Популярность Родзаевского росла. Богатые харбинские коммерсанты были обложены налогом на содержание партии. Тот, кто отказывался помогать борцам «за грядущую Россию», подвергался террору.

Видя в фашистской организации своего союзника, японские резиденты поддерживали с Родзаевским тесную связь, обещая ему заглавную роль в будущей политической игре. Для этого Родзаевский помог им совершить несколько провокационных актов против китайцев. Это послужило поводом для вторжения японцев в Маньчжурию в сентябре 1931 года.

После создания империи Маньчжоу‑Го, японцы предложили Родзаевскому именовать свою партию «Российским фашистским союзом», разрешили открыть газету «Наш путь», а в 1937 году посоветовали создать шпионско‑диверсионную школу. В нее вербовались разные неудачники из эмигрантской молодежи, которые после подготовки забрасывались в Советский Союз. Особенно активно развернула свою работу школа со времени нападения Германии на СССР. Японцы ждали удобного момента, чтобы выступить. Им нужны были обученные агенты, и Родзаевский их готовил.

В свое время он уговорил стать шпионкой Евгению Пенязеву. Но ей, как известно, не суждено было вернуться в Маньчжурию, зато вместо нее явился советский офицер. Когда Родзаевский узнал об этом, он радовался больше самого генерала Дои. В этом была и его заслуга. Теперь ему хотелось использовать офицера в своей политической борьбе. Он жаждал дать несколько очерков в газете об «ужасах» советской действительности. И Дои передал офицера в его распоряжение.

Над городом, согретым теплым весенним солнцем, гулко разносился колокольный звон. Казалось, он лился откуда‑то с неба и медленно таял, уносясь вдаль.

Померанцев шагал по улицам за неразговорчивым рябоватым парнем, у которого на поясе висел наган. Проходя мимо церкви, Иван с любопытством посматривал на колокольню, где гудели языкастые колокола. С крыш домов по водосточным трубам сбегала вода. Улицы обнажили серый асфальт, по которому разъезжали легковые машины, пролетки. Встречались и китайские рикши, возившие на коляске пассажиров. Пестрели яркие афиши и рекламы. Фирма «Стелла» предлагала духи, пудру, крем. Театр «Модерн» возвещал о камерном концерте симфонического общества. На домах встречались вывески: «Красноярский скупочный магазин», «Томское торговое общество», универсальный магазин «Чурин и Ко».

Среди прохожих были европейцы в шапках и шляпах, в пальто и жакетах. Встречались японские офицеры с саблями на боку. На перекрестке улиц Померанцев увидел нищих, которые сидели на панели около своих изношенных шляп и картузов. В другом месте на тротуаре стоял седой старик, играл на скрипке.

Все здесь было необычно: и яркая реклама, и шикарные витрины магазинов, и разноликая публика. Вот он, тот мир, о котором Иван много слышал, но никогда еще не видел!

Около одноэтажного кирпичного дома рябоватый остановился и открыл парадную дверь. Померанцев прочел вывеску перед входом: «Клуб российского фашистского союза». Они вошли в просторный зал со сценой. На стенах висели портреты фашистских вождей разных стран. Ивану были знакомы только Гитлер, Муссолини и Франко. Рябоватый пригласил в кабинет. На стене под самым потолком Померанцев увидел большой портрет Николая Второго, пониже – скрещенные флаги: царский и фашистский с черной свастикой. А под ними сидел щуплый человек с желтыми напомаженными волосами, зачесанными на пробор с бакенбардами и рыжей бородкой. Черная косоворотка, подпоясанная ремнем с портупеей, делали его похожим на царя, изображенного на портрете.

– Слава России! – выбросил вперед руку рябоватый. С кресла встал рыжебородый и сделал то же самое.

– Господин Померанцев, – показал рябоватый на Ивана. Рыжебородый протянул руку и представился:

– Родзаевский – вождь Российского фашистского союза. Присаживайтесь.

Померанцев опустился в мягкое кресло, скользнул глазами по блестящим хромовым сапогам вождя, в которые были вправлены черные бриджи. И ему стало неловко за свой потрепанный костюм и старое демисезонное пальто – дар капитана Ногучи.

– Закуривайте, – любезно пододвинул металлическую коробку Родзаевский.

Иван взял сигарету и, разминая в пальцах, несмело посматривал на него, на его благообразное лицо, старомодную бородку.

– Я уже знаю о вашем смелом поступке, – заговорил Родзаевский. – Рад, что вырвались из‑под коммунистического ига и решили сотрудничать с нами. – Он кривил губы, а цепкие, с раскосинкой глаза пытливо бегали по собеседнику, будто чего‑то выискивали. – Я тоже бежал из России. Не понравились мне советские порядки. Они чужды народу: посягают на его священные идеалы – собственность. Я нашел здесь соратников и создал свою партию. Только фашистская форма власти может принести силу и славу России!

Родзаевский всегда увлекался, когда говорил о борьбе с большевиками. В подобных случаях из него, как из рога изобилия, лилась злопыхательская речь.

– Итак, Иван… Как вас по батюшке?

– Иванович.

– Вы сейчас, Иван Иванович, нам вот так нужны, – провел Родзаевский ладонью по шее. – Война Германии с Россией затягивается. В ней будут ослаблены обе стороны. И это нам на руку… Как сейчас жизнь в Советском Союзе? – Он буравил лицо Померанцева, нетерпеливо грыз ноготь мизинца (старая журналистская привычка).

Иван, видя, что с ним так просто разговаривают, осмелел, сам начал вплетать в разговор шутливые фразы.

– Советский Союз сейчас туго затянул пояс. Все сидят на строгом пайке, держатся только на американских консервах.

Родзаевский дернул правым плечом.

– Какого хрена надо было этим янки! Помогать вздумали, а кому? Своим врагам. Чем только думал этот урод Рузвельт! – Он помотал головой и снова принялся нервно грызть ногти. – А как армия? Много войск стоит на восточных границах?

– Пока еще многовато. Но все время отправляют на запад.

– Прекрасно! – заерзал на стуле вождь. – К концу войны они снимут все дивизии с востока. И вот тогда…

Родзаевский снова увлекся, подробно расписывая, как выступят доблестные самураи и займут всю Сибирь.

– Но к этому надо готовиться. С чего мы начнем? Прежде всего опубликуем в газете ваш рассказ о жизни в СССР. Постарайтесь отыскать наиболее яркие факты о том, что Россия идет к гибели.

– А газета у вас русская?

– Конечно! Пожалуйста, посмотрите, – Родзаевский подошел к небольшому столику у стены. На нем лежали подшивки газет и журналов.

Померанцев читал названия журналов: «Луч Азии», «Нация», «Друг полиции». Привлекла внимание солидная подшивка газеты «Харбинское время». Иван начал листать ее. Мелькали серые снимки, крупные заголовки: «Все ближе и ближе к осуществлению лозунга – Азия для азиатов», «Неделя борьбы со шпионажем – в центре внимания российских эмигрантов», «Изучение ниппонского языка – долг каждого эмигранта», «Немецкие войска громят Красную Армию»…

– Когда‑то у нас была своя партийная газета «Наш путь», – рассказывал Родзаевский… – Теперь стал журнал «Нация».

Померанцеву хотелось опубликоваться в журнале или газете. Только сумеет ли написать? Ведь никогда еще не пробовал. В этом он признался Родзаевскому.

– Ничего, Иван Иванович, помогу. Дадим в нескольких номерах с продолжением. Пусть узнают о жизни в, СССР русские эмигранты. Кстати, на днях в Харбин приезжает атаман Семенов. Ему небезынтересно будет встретиться с вами.

Глава вторая

Предательство Померанцева принесло много неприятностей: в полк несколько месяцев наведывались большие и малые начальники, проводили тревоги, выезжали на рубеж, словно наказывали весь личный состав за совершенное одним человеком преступление.

Весной, когда оттаяла земля, каждый батальон выходил на границу, работал по три‑четыре недели на своем участке, перестраивая основные и запасные позиции. Каждый понимал, что предатель мог раскрыть то, что было в секрете.

Арышев хотя и не получил взыскания, но морально чувствовал себя виноватым за Померанцева. И теперь, возвращаясь на рубеж с полкового совещания, он вспоминал Ивана. «Чем он там занимается, подлец? Выслуживается, конечно, перед японцами. Видно, впрок пошло ему бабушкино воспитание».