Старый джентльмен усталым движением опустился в кресло перед письменным столом и озабоченно подпер рукой голову. Он так глубоко погрузился в свои думы, что не расслышал легкого стука в дверь и затем шагов вошедшего в кабинет лакея.

Вошедший слегка кашлянул, и лишь тогда старик заметил его:

– В чем дело, Джон?

– Какой-то господин хочет видеть, вас, сэр. Он отказался назвать мне свое имя. Он приказал мне так и доложить.

– Впустите его.

Кинлей говорил звонким, энергичным голосом, в котором сразу была заметна привычка повелевать.

Сэр Балдуин Кинлей бросил на себя быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что лицо его достаточно непроницаемо, чтобы скрыть заботы и невзгоды от постороннего взора.

В этот момент послышались твердые шаги, и после лаконичного «войдите» со стороны хозяина на пороге показался незнакомый Кинлею господин. Интеллигентное безбородое лицо его с первого взгляда показывало, что обладатель его одарен недюжинными способностями, а в серых пронизывающих глазах этого человека светилась энергия и предприимчивость.

Кинлей вопросительно взглянул на посетителя.

– Мое имя – Нат Пинкертон. Вы, сэр Кинлей, просили меня зайти к вам.

Кинлей с оживившимся радостным лицом подошел к великому сыщику и протянул ему обе руки:

– Приветствую вас, мистер Пинкертон. Ваше появление у меня снимает с моей души великую тяжесть. Прошу садиться.

Усаживаясь, сыщик скользнул взглядом по внушительной гордой фигуре финансиста, а также успел оглядеть до мелочей всю обстановку комнаты. Наконец он вопросительно взглянул на своего собеседника.

– Не знаю, мистер Пинкертон, – начал Балдуин Кинлей, – известно ли вам об огромных убытках, понесенных в последнее время моим Торговым домом благодаря целой шайке разбойников. Вы, вероятно, слышали уже не раз о подвигах речных пиратов, появившихся на реке Гудзон. По каким-то таинственным причинам больше всего от этих господ страдает моя фирма, скажу вам даже, что в течение последних трех месяцев убытки достигли миллиона долларов. Если дело пойдет так и впредь, моей всемирно известной фирме грозят в ближайшем будущем крупные финансовые затруднения.

Пока старик говорил, Нат Пинкертон вынул из кармана газету и, когда собеседник его замолчал, прочел из нее ему вслух несколько строк, напечатанных мелким шрифтом. Строки эти гласили следующее:

«Прошлой ночью отчаянным „пиратам Гудзоновой реки" вновь удалось овладеть большим грузом шелковых материй, перевозившихся фирмой „Балдуина Кинлей" на одной из собственных барж в коммерческую гавань. Это уже пятый по счету случай за последние четыре месяца, когда означенная фирма является жертвой этой смелой шайки. Убыток, понесенный фирмой за этот указанный выше срок, составляет около миллиона долларов. Пираты привели свой план в исполнение с беспримерной дерзостью. За полчаса ходу от Габокен-Пирса буксиру, который вел означенную баржу с товарами, перерезал дорогу небольшой паровой катер. Он ловко причалил к самому борту буксира, и на палубу последнего с катера соскочило десятка два-три людей с ружьями, которые моментально справились со шкипером и всей малочисленной командой буксира. Люди были связаны и отведены в трюм буксира, а груз с баржи был увезен катером в неизвестном направлении. И сами разбойники, и все похищенные товары как в воду канули. Полицейские катера, число которых увеличено вдвое со времени появления пиратов, не заметили ничего подозрительного. Буксир со связанным экипажем и опустошенной баржей был найден рано утром полицейским катером вблизи Габокен-Пирса».

Нат Пинкертон закончил чтение и задумчиво устремил взор перед собой, а финансист только глубоко вздохнул.

Сыщик первый нарушил молчание:

– Сэр Кинлей, так как вы хотите оказать мне доверие и поручить мне преследование шайки, то первой вашей обязанностью будет рассказать мне о ваших отношениях, как деловых, так и интимных, со всеми теми людьми, с которыми вам приходится соприкасаться. Лишь при этом условии я могу надеяться на успех. Окажите мне полное доверие – и вы увидите, что не напрасно обратились ко мне за помощью.

