Белла расцепила руки девушки, ухватившиеся за пуговицы пальто. В данном случае она была твердо намерена настоять на своем. Наконец она расстегнула пальто, распахнула его полы и воскликнула:

— Итак, красное бархатное платье! И почему ты стесняешься показывать его? Конечно, поскольку оно бархатное, оно замялось и пошло пятнами — бархат становится таким, если с ним грубо обращаться, а ты ведь спишь в нем.

Девушка отвернулась от нее и, запахнув пальто поплотнее, уселась на край кровати. А Белла продолжала свою тираду:

— И это платье не вечное. Послушай, я понимаю… я знаю, что бесполезно предлагать тебе пойти в магазин Джинни, потому что ты все равно не пойдешь. Но я могу сходить туда. И там не все вещи плохие. У нее есть чулан, где она хранит довольно приличные вещи. Два-три раза она пыталась подобрать что-нибудь для меня, но только взгляни на мою фигуру… Одежда либо слишком тесная для меня, либо не моего фасона. Но она одевает меня в юбки и так, по мелочам. А если бы я умела обращаться с иголкой, я бы смогла перешить хорошие вещи. Но мне это не дано, я знаю. И даже не пытаюсь. Но почему бы мне не принести сюда пару платьев, чтобы ты их посмотрела?

Когда она увидела, что девушка после этих слов еще ниже опустила голову, она сказала:

— Хорошо-хорошо. Но я все же буду настаивать на том, чтобы ты оставляла свои пальто и шляпу здесь. Я могу тебе дать что-то вроде старой накидки, чтобы набрасывать на голову, когда будешь выходить через парадную дверь к воротам. А теперь я оставлю тебя здесь, чтобы ты могла все обдумать.

Дойдя до двери, она повернулась и сказала:

— Ты можешь забирать свои вещи с собой вечером, когда будешь уходить вниз спать, если ты так беспокоишься о них. Но в течение дня, если ты будешь находиться в доме, тебе придется все делать так, как скажу я.

Девушка спустилась вниз в красном платье, а Белла продолжала болтать, будто не заметила перемены в своей новой компаньонке. И с тех пор она стала думать о девушке именно как о компаньонке, пусть и немного необычной.

Это был вечер пятницы. Поэтому, когда два ее работника пришли в кухню, как они теперь часто делали, они были одеты в лучшую воскресную одежду.

— Собрались куда-то? — удивленно спросила Белла.

Они смутились и заулыбались, а Джо ответил:

— Мы собирались идти в Тиволи. Мы слышали, что там в программе есть интересные номера и что в пятницу вечером туда можно попасть на галерку за три пенни.

— Неужели? — бросила Белла. — И когда эта мысль пришла вам в голову?

Мужчины обменялись взглядами. А потом Джо качнул головой в сторону Прыщавого:

— Это все Прыщавый. Он сказал, что хочет послушать музыку. Он когда-то часто туда ходил, да, Прыщавый?

Прыщавый кивнул, не поднимая головы.

— Ну-ну! — сказала Белла. — Это лучше, чем шляться по барам, это уж точно.

— Ой… Не знаю, слышали ли вы, но старый Фрэнки, наш сосед, умер сегодня после полудня. Говорят, что у него был сердечный приступ.

Белла, пытавшаяся поставить чайник на полку внутри очага, выпрямилась.

— Ты говоришь, что он умер сегодня после полудня? Ну- ну. Теперь молодой Фрэнки станет хозяином. Он много лет усиленно работал на этого старого скареду. О, как Хэм ненавидел этого человека! — Она рассмеялась. — Интересно, встретились ли они теперь там, куда ушли? Задолго до того, как я здесь обосновалась, между ними что-то произошло. В этом доме я упомянула его имя только один раз. Однажды вечером — я помню все, будто это было вчера, — он стоял там, где стоишь ты, Джо. Я убирала со стола вон там, — она указала большим пальцем на стол, — и смеясь сказала: «Сегодня мистер Фрэнсис из соседнего дома предложил мне работу. Он сказал, что я могу прийти и поработать для…» Ну, договорить мне не удалось, потому что… потому что он начал кричать на меня так… ну, я не знаю, как объяснить… И он протянул руку и начать тыкать в мою сторону пальцем и буквально рычал на меня: «Не смей снова говорить об… этом человеке в моем доме; я не потреплю этого…»

Она не закончила свой рассказ, потому что увидела, как оба мужчины удивленно смотрят через ее плечо туда, где в кресле сидела Рини. Она быстро оглянулась и то, что она увидела, удивило и ее. Девушка застыла и вытянулась, как шомпол. Тело Рини являло собой идеально прямую линию, перпендикулярную переднему краю кресла. От головы до ног она была как неживая, а ее руки были подняты, будто она отталкивала кого-то от себя.

