Войска у Левенгаупта оказалось шестнадцать тысяч. Ни Петр, ни Меньшиков встретиться с такой силой не ожидали. Уже первое столкновение, случившееся двадцать шестого сентября, показало, что баталия будет не из легких.
Через два дня у деревни Лесная армии сошлись вновь. Бой начался в полдень с оружейной и артиллерийской дуэли.
Стоял сплошной грохот, а дым от сгоревшего пороха тучей поднимался вверх, закрывая осеннее солнце. Испуганно ржали кони, раздавались вопли раненых. Но Петр и Меньшиков, рискуя жизнью, оставались в зоне обстрела.
‑ Без Боура нам шведов не сдюжить! ‑ прошипел Шеин. ‑ Почему до сих пор нет? Ума не приложу. Где же Родион Христианович?
‑ Надобно слать гонцов! Торопить.
‑ Грамотный ты, казак Андрий! Да и мы не лыком шиты. Думаешь, не слали? Да толку!
"Ну вот, похоже, и первая по‑настоящему критическая точка ‑ подумал я. ‑ В моей реальности генерал‑лейтенант Боур со своими драгунами застрял где‑то на болотах и к битве не успел. Вот так! Пора, Андре! Твой час пробил".
‑ Дмитрий Александрович! Отправьте меня.
‑ Приведешь?
‑ Постараюсь. За Лесной ‑ болота, топь. Может, увяз. Там и поищу...
‑ Опять домыслы... или?
Выразительно глянув в его змеиные глаза, тихо, но веско ответил:
‑ Или!
‑ Ну что ж! Сейчас подготовлю пакет, и с Богом! Порадей на благо Отчизны, нечистая сила!
‑ Да что вы все время ‑ нечистая да нечистая! А может ‑ посланник Божий, ‑ огрызнулся я. ‑ Ведь пути Господни ‑ неисповедимы!
‑ Дай‑то Бог! Да вот только плохо верится... почему‑то... Прости, Господи!
Через полчаса приказ был готов. Я позвал Грыцька и Данилу, и мы поскакали в Лесную. Плутать в болотах без провожатого я, конечно, не собирался. Кто‑то же в селе их должен хорошо знать?
За спиной остался постепенно затихающий шум битвы. Выехав из леса, отыскал петлявшую змейкой тропинку. По ней мы ехали еще минут тридцать, прежде чем я увидел, словно вросшие в землю, глиняные халупки. Из кустов раздавалось веселое чириканье воробьев. Похоже, о войне здесь знают понаслышке.
Однако в селе никого не было. Я даже растерялся. Но тут, возле одной из хат увидел деда, неподвижно сидевшего на лавке. Во рту у него дымила трубка.
Спешившись, я подступил к нему поближе. Седые волосы и борода, нос картошкой, впалые щеки, натруженные мозолистые руки и на удивление живые серые глаза. В холщевых штанах и рубахе, в постолах и шерстью наружу старой козьей куртке.
Я уважительно поклонился.
‑ Добрый день, отец!
Он немного помедлил, прежде чем ответить. Оглядел меня с головы до ног.
‑ Кому добрый, а кому и нет, мил человек.
‑ А люди‑то где?
‑ Люди? Люди боятся ‑ ушли в лес.
‑ Ну, а ты чего?
‑ А мне‑то чего страшиться? Смерти? Так старуха давно заждалась. Добра не нажил, прятать нечего. А хата... того и гляди сама упадет...
‑ Извини, дед, что беспокою, дело у меня к тебе.
‑ Ясно. Зря болтать бы не стал.
‑ Догадливый ты. Звать‑то как?
Дед недовольно поморщился. Будто я задел больное место. Пришлось чуть‑чуть "помочь" телепатически. Уж больно дорого время.
‑ Архипом.
‑ Послушай, Архип, ты за русских или за шведов?
‑ Шел бы ты, мил человек, своей дорогой ‑ не морочил бы мне голову.
‑ А все же?..
‑ Да нам все едино... Ни Петро ни Карло жить тут не станут. Пошумят маленько и уйдут... Нужно только чуть переждать.
‑ Так ты же православный! Крест на груди. Должен стоять за единоверцев. Придет Карло ‑ разрушит церкви.
‑ А ты не больно стращай!.. Бог, он ‑ в душе. Мой храм всегда со мной. А единоверцы тоже разные бывают. Фуражиры петровские ‑ не больно‑то ласковы...
Похоже, его не убедить. Ну что ж, Архип, хоть ты и прав, но выхода у меня нет: опять ‑ телепатия.
‑ Послушай, дед. Где‑то в ваших болотах увяз драгунский корпус. Без него шведа не побить. Помоги!