– Вы вселяете в меня новые надежды на успех, мистер Пинкертон, – горячо ответил коммерсант. – Спрашивайте меня обо всем, что найдете нужным, – и вы получите ответ на каждый предложенный вами вопрос.

При последних словах Кинлея глаза Пинкертона обратились на красную портьеру, находившуюся на противоположном конце комнаты. Ему показалось, будто она слегка зашевелилась.

Одним прыжком сыщик очутился перед портьерой и быстрым движением руки отдернул ее в сторону. Там все было пусто, но Пинкертон успел заметить, что противоположная дверь закрылась как раз в тот момент, когда он распахнул портьеру.

Он вернулся на свое место:

– Мне показалось, что кто-то подслушивает за этой портьерой, а так как мое посещение должно остаться в тайне, то я счел лучшим тотчас же убедиться в том, был ли там кто или нет.

– Дверь эта ведет в комнату моего клерка, который стоит выше всяких подозрений. Он сам вне себя от гнева на разбойников и целыми днями только и занят мыслью о том, как бы изловить всю их шайку. В своих опасениях он дошел до того, что заподозрил даже моего шкипера в соучастии с шайкой. Я рассчитал последнего и нанял нового, но, к сожалению, и это не помогло, так как разбойникам после этого повезло еще больше.

Сыщик многозначительно улыбнулся при этих словах:

– Вы лично нанимали нового шкипера?

– Нет. Делами подобного рода распоряжается всегда мой клерк.

– Есть ли у вас, сэр, враги, которые были бы заинтересованы в вашем разорении?

Коммерсант подумал минуту и сказал:

– Я не могу припомнить ни одного случая, который мог бы дать основание предположить, что у меня есть враги, заинтересованные в моих неудачах.

– А как обстоят у вас дела с рабочими, сэр? Быть может, ответ на этот вопрос покажется вам затруднительным в некотором отношении, но, тем не менее, я прошу откровенного ответа. Не относитесь ли вы слишком строго к вашим людям и не платите ли вы им слишком малую плату? Не было ли у вас случаев несправедливого увольнения рабочего?

– Я со своими рабочими обхожусь гуманно и плачу самое высокое жалованье. Я не могу также припомнить ни одного случая несправедливого беспричинного увольнения. У меня рабочий персонал состоит большей частью из старых служащих, пополняемых, конечно, все время новыми, ибо обороты моей фирмы растут с каждым днем.

Наступило короткое молчание, во время которого Балдуин Кинлей задумчиво посмотрел на портрет, стоявший на его письменном столе. Его лицо приняло при этом мягкое выражение.

Фотография эта изображала изящную красивую девушку, удивительно похожую лицом на коммерсанта.

Сыщик проследил за взглядом хозяина дома и спросил:

– Это ваша дочь?

– Да, сэр, это моя единственная дочь.

– Замужем?

– Нет!

Это «нет» прозвучало как-то жестко и сыщик инстинктом почувствовал, что своим вопросом он задел какую-то еще не зажившую рану старого финансиста.

– Три месяца тому назад у меня появился претендент на ее руку; я отказал ему, и этот отказ причинил мне и причинит еще впереди много убытков.

Пинкертон насторожился:

– А кто же был этим претендентом?

– Один из моих конкурентов, Фред Кронвелл. Его экспорт, правда, вдвое меньше моего, но так как у него нет собственных пароходов, то он отправляет все свои товары на моих судах. После моего отказа он стал направлять их на суда других компаний, это обстоятельство явилось чувствительным ударом для меня. В довершение всего, примерно в то же время я начал терпеть огромные убытки из-за нападений пиратов гудзоновой реки. И что самое удивительное, этим рыцарям легкой наживы попали в руки как раз самые дорогие грузы, тогда как менее ценные остались нетронутыми. Очевидно, тут дело обстоит не без измены со стороны кого-либо из моих служащих.