– Но….

– Ничего страшного не случится… Ведь до сих пор же не случалось, правда? Но если вдруг… Если вдруг я паду, пронзенная стрелами молодого бамбука, обещайте мне, что присмотрите за Ксоло…

– Глупости.

– Обещайте.

Я пообещала.

Я пообещала, и бонсай был торжественно установлен в кабинете Аглаи. Больше я его не видела.

Впрочем, Аглаю я тоже почти не видела: она заканчивала роман. Тот самый, который должен был явить широкой литературной общественности новую Канунникову. Аглая почти не выходила из кабинета; иногда я и понятия не имела – дома она или нет. Ради последних страниц был заброшен даже кинотеатрик «КИНОЭТОПРАВДА24КАДРАВСЕКУНДУ» и наши воскресные в нем посиделки. Я не слишком переживала по этому поводу, тем более что теперь мне приходилось выдерживать натиск эмиссаров нескольких издательств. Эмиссары жаждали вырвать у строптивицы права на издание романа.

Аглая только посмеивалась: она придерживала товар, чтобы впоследствии получить за него по максимуму.

– И как долго это будет продолжаться? – Я была измотана телефонными звонками и потому имела законное право на этот вопрос.

– Перенесем решение на начало следующего года, девочка.

– До начала следующего года я не доживу.

– Ничего. Съездите на съемки, развеетесь. Питер ваша родина, кажется?

Надо же, она не забыла! Я была тронута.

За неделю до нашего отлета Аглае передали сценарий новогодней программы «Играем в детектив», а еще спустя четыре дня в Москве всплыл Райнер-Вернер. Немец привез только что переведенное «Такси для ангела» и теперь жаждал заключить договор на перевод следующей книги.

Декабрьский Райнер оказался намного симпатичнее октябрьского. И все потому, что предстал пред нашими очами в тулупе, валенках и косматой ушанке из собаки. Тулуп скрывал от посторонних глаз его глупую, чрезмерно развитую мускулатуру и слишком много о себе возомнивший пах. А ушанка делала немца похожим на скотника с обветшалой колхозной фермы.

– Где вы достали эту прелесть, Райнер? – спросила у него Аглая.

– О, это подарок. Немцы из Казахстана, очень приличная семья. Натурализовались в Германии несколько лет назад. Я обучал их языку…

– Только не раздевайтесь, – шепнула я Райнеру, когда мы остались одни. – Так у вас будет больше шансов на договор.

– Вы думаете?

– Уверена в этом.

Немец отнесся к моим словам серьезно. Настолько серьезно, что даже кофе пил в тулупе, держа шапку на коленях. Он не настаивал на водке, не упоминал всуе паюсную икру, ни разу не срыгнул, трижды удачно пошутил, еще столько же – мелко польстил «unbegre[13] фрау Аглае», а в заключение добавил, что удовольствие, которое она доставила ему своим романом, может сравниться разве что с удовольствием от…

В этом месте Райнер на секунду замолк и закатил глаза.

С удовольствием от группового секса со сборной по синхронному плаванию, – мысленно закончила я.

«С удовольствием от Германа Гессе, фрау Аглая».

Герман Гессе, надо же! Бедный ты бедный, не иначе, как с работой у тебя совсем тухло, если ты так цепляешься за эти переводы…

– Он тоже пишет детективы? – ревниво спросила Аглая.

Райнер-Вернер несколько озадачился, и, пока обдумывал ответ, Аглая выдала такое, что я чуть не свалилась со стула:

– У нас намечается маленькое приключение за городом, Райнер. Не хотите присоединиться?.. Мы чудно проведем время, обещаю вам…

…Зачем она позвала немца, о котором столь непочтительно отзывалась еще совсем недавно? Быть может, все дело было в сценарии телепередачи? Я прочитала этот сценарий не единожды, но так и не смогла понять, чем же он прельстил Аглаю.

Написать подобную лабуду можно было только с тяжелого похмелья. И с такого же похмелья взяться за ее реализацию. А предполагаемый антураж! Старинный особняк, винтовые лестницы, оплывшие свечи, треснувшие зеркала, пыльные портьеры и сразившая меня наповал ремарка «в камине потрескивают дрова». Ремарка встречалась в сценарии раз пятнадцать и, очевидно, была главным двигателем сюжета.