‑ Так бы и сказал! А то сразу норовишь в душу лезть. С какой стороны шли?
‑ По южной дороге.
‑ Там и плутать‑то вроде негде. Разве в Черную топь?..
‑ Далеко?
‑ Да верст пять‑шесть будет.
‑ Верхом сможешь?
‑ Давненько не пробовал?
‑ Ну, давай, миленький! Выручай! Грыцю, помоги деду. Сам подождешь меня здесь.
Архип явно скромничал. Он вполне уверенно скакал верхом. Хотя не так быстро, как хотелось. Но тут уже телепатией не поможешь. Въехали в лес. Очень быстро и так не особо приметная дорожка рассыпалась на несколько незаметных глазу тропинок. Петляя между деревьями, они стремились в чащу.
Скоро под копытами стала проступать черная вода.
Архип остановился.
‑ Дальше на лошадях не пройти. Ну‑ка, пальни, мил человек. Коль на Черной топи солдатики твои, услышат ‑ отзовутся.
Шум выстрела многократно отразился гулким эхом.
Почти сразу, издалека прозвучало несколько ответных.
‑ Кажись, там! Дальше нужно пешком. А хлопец твой пусть за лошадями присмотрит. Ну‑ка, вырежь две длинные палки.
Я ступал в вслед за Архипом, ощупывая дно палкой. Пару раз, утратив опору, она проваливалась куда‑то в бездну.
‑ Как же мы их оттуда выведем?
‑ Да погоди ты! Дай самим пройти... Там видно будет.
Я думал, что идти придется дольше. Но не прошло и получаса, как мы ступили на твердый грунт. Вскоре сухие деревья сменились зелеными, а за ними открылась огромная поляна, на которой собралась целая армия.
‑ Корпус Боура! ‑ ахнул я. ‑ С кем они тут воюют?...
Драгуны, увидев нас, закричали, замахали руками.
‑ Где генерал‑лейтенант Боур? У меня приказ Меньшикова.
Вид у генерала был не особо бравым. Видать, знал, чем грозит его просчет. Петр не помилует!
‑ Как же вас угораздило? ‑ спросил, отдавая пакет.
‑ Проводник ‑ мерзавец! Говорил, что так ближе, а сам завел и сбежал. Вернуться назад не могу, теперь там ‑ сплошная топь.
‑ Ну, дед, на тебя вся надежда! ‑ обратился я к Архипу. ‑ Христом‑Богом прошу ‑ выручай.
‑ Коль пришел, помогу ‑ выведу. Пусть все ведут лошадей под уздцы.
Повел он, как мне казалось, через самое гиблое место. Даже у меня на душе кошки скребли. Местами ноги проваливались по колено. Кони недовольно ржали, рвали узду. Того и гляди, сойдут с невидимой тропы. И некоторые оступались, ныряли по грудь, тащили за собой хозяина. Тропа узка, опереться не на что... Спасали только людей. Конские предсмертные вопли холодили кровь, заставляя шевелиться волосы на голове.
Казалось, этому кошмару не будет конца. Но вот долгожданная твердь под ногами. Виднеется едва заметная тропинка.
‑ По ней выйдете на дорогу, а я приведу твоего хлопца и коней.
‑ Спасибо, дед, но я ‑ с тобой.
‑ Не веришь, мил человек? Да ежели б я захотел, то все уже были бы давно на том свете. И ты, и твои драгуны... Не просто там пройти ‑ замараешься. И без того уже... глянь на себя...
‑ Ничего ‑ не сахарный, отмоюсь.
‑ Ну, гляди, твоя воля. Коль говоришь не сохатый... Кхы... Кхы...
Хоть дед был стар и слаб, но двигался по болоту быстрее и ловчее меня. Я же, как ни старался, а все же плюхнулся в грязь.
Мокрый, с головы до ног облепленный грязью, вышел к Даниле. Юноша, увидев меня, перекрестился.
‑ Никогда бы вас, пане, не признал! Ей Богу! На черта схожи!
Архип же потихонечку посмеивался себе в бороду.
Немного привести себя в порядок я смог только в деревне. Теперь спешить особо некуда. Шеститысячный корпус Боура уже приближается к полю боя.
В знак благодарности я отсыпал деду горсть червонцев. Он даже не представлял, что изменил реальность. И пока, кажется, пространственно‑временного коллапса не произошло...
Когда мы уезжали, старик все так же сидел на лавке, пуская изо рта клубы едкого дыма.
Подошедшие драгуны переломили ход баталии. Впервые в большом сражении со шведами Виктория улыбнулась русским.
Потеряв восемь тысяч убитыми, все пушки и обоз, Левенгаупт с оставшимися солдатами под покровом ночи бежал с поля битвы.