Они все кинулись к ней. Мужчины схватили ее за руки, а Белла хлопала ее по щекам, приговаривая:

— Очнись, девочка, очнись.

Затем середина ее тела — от плеч до бедер — начала раскачиваться вперед-назад, вперед-назад.

— У нее припадок, — прошептал Прыщавый.

— Замолкни! — бросила Белла сквозь зубы.

Неожиданно они увидели, как все тело Рини обмякло и скрючилось в кресле. Голова девушки была повернута в сторону, а ее рука поднялась и частично закрыла лицо, будто защищая его от удара.

— Все хорошо. Все хорошо, милая. — Голос Беллы был успокаивающим. — Ты среди друзей. Тебе нечего бояться. Ну же, не отключайся. Очнись. Давай, возвращайся оттуда, где ты сейчас.

Словно подчиняясь приказу, Рини медленно открыла глаза. Белла никогда до этого не видела выражения такого ужаса на лице у кого бы то ни было. Она снова похлопала Рини по щекам, говоря:

— Все хорошо, девочка, все хорошо. Ты среди друзей. Я уже сказала тебе, что здесь тебе нечего бояться. Давай, приходи в себя.

Белла выпрямилась и, указав на буфет, сказала Джо:

— Там, в глубине, есть бутылка. В ней осталось немного джина. Налей капельку.

Рини не захлебнулась спиртным, как можно было ожидать. Она сделала хороший глоток, затем откинулась на спинку кресла и снова закрыла глаза.

Все трое отошли в сторону, и Прыщавый сказал:

— Интересно, чем это вызвано? А ведь всего минуту назад она смотрела на вас, по крайней мере, на вашу спину, и на то, как вы указывали пальцем на Джо, рассказывая о том, как старик Хэм распекал вас. — Прыщавый кивнул. — Забавно, но почти сразу же после того, как вы это рассказали, она вдруг оцепенела. Это было так неожиданно. Я даже не успел ничего вам сказать.

— Вот как, — скупо обронила Белла. — Что же такого я могла сказать, что вызвало такой приступ? Я только произнесла: «Не смей снова говорить об этом человеке в моем…» Ну, я даже и не закончила, ведь так?

Теперь заговорил Джо, который тихо повторил:

— «Не смей говорить». Возможно, именно это.

— Возможно — что? — требовательно спросила Белла. — Давай, скажи мне, что ты думаешь об этом.

— Ну, — Джо переминался с ноги на ногу, — на самом деле я не могу объяснить, но вы говорили так, словно отдавали кому-то приказ, как обычно делал старик Хэм. Ведь он, насколько я знаю, когда-то служил в армии, ну, в молодости. А вы сказали: «Не смей говорить!» Ну вот… Но она и не говорит, ведь так? Я хочу сказать, что она делает усилие, чтобы сказать хоть слово. Понимаете, что я имею в виду?

Да, Белла понимала, что он имеет в виду. Она нащупала спинку стула, развернула его и села так, чтобы видеть скорчившееся тело девушки, или женщины, или кто там она такая, и тихо повторила:

— Не смей говорить. — Потом, глядя на Джо, добавила: — Ты думаешь, что кто-то когда-то сказал ей это?

— Я бы не удивился, Белла, если так и было, потому что… ну вспомните, как она сделала рукой. Она подняла ее, будто закрывала лицо.

На мгновение наступила тишина, которую прервал Прыщавый, сказав:

— Ну, что бы с ней ни случилось, она, наверное, в результате получила сильный удар по голове. Возможно, именно это слегка свернуло ей мозги. А вы что скажете, Белла?

— Я не знаю, что и сказать, Прыщавый. Это абсолютная правда. Я не знаю, что сказать. Я теперь в еще большем замешательстве, чем раньше, относительно того, кто она и откуда пришла.

— Полагаю, Белла, сейчас ей лучше лечь, — сказал Джо. — Мы должны помочь ей спуститься вниз. В ее нынешнем состоянии она не сможет удержаться на ногах.