник моих неприятностей. и закатить глаза.

— Что же ты теперь сделала?

— Почему ты думаешь, что я что то сделала?

— Потому что ты на другом конце города в этом баре, когда у вас большие проблемы в вашем Доме. Черт побери, Берна. Он сказал, что я могу отдохнуть немного.

— Ты можешь отдохнуть немного, — сказала она, хлопая одной рукой по другой и указывая на меня. — Посмотри на девушку. Она тощая вампирша. Она в любви, но она далеко от любовника. Тебе не нужно волшебство, чтобы знать это. — Она постучала по голове. — Необходимо око.

Они обе посмотрели на меня. я кивнула застенчиво.

— Когда ты права, то права, — сказала Мэллори. — И поскольку он принял кол за нее, это в значительной степени доказывает, что он с ней надолго. Я держу пари, что она текущий источник своей собственной драмы?

Я ненавидела этот вывод.

Не потому что это было не так, а потому, что это было унизительно. Мне двадцать восемь лет, и я бессмертна. Было ли мне предназначено, чувствовать себя неловко всегда, по крайней мере, там где касалось любви?

И как часто я лажалась, когда ее не было, а я даже не знала этого?

Мэллори повернулась к Берне. — Я минут на пятнадцать, мы двинемся наверх, обсудить это.

— Вы можете здесь! Я не буду слушать.

— Ты будешь подслушивать, — сказала Мэллори, — а потом расскажешь в своем книжном клубе все, что услышишь.

— Но, это как "Сумерки" в реальной жизни! — запротестовала Берна. — Блеск!