За исключением приглашенных на съемку авторов детективов, разумеется.

Их – вместе с Аглаей – было четверо. И все они (во всяком случае, в сценарии) скрывались за аббревиатурами: СС, ТТ, ММ и АК.

Я не стала спрашивать о них у Аглаи, чтобы лишний раз не травмировать метрессу. Особенно после ее программных высказываний о конкуренции в масскульте.

О конкурентах – как о мертвых: либо хорошо, либо ничего. Это первое правило любого, даже самого незначительного, интервью деятеля массовой культуры. Никакой рекламы. Аглая выбрала «либо ничего» и за несколько звездных лет успела так выдрессировать журналистов, что уже никто не приставал к ней с вопросом: «Дружите ли вы с кем-нибудь из женщин-детективщиц?»

Соратницы по криминальной бойне платили Аглае той же монетой.

В этом я убедилась, покопавшись в мутной жижице Интернета. Там же я выловила сведения о СС, ТТ и ММ.

Аббревиатуры расшифровывались не так воинственно, как могло показаться на первый взгляд: Софья Сафьянова, Теодора Тропинина и – донельзя романтическая – Минна Майерлинг. Софья Сафьянова и Теодора Тропинина сотрудничали с издательством «Око-пресс», специализировавшемся на русопятом вале криминала. Ни одного сомнительного псевдонима, всем авторам выдается булава с мечом-кладенцом, после чего они формируются в полки и дружины. И с криком «Сарынь на кичку!» отправляются штурмовать книжные развалы.

Софья Сафьянова и Теодора Тропинина были лицом издательства. Сафьянова (как бывший работник прокуратуры) специализировалась на полицейском романе. Тропинина же оседлала иронический детектив и ваяла по десятку книг в год.

С Минной Майерлинг дела обстояли несколько иначе. Ее коньком был мистический триллер и бесчисленное количество сносок в текстах. И отсылок к картам Таро, Костанеде и сериалу «Восставшие из ада». Под нее даже организовалось издательство с красноречивым названием «ВЕЛИАР»[14]. Минна Майерлинг представлялась мне чахоточной вамп с браслетом на ноге и цыганщиной во взгляде. Одно имя чего стоило! Одно, покусанное вампирами, имя! Ах, Минна, Минна, несостоявшаяся супруга Дракулы…

Ну, а с АК…

С АК все было ясно. Аглая Канунникова, Автомат Калашникова, направленный прямо в сердце читателя. А мы с бесхитростным Райнером-Вернером будем вынуждены играть роль автоматных рожков. Мы – всего лишь свита знаменитой писательницы. Именно поэтому она берет нас с собой, вторым и третьим номером после голозадой Ксоло. Именно поэтому мы летим самолетом, а не едем поездом, как все остальные. Все эти СС, ТТ и ММ. Именно поэтому мы прибываем на полдня позже.

Именно поэтому я сижу сейчас в кресле между Аглаей и Райнером-Вернером и меланхолично жду посадки в аэропорту Пулково.

И начала игры.

Мы будем играть королеву, играющую в детектив…

За шесть часов до убийства

…В аэропорту нас встречал утонченный молодой человек, представившийся режиссером программы. У режиссера было довольно экзотическое восточное имя, запомнить которое не представлялось никакой возможности. И после того, как Аглая несколько раз мило переврала его, режиссер предложил укороченный вариант – Фара.

Все сошлись на том, что «Фара» звучит по-свойски и располагает к доверительным отношениям.

В джипе, который должен был доставить нас к месту назначения, Аглаю ждали подмерзшие розы и еще один нацмен.

Нацмен являл собой полную противоположность аристократическому Фаре: плоское блинообразное лицо монгольского божка, узкие глазки и лоснящиеся черные волосы (без тюленьего жира здесь не обошлось, как пить дать!). Божок был облачен в лисью доху и снабжен четками из хорошо отшлифованного черного агата.

– А это наш радушный хозяин, – с ходу охарактеризовал нацмена Фара.

– Чингисхан местного разлива? – шепнула ему Аглая. Она умела говорить комплименты.