– Что хотели, Виктор Иванович? – спросил один из дикторов с пышной шевелюрой Николай Мочалов.

– Я пришел, друзья, чтобы сообщить людям о чрезвычайном событии нашего времени – в Харбин вступили советские войска. – И, открыв дверь, пригласил десантников.

Дикторы, никогда не видевшие красноармейцев, так растерялись, что просто окаменели. Но тут заговорил десантник.

– Товарищи, а закурить здесь можно?

– Конечно, конечно, – закивали парни, впервые услышав такое непривычное обращение к себе.

Солдат вынул пачку папирос и стал угощать ребят.

Перовский, присев к столу, писал свое выступление по радио.

Дикторы скоро освоились. Раскуривая, задавали солдатам вопросы и сами отвечали, когда их спрашивали. Мочалов рассматривал автомат, о котором был наслышан.

– Значит, он строчит, как пулемет?

– Точно.

– А сколько в нем патронов?..

В студию вошел генерал Шелехов. Дикторы предложили ему стул. Он сел рядом с Перовским.

– Готовите выступление?

– Да, товарищ генерал. Скоро закончу.

– После своего выступления предоставите слово мне, – Шелехов достал из планшета отпечатанный на машинке текст.

Перовский закончил писать, взглянул на Мочалова.

– Прошу, Николай. Начнем передачу.

Они прошли в другую комнату, сели к пульту, на котором стояли микрофоны. Мочалов выключил марши, громко проскандировал привычную фразу:

– Внимание! Внимание! Говорит харбинская центральная радиостанция. Передаем экстренный выпуск последних новостей. У микрофона – исполняющий обязанности начальника бюро по делам российских эмигрантов Виктор Иванович Перовский.

– Жители Харбина! Сегодня в нашем городе высадился авиадесант советских войск и занял аэродром, военную миссию, жандармерию и другие объекты. Перестало существовать марионеточное государство Маньчжоу‑Го, а вместе с ним и бюро по делам российских эмигрантов. Отменяются ношение эмигрантских значков, соблюдение японских ритуалов, снимаются и все запреты, наложенные японцами. Советское командование просит харбинцев сохранять полное спокойствие и заниматься обычными делами…

– Выступает комендант Харбина генерал‑майор Шелехов, – объявил диктор.

– Граждане города Харбина! – Не громко, но внятно произнес генерал. – По поручению советского командования на Дальнем Востоке я уполномочен сообщить, что военные действия между Советским Союзом и империалистической Японией подходят к концу. Части Квантунской армии повсеместно сдаются в плен. Чтобы быстрее очистить Маньчжурию от японских войск, советское командование решило высадить авиадесанты во всех крупных городах. Такой десант сегодня осуществлен и в Харбине. Кончилось время господства японцев в Маньчжурии! Красная Армия, протянувшая руку братской помощи китайскому народу, разгромила империалистов и тем самым приблизила конец второй мировой войны. Эта победа принесла свободу не только китайцам, но и русским эмигрантам, живущим в Маньчжурии. Теперь вы можете, если пожелаете, обрести потерянную родину…

Шелехов закончил выступление призывом: сохранять общественный порядок, предотвращать диверсии, беречь мосты, промышленные объекты и памятники культуры.

Контрастна погода в Маньчжурии – то дуют сильные ветры, поднимая в небо песок, то стоит зной и высушивает землю, превращая в пепел, то разразятся страшные ливни, принося бедствия всему живому.

Китайцы объясняют это гневом владыки стихий Лун‑Вана. Прогневался Лун‑Ван в средине августа, и на Маньчжурию обрушились страшные ливни. Вышли из берегов реки: Амур, Уссури, Сунгари. Сунгари затопила в Харбине все низкие улочки с саманными фанзами. Люди добиралсь до своих очагов на лодках и плотах.

Но китайцы на этот раз не сетовали на стихийное бедствие, считали его добрым предзнаменованием. Они говорили, что большая вода четырнадцать лет назад принесла японцев в Маньчжурию, теперь же она уносит их.

Не видно стало на улицах японских солдат и офицеров. Не нужно теперь русским становиться в позу «Мокуто» коротать позорную минуту молчания. Не надо отвешивать поклоны в сторону императорских дворцов и соблюдать ритуал Чурейто.

Китайцы безбоязненно могли проходить мимо зданий военной миссии и жандармерии. Не страшились больше, что на голову обрушится бамбуковая палка за неуважение порядков «великого Ниппона».

Владычеству японской империи пришел конец.

На третий день после высадки десанта к Харбину по Сунгари подошли корабли Краснознаменной Амурской Флотилии.

…Бурлил, ликовал Харбин. По улицам под звуки оркестра, с развернутыми знаменами шли колонны советских солдат, автомашины, пушки. Звенела популярная среди воинов‑дальневосточников песня:

Разгромили атаманов,

Разогнали воевод

И на Тихом океане

Свой закончили поход.

Никогда еще не видел Харбин такого разлива людских рек, не слышал радостных голосов. «Заклятые враги», как называл советских людей Родзаевский, никого не убивали и не бросали в застенки. Люди сразу увидели это и от души приветствовали освободителей.

Маша Пенязева со своими подругами дарила солдатам, цветы, восторженно кричала:

– Слава Красной Армии! Слава освободителям!

Не усидела дома и Надежда Петровна Винокурова. Она стояла в толпе со своим сыном, глядела на проходивших бойцов и утирала слезы. Какой чужой и далекой им она казалась самой себе! Восемь лет ее муж служил японцам. И хотя в этом она не принимала участия, но постоянно чувствовала себя виноватой. Теперь у сына будет родина, а у нее? Как она объяснит свое пребывание здесь?

Но больше всех радовались китайцы. На шляпы и рукава они повязали алые ленты, а в руках держали красные флажки. Хором кричали:

– Хао! Хао!

– Хао пенью![11]

[1] Сакура – вишня (японск.)

[2] Портрет императора открывали только в минуты торжества.

[3] Великая маньчжурская империя.

[4] Моей – моей! – Алло! Алло! (японск.)

[5] Конитива – здравствуйте (японск.)

[6] Дальний

[7] Кио‑Ва‑Кай – Общество дружбы и мира (японск.)

[8] Хакко ити у – Весь мир под одной крышей (японск.)

[9] 8‑я революционная армия.

[10] Эра сёва – Эра света и мира (японск.)

[11] Хорошо, привет. Верные друзья